Оуэн знал, что если не найдет способа избавиться от Эллис, и на этот раз навсегда, то покоя ему не будет. И никуда ему не деться от ее глаз, которые видели его насквозь, от разума, который знал правду, от сердца, которое никогда не простит.

Но от нее не так-то просто избавиться, пока на острове находится ее сын.

Издалека Оуэн наблюдал, как рос сын Эллис, Джереми. Он знал, что рано или поздно мать вернется за ним. Он знал также, что Джереми хорошо учился, но связался в школе с плохой компанией. Это была настоящая банда, верховодил в которой «бывалый авторитет» по имени Курт Рудницки. Пока Джереми отшлифовывал свое резюме для колледжа, этот тип активно пополнял полицейское досье: к шестнадцати годам Курта уже успели дважды задержать за кражу в магазине и один раз за хранение наркотиков.

Оуэн знал, что Джереми не грозит пойти по стопам приятеля — он был слишком умен для этого. Но он знал и то, какие вещи случаются с теми, кто попадает в плохую компанию. И кто знает, что может произойти…

Именно поэтому он не выпускал мальчика из виду. Равно как и остальных членов семьи. Это было как игра в шахматы: лучшие игроки всегда продумывают партию на несколько ходов вперед. Все, что от него требовалось, — это выстроить свои фигурки и постепенно устранять противника, пока у нее не останется другого выбора, кроме как принять мат.

Стук в дверь вывел его из раздумий. Несколько раздраженно он крикнул:

— Кто там еще?

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Гарри Элкинс.

— Сэр, я не вовремя? Я могу зайти позже.

— Нет, нет, Гарри. Заходи, присаживайся.

Широким жестом Оуэн указал на кожаный диван, который занимал большую часть его просторного кабинета, и выехал из-за письменного стола.

— Я что-то заработался и не уследил за временем, — улыбнулся он. — У меня ушел целый час на то, чтобы разобраться с заметками по делу о парковочных метрах.

Если «зеленые» сочли расширение парковочной площади на пару метров призывом к оружию, то что же будет, когда они узнают, что суд утвердил спрингхиллский проект? Эта мысль вызвала у Оуэна чувство мрачного удовлетворения.

— Что ты будешь? Кофе, чай?

Гарри покачал головой. Вежливая улыбка на его лице исчезла так же быстро, как и появилась.

— Спасибо, ничего. — Оуэн наблюдал за тем, как Гарри с напряженным видом опустился на диван, словно нашкодивший школьник в кабинете учителя. — Не хотелось бы отнимать у вас много времени.

— Чепуха. Я всегда найду время для своего заместителя начальника полиции. — Оуэн подкатился поближе к дивану и магнитные колеса его «Invacare Tracer EX 2» оставили двойные борозды в густом ворсе ковра. — Признаюсь, приятно сознавать, что есть человек, на которого всегда можно рассчитывать. — Он взмахнул рукой в сторону окна, откуда влетали крики скандирующей на улице толпы. — Может, нам нечасто удается встретиться с глазу на глаз, но мы оба знаем, как довести дело до конца. Даже если при этом придется кому-то изрядно пощипать перышки.

Он коротко рассмеялся, краем глаза глядя на свое отражение в зеркальном шкафу около стены. Увиденное его не порадовало: бледный лысеющий человек в слаксах и флотском спортивном пиджаке поверх бледно-голубой рубашки. Верхняя часть его тела была непропорционально большой и грузно нависала над атрофированной нижней. Несмотря на внешнюю уверенность, в нем чувствовалась изрядная доля напряжения, которое залегло в складках вокруг глаз и рта и в болезненной бледности, проступающей сквозь загар, отчего лицо приобрело желтушечный оттенок. Он досадливо отвернулся, сосредоточив все внимание на Гарри.

Гарри поерзал на диване. Глаза его бегали, словно он избегал встречаться взглядом с Оуэном, опасаясь, что глаза его выдадут. Когда стало ясно, что мэр не торопится переходить к делу, он откашлялся и спросил:

— Вы хотели со мной встретиться по какому-то конкретному вопросу?

— Вообще-то да. — Оуэн выждал дольше, чем требовалось, и только потом изложил цель встречи: — Я хочу знать о твоей свояченице все. Следи за ее перемещениями и докладывай мне. Она не должна и шагу ступить без моего ведома. Я ясно выразился?

Лицо Гарри с широкими скулами и глубоко посаженными глазами, напоминавшее грубый набросок, который мог бы быть симпатичнее, не будь так небрежно нарисован, залилось краской.

— Я уже и так вам все рассказал. — По его лицу пробежала тень. — Нет закона, который запрещал бы открывать ресторан.

— Действительно, нет. Но позволь тебе напомнить, что она освобождена условно. Ей достаточно только слегка оступиться… — Он подался вперед и впился в Гарри взглядом. — Ты офицер полиции. И твой долг следить за такими вещами. У тебя проблемы с выполнением прямых обязанностей?

Гарри взглянул на него с неприкрытой ненавистью, но тут же опомнился и опустил глаза, промямлив:

— Я посмотрю, что можно сделать.

— Я не прошу тебя посмотреть. Я хочу, чтобы ты сделал.

В голосе Оуэна послышались металлические нотки.

Гарри снова поднял голову и посмотрел на Оуэна. Его глаза сверкнули, а красные пятна на щеках потемнели и приобрели кирпичный оттенок.

— Все дело в том, что… Если жена узнает, что я шпионю за ее сестрой…

Он запнулся, судорожно сглотнув.

— Похоже, ты насмотрелся фильмов о Джеймсе Бонде. — Оуэн улыбнулся, поднимая покоящиеся на кожаных подлокотниках кресла руки вверх, словно подчеркивая безобидность своих намерений. — Давай не будем делать из мухи слона. Все о чем я прошу, Гарри, — это выполнять свою работу. И периодически меня об этом информировать. Во избежание, так сказать, недоразумений. Учитывая сложившиеся обстоятельства, я не считаю свое пожелание чрезмерным. А ты?

Он неожиданно наткнулся на вызов во взгляде Гарри.

— Сэр, должен сказать, что мне все это не нравится. Я не говорю, что вы не имеете права на чувства. — Его взгляд невольно скользнул вниз, на инвалидную коляску. — Но, черт побери, она же член семьи. И заплатила за все сполна. Все, что ей нужно, — это возможность начать сначала, зажить по-новому.

— Разве ей кто-то мешает? — Оуэн говорил вкрадчиво, без тени угрозы. — Если я захочу оставить ее не у дел, мне достаточно будет сделать только один телефонный звонок.

— Тогда непонятно, зачем вам я, — сказал Гарри угрюмо.

Оуэн посмотрел на него, как на студента-тугодума.

— Ты ведь командный игрок, Гарри, не так ли?

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. — Гарри смотрел на него обеспокоенно.

— Только не говори, что нужно напоминать об одной вещи, которая, если всплывет, доставит тебе массу неудобств. — Оуэн на секунду замолк, давая ему возможность «переварить» услышанное. — Твой сын сейчас в футбольной команде, не так ли? А дочка учится в четвертом классе? Они еще дети, так зачем же портить им жизнь? — продолжал он все тем же вкрадчивым голосом. — Гарри, ты только пойми меня правильно… Ты мне нравишься. Мне также нравится то, что ты делаешь для общества. И, поверь, мне не хотелось бы терять такого хорошего человека из-за каких-то мелочей.

Гарри застыл на месте, и Оуэн даже испытал к нему нечто похожее на сочувствие. Дело было не в том, что Гарри принял взятку и закрыл глаза на какую-то аморальную чепуху вроде амфетаминов или детского порно. Все, что от него требовалось, — это по-другому взглянуть на дружбу одного из посетителей с девочкой из мужского клуба на шестом шоссе. Но взятка есть взятка, а у Оуэна была видеокассета с записью. У них с владельцем клуба «Китти-кэт», редкой сволочью по имени Бак Дугган, было заключено соглашение: Бак предоставляет Оуэну компромат на нечистых на руку копов, а Оуэн позволяет ему и дальше заниматься своим бизнесом. Оуэну это помогало держать представителей правоохранительных органов на коротком поводке. Гарри и не подозревал, что не он один был таким. Просто он оказался единственным, от кого в теперешней ситуации был бы прок.

Гарри медленно кивнул. При этом в его взгляде, направленном на Оуэна, читалась лютая ненависть, смешанная с восхищением хитростью противника.