— Обычными. Может, хоть так я их меньше съем. — Дениз всегда испытывала слабость к шоколаду. — И не забудь оставить немного для Гарри. Бедняга… — Она покачала головой. — Мало того, что он целый день на дежурстве, так ему еще надо заниматься всякими бюрократическими проволочками. Если вы думаете, что учителям приходится несладко, то встаньте на место копа.

7

Из окон кабинета мэра, расположенного на втором этаже муниципального здания, открывался вид на более изящное, еще довоенной постройки, здание суда, где как раз в этот момент назревала буря. Со своего места за столом сидящий лицом к окну Оуэн Уайт не видел пока серьезных поводов для беспокойства. Тротуар перед зданием суда, все еще влажный от дождя, был усыпан опавшей листвой. Небольшая кучка активистов уже собралась, а скоро их набежит целая толпа. «Зеленые», среди которых была и жена Гарри Элкинса, размахивали руками и всячески демонстрировали протест против решения суда, которое Оуэну стало загодя известно из внутренних источников. Эти недалекие людишки, которые не видели дальше своего носа, желали превратить остров в изолированный мирок, в котором остановилось время. Почему бы и нет? Вот только если бы они заправляли здесь во времена его отца, Грэйс Айленд был бы совсем не таким, какой он сейчас. Причудливо изогнутая береговая линия, проходившая через центр города, которая каждое лето привлекала толпы туристов, так и осталась бы грязной береговой полосой, затапливаемой во время прилива. А на месте зданий, которые приносили кругленькую сумму, сейчас беспорядочно громоздились бы фермы и сады.

К счастью, на этом голосовании должны преобладать трезвомыслящие головы. Сделав несколько звонков в соответствующие инстанции, мэр лишний раз в этом удостоверился. Суд примет решение в пользу «Лайтхаус Фондейшен», благотворительной организации, которой покойный Элрой Кутберт завещал одиннадцать сотен акров нетронутого леса с видом на пролив, который тянулся от государственного парка Моран до Маунт Конститьюшен. И неважно, что Кутберт оставил землю фонду, подразумевая, что она никогда не будет застроена и сохранится в первозданном виде. Неважно, что дочь Кутберта, Эвника, была категорически против застройки. Доверенность не содержала конкретных пунктов, которые запрещали бы продажу имущества, из чего Оуэн сделал вывод, что старик не имел четких пожеланий на этот счет. Поэтому застройка Спринг-Хилл — а это сто восемьдесят новых коттеджей, поле для гольфа и искусственное озеро, в котором планировалось разводить форель, — будет идти своим ходом, а деньги, которые Оуэн предусмотрительно вложил в проект, приумножатся.

Он посмотрел на часы и увидел, что время близится к четырем. Ровно через две минуты в двери кабинета должен постучать заместитель начальника полиции. Оуэн был поборником пунктуальности. Он считал это признаком уважения к себе и к человеку, которому уделяет свое драгоценное время. И он в грош не ставил бездельников и тупиц. А Гарри Элкинс не был ни тем ни другим. Ему просто не повезло, и он оказался родственником, пусть даже по линии жены, женщины, которая сломала Оуэну жизнь. Он знал, что считается успешным человеком, который смог победить свалившийся на него недуг, но престиж заботил Оуэна меньше всего, равно как и привилегии мэра.

Он с кривой ухмылкой посмотрел на свои парализованные ноги. Глядя на него, люди первым делом видели инвалидное кресло. Тридцать пять фунтов стали и полиуретана, которые в каком-то смысле стали его козырем. Благодаря креслу окружающие воспринимали его иначе, приписывали ему благородство, считали чуть ли не святым мучеником. Поэтому Оуэну крайне редко приходилось упоминать об инциденте, в результате которого его наполовину парализовало, — его внешний вид говорил сам за себя. В те оба раза, что он баллотировался на должность — сперва окружного уполномоченного, а спустя шесть лет и на место мэра, — именно это сыграло главную роль в сознании избирателей. Их восхищало, что физическое увечье не сломило его морально и он продолжает активную жизнь.

У него были еще и другие пути самоутверждения. В основном это заключалось в том, что он вышел из тени отца, которого давно нет, но который остался в памяти горожан. Это стало для Оуэна настоящим свершением, учитывая, что таинственное исчезновение Лоуэлла определяло его жизнь с самого детства. Пока он рос, за его спиной люди перешептывались об отце, а в школе над ним жестоко издевались дети, сочиняя глумливые стишки вроде «Лоуэлл, Лоуэлл, где те деньги, что ты увел?».

А все потому, что после его исчезновения обнаружились значительные расхождения в бухгалтерских книгах. С его корпоративного счета исчезла внушительная сумма денег, принадлежавшая пайщикам общества с ограниченной ответственностью, которое возглавлял отец. Прошел слух, что эти деньги он перевел на счет в швейцарском банке и собирается начать новую жизнь в другой стране вместе со своей любовницей — о том, что он бабник, все и так прекрасно знали. Бытовало и более невинное мнение, что он ночью вышел в море на своей яхте и упал за борт (что было довольно сложно осуществить, так как яхта все время простояла на якоре у причала). Но как бы там ни было, он исчез, оставив семью в неопределенном положении: жена стала «соломенной вдовой», а дети не знали, почитать память отца или поносить его.

Это привело к тому, что Оуэн рос ранимым, болезненным ребенком. Мать, потеряв мужа, полностью сосредоточила свое внимание на нем. Столь явное предпочтение внесло разлад в его отношения с сестрой. И только в колледже Оуэн почувствовал себя отдельной от родителей личностью. Когда он вернулся и решил возглавить семейный бизнес, ему пришлось начинать с нуля. Он женился и принялся активно сотрудничать с благотворительными организациями. Под его руководством бизнес стал приносить невиданный раньше доход. Если бы не роковое столкновение с Эллис Кесслер, как неудачный бросок при игре в кости, то так бы все и шло: жил бы тихо, никого не трогал, работал на совесть…

Даже жена, не говоря уже о других, не знала, как далеко зашло его пристрастие к алкоголю. Ни разу не случалось, чтобы он опозорил ее на людях, а его управление делами ни у кого не вызывало нареканий. И хотя он во время своих нечастых запоев, приходя в чувство, нередко обнаруживал себя за рулем, на его счастье, все обходилось.

А потом он сбил Дэвида Кесслера. Пьяный вдрызг за рулем своего «мерседеса» он на полной скорости выскочил за поворот, где вдоль обочины дороги катался на велосипеде маленький мальчик. Он понял, что произошло столкновение, только после того как раздался глухой звук удара и послышался скрежет металла под колесами машины.

После этого происшествия он бросил пить и с тех пор капли в рот не взял. Может, время и сгладило бы воспоминания о том дне и ему удалось бы обрести долгожданный покой, если бы не мать убитого мальчика. Всякий раз, когда он смотрел Эллис Кесслер в лицо и натыкался на ее неумолимый взгляд, ему казалось, что ее глаза — это зеркало его души. И даже если бы он стал умолять ее о прощении, она бы его все равно не простила. А когда она его сбила, то превратила не просто в калеку — она усадила его в инвалидную коляску, как на трон, чем обрекла на пожизненную пытку при каждой неудаче ловить на себе жалостливые взгляды, чужое сочувствие. Каждый раз, усаживаясь в коляску, глубоко в душе Оуэн понимал, что это все из-за маленького мальчика, который погиб из-за него.

И теперь, когда прошлое наконец стало забываться, Эллис вернулась, чтобы мучить его снова. И на этот раз она не успокоится, пока не доведет начатое до конца. Он не ждал от нее новых безрассудных поступков. За эти годы в тюрьме у нее было достаточно времени, чтобы раскаяться в своих действиях, — уже хотя бы из-за последовавшей расплаты. Ему отравляло жизнь одно ее присутствие. Оно пожирало его, как раковая опухоль. После ее приезда он не мог спокойно спать ночами, его снова мучили кошмары. Всякий раз, видя во сне скрюченное тело мальчика, лежащее посреди дороги в свете «поворотников», и слыша пронзительный визг тормозов, он подскакивал в холодном поту. А вместе с кошмарами началась мигрень — и не просто головная боль, которую можно было заглушить аспирином, а самая настоящая средневековая пытка, когда голову зажимают в тиски и постепенно закручивают гайку.