После того как все последние дни у нее перед носом хлопали дверями, напоминая о том, в каком месте она побывала, Эллис была не в настроении делать вид, что это пройденный этап в ее жизни. Тюрьма стала важной вехой в ее биографии — она изменила ее безвозвратно. И семье придется принять это, как они приняли ее саму.

— Но, дорогая, теперь все это позади. Зачем же ворошить прошлое? — сказала Люси деланно весело и принялась оживленно сновать взад-вперед, греметь кастрюлями и сковородками, откручивать и закручивать кран. Так же вела себя Дениз, когда пыталась уйти от этой скользкой темы. Эллис подавила вздох. Есть вещи, которые изменить невозможно. Неважно, что сделало ее мать такой — тяжелое детство, проведенное в нужде, или психологическая травма, когда ее любимый папочка вернулся домой с войны с ранением в голову, — это было необратимо, как и то, что произошло с Эллис.

Эллис помнила, что когда-то и сама была такой же. Не это ли вызвало у нее нервный срыв? Она так старалась держаться молодцом после смерти Дэвида, что в итоге не выдержала постоянного напряжения и распалась на мелкие кусочки, как бирюльки в детской игре. Но тюрьма излечила ее от этого. Если ты живешь мечтами или витаешь в облаках, сокамерники быстро эту блажь из тебя выбьют, иногда в прямом смысле этого слова. Правда, пусть даже горькая и неприглядная, была там единственным средством выживания.

Неожиданно для себя она поняла, что скучает по Кальпернии. У Кальпернии Кинг был нюх на всякое дерьмо. Она определяла его с точностью счетчика Гейгера и регулярно тыкала Эллис в него носом, когда та пыталась приукрасить картину или оправдать кого-то за недоказанностью вины. Так было и тогда, когда Эллис принялась защищать свою сокамерницу, Соню, когда ту обвинили в воровстве.

— Можешь говорить все, что хочешь, только не пытайся сделать из говна конфетку. Ты только зря колеблешь воздух, — презрительно фыркнула тогда Кальперния, тряся африканскими косичками на голове и уперев руки в пышные бока. Буквально через неделю Эллис нашла у Сони под матрасом свою книгу и ручку.

Люси поглядела на часы.

— Понятия не имею, почему твоя сестра задерживается. — Она понизила голос и сказала доверительным тоном: — Мне кажется, ее нервы уже на пределе, но только это между нами. Это спрингхиллское дело понемногу сводит ее с ума. Я не удивлюсь, если окажется, что со всеми этими митингами у нее совсем не остается времени на семью.

— А что насчет Гарри? Какова его роль во всем этом? — спросила Эллис. У нее сложилось впечатление, что зять только создает видимость участия в деле в интересах семейной гармонии.

Очевидно, мама тоже знала, что с ним все не так просто.

— Он между двух огней, — сказала она, мрачно взглянув на старшую дочь. — У него есть определенные обязательства. В этом вопросе ему не только жену надо ублажать.

Тем самым она напомнила, что Гарри, будучи заместителем начальника полиции, не был сам себе хозяином.

А тем временем ситуация вокруг Спринг-Хилл накалялась. Группа по защите окружающей среды, активистом которой являлась Дениз, подала иск в суд, тем самым добившись временного приостановления строительных работ. Битва обещала быть кровавой. За всем этим стоял мэр города. Оуэн Уайт был одним из первых, кто выступил в защиту застройки, лоббируя интересы застройщика в плановой комиссии. Его главным аргументом было создание новых рабочих мест и приток средств в местный бюджет. Но были и такие жители, как Дениз, кто не купился на его обещания выделить часть территории под заповедник. Что это за дикая природа, хотелось бы знать, по соседству с жилыми домами и теннисными кортами?

Мысли Эллис снова вернулись к Джереми и тому дню, когда они забрались на гребень горы в государственном парке Морана. С тех пор она его не видела. Он так ей ни разу и не позвонил. Когда она попыталась поговорить об этом с Рэнди, бывший муж сказал, что бессмысленно надеяться, что что-то получится вот так, сходу. Было очень больно осознавать, что Джереми так близко и одновременно далеко, но она успокаивала себя тем, что вечно это продолжаться не может. Рано или поздно, но какая-то отдача будет.

А она тем временем будет продолжать свои попытки. Как делала это ее бабушка. Нана была настоящим борцом: она умудрялась ухаживать за больным мужем, в одиночку растить ребенка и зарабатывать на пропитание. Если бы не ее невероятная выносливость, все имущество было бы распродано еще много лет назад, задолго до того, как земля на острове резко поднялась в цене. Эллис жалела лишь о том, что Нана этих денег так и не увидела. Сколько на самом деле стоит участок, поняли лишь тогда, когда его продали после смерти Наны.

— Кстати, знаешь, кого я сегодня встретила? Колина МакГинти, — сказала Эллис как бы между прочим, посыпая рагу, которое теперь тушилось на медленном огне, специями. Она почувствовала тепло внутри, вспоминая день, когда они пили кофе в парке. Как же легко ей было тогда! Она повернулась к матери: — Ты ведь знала его деда, ведь так?

— Давным-давно, — ответила Люси, тщательно просеивая муку для подливы. — Когда я была совсем маленькой, он заходил к нам домой, навещал маму. Насколько я помню, одно время они были очень дружны.

«Достаточно дружны для того, чтобы он написал ее портрет», — подумала Эллис.

— Странно, что Нана никогда о нем не рассказывала. Может, что-то у них разладилось?

— Не думаю. Просто… Понимаешь, тогда шла война, а с возвращением папы домой дел у нее оказалось по горло. — Люси на секунду остановилась, взгляд ее потеплел. — Бедный папа. Как жаль, что ты не знала его прежде. Это был самый чудесный мужчина в мире! Он всегда улыбался и никогда не был слишком занят, чтобы уделить нам с мамой время.

— Я заметила, — сказала Эллис, осторожно накрывая рукой мамину ладонь. Тот дедушка, которого она знала, практически все время был не в себе, но в редкие моменты просветления в нем мелькала тень былого Джо.

Нана тоже испытывала к нему привязанность, но Эллис чувствовала, что у бабушки в сердце другой. Могла ли она полюбить Уильяма? Это было нетрудно представить — красивый художник и молодая женщина, муж которой за семью морями. Такие романы в военное время встречались сплошь и рядом. Но если даже Люси и знала что-то, она никогда об этом не скажет. Иначе ей придется признать, что брак ее родителей был далеко не таким радужным. Зная мать, Эллис полагала, что, скорее всего, так оно и есть. Люси отрицала бы гибель «Титаника», даже если бы он тонул у нее на глазах.

Уставившись перед собой невидящим взглядом, Люси медленно покачала головой.

— Трудно поверить, что все они уже мертвы. Годы летят так быстро.

— Кстати, ты знаешь о портрете Наны, который написал мистер МакГинти? Кажется, он оставил его Колину, — сообщила Эллис.

Теперь взгляд Люси снова был устремлен на Эллис.

— Неужели? Я слышала нечто подобное, но разве поймешь, чему верить, когда вокруг ходит столько сплетен.

— В общем, я сказала Колину, что всегда мечтала взглянуть на портрет, и он ответил, что я могу заехать к нему, когда захочу. — Повинуясь секундному порыву, она предложила: — А поехали вместе?

Люси замялась, но прежде чем она успела ответить, в дом, шумно извиняясь за опоздание, ворвалась Дениз с Гарри и детьми. А от Джереми по-прежнему не было ни слуху ни духу. Когда стало ясно, что он не появится, Эллис молча убрала со стола лишнюю тарелку, стараясь не чувствовать себя слишком разочарованной.

На этот раз обстановка за столом была менее напряженной, чем прошлый раз у Дениз. Племянники уже привыкли к Эллис. Тэйлор больше не пялилась на тетю так, словно у нее выросла вторая голова, а Райан не вел себя при ней, как при посторонней, надевая маску пай-мальчика. Сегодня он был обыкновенным подростком — дразнил сестру и отпускал шутки за столом. Впервые с момента приезда Эллис снова почувствовала себя членом семьи.

Один только Гарри фальшивил. Он старался казаться веселым, но веселье это было каким-то вымученным, будто он делал это по привычке. Эллис чувствовала, что ему некомфортно рядом с ней, и искренне хотела убедить зятя в том, что не собирается своим поведением ставить его в неудобное положение. Она не планировала нарушать общественный порядок или ввязываться в драку, если кто-нибудь из горожан начнет попрекать ее прошлым. Ей не нужны были проблемы. Все, что ей нужно было, — это разобраться с собственной жизнью.