«Она посмотрела на Берию. Неужели он издевается над ней и думает соблазнить?

— Простите, Лаврентий Павлович, — сказала Зоя, тщательно подбирая слова, — но вы меня удивляете.

— Это почему же, Зоечка? — наклонился он к ней и положил руку на ее колено.

Она повернулась и, намеренно дернувшись всем телом, стряхнула с колена его руку.

— Вы, конечно, знаете, что мой муж был евреем?

— Но ведь сейчас вы не замужем.

Он снова наклонился и обнял ее за талию.

— Вы очень страдаете от того, что лишены тех радостей, которые дает брак, а, Зоя Алексеевна?

Зоя сбросила его руку, словно стряхнула вошь.

— За кого вы меня принимаете? И где мы, по-вашему, живем? Это уже не та Россия столетней давности, когда вы могли выбрать себе любую актрисочку и приказать притащить ее вам в постель!

— Браво! — сказал Берия, захлопав в ладоши. — А теперь сядьте. Вы ведете себя глупо, вылитая маленькая обезьянка.

— Если я обезьянка, то кто же вы? — возмутилась Зоя. — Встаньте и подойдите к зеркалу! Посмотрите на себя в зеркало. Вы же на гориллу похожи!

Берия потемнел.

— Да как вы смеете так со мной разговаривать?! Неужели вы думаете, что хоть капельку волнуете меня, коротышка несчастная? Просто смешно! Вас пригласили сюда как актрису, чьи фильмы мне нравятся. И всё. Физически вы мне отвратительны!

— Рада это слышать... А теперь я бы хотела вернуться домой.

— Эта женщина уезжает, — сказал Берия появившемуся в дверях полковнику.

Машина ждала перед домом. Шофер открыл перед Зоей дверцу, и она увидела на заднем сиденье роскошный букет роз.

— Это мне? — спросила она у стоявшего в дверях Берии.

— На вашу могилу, — произнес он ледяным тоном».

Как видите, то ли настойчивые ухаживания, то ли попытки грубого изнасилования, но что-то там было и, судя по всему, не заладилось. Берия затаил обиду. И при первой же возможности отомстил.

Министром государственной безопасности в те годы был Абакумов, который, конечно же, знал о своеобразных отношениях Берии с Зоей Федоровой. Поэтому я ни секунды не сомневаюсь, что прежде чем подписывать документ, сломавший жизнь Зое Алексеевне, он посоветовался с шефом. Зеленый свет, который Берия дал Абакумову, был страшной местью неудавшегося любовника, а заодно и дьявольским ответом на письма отчаявшейся артистки.

Вот он, этот чудовищный документ: постановление на арест от 27 декабря 1946 года.

«Я, пом. нач. отделения капитан Раскатов, рассмотрев материалы в отношении преступной деятельности Федоровой Зои Алексеевны, нашел: имеющимися в МГБ СССР материалами Федорова 3. А. изобличается как агент иностранной разведки. Кроме того, установлено, что Федорова является участницей группы англо-американской ориентации, стоящей на позициях активной борьбы с советской властью.

Постановил: Федорову Зою Алексеевну подвергнуть аресту и обыску».

В тот же день Зою Федорову бросили на Лубянку. Через день после ареста — первый допрос. Но вот что странно: обычно такого рода допросы вели лейтенанты, в лучше случае капитаны, а тут — целый полковник, да еще в должности заместителя начальника следственной части по особо важным делам. Значит, дело Зои Федоровой не хотели предавать огласке и не хотели, чтобы о ее показаниях знали низшие чины.

Несколько позже выяснится и другой наводящий на размышления факт: за время следствия Зою Алексеевну сто раз вызывали на допросы, пять раз ее допрашивал сам Абакумов, а протоколы составлялись только в двадцати трех случаях. Почему? О чем шла речь на тех семидесяти семи допросах, следы которых в деле отсутствуют? Ответить на эти вопросы теперь, к сожалению, некому. А тогда, 29 декабря 1946 года, полковник Лихачев сразу же взял быка за рога.

— Вы арестованы за преступления, совершенные против советской власти. Следствие рекомендует, ничего не скрывая, рассказать об этом всю правду.

— Преступлений против советской власти я не совершала, — уверенно начала Зоя Алексеевна, но потом, видимо поняв, что в чем-то признаваться все равно надо, добавила: — Единственно, в чем я считаю себя виновной, так это в связях с иностранцами, особенно с англичанами и американцами.

— Это были связи преступного характера?

— Нет. Я принимала их у себя дома, бывала в посольствах, посещала с ними театры, выезжала за город.

— Назовите имена.

— Осенью 1942-го, посетив выставку американского кино, я познакомилась с корреспондентом американской газеты «Юнайтед пресс» Генри Шапиро и до его отъезда в США в конце 1945-го поддерживала с ним личные отношения. Бывая на квартире Шапиро, я познакомилась с его приятелями: помощником военноморского атташе США майором Эдвардом Йорком, сотрудником военной миссии майором Паулем Холлом, а также с лейтенантом Чейсом. Особенно близкие отношения у меня сложились с Эдвардом Йорком, а через него я познакомилась с контр-адмиралом Олсеном, английским журналистом Вертом, его женой Шоу, а также с редактором издающегося в СССР журнала «Америка» Элизабет Иган.

— Элизабет Иган является установленной разведчицей. Непонятно, что могло вас сближать с ней.

— Не может быть! Мы с ней очень дружили. Она называла меня своей подругой и запросто бывала в доме.

— Еще как может быть, — усмехнулся следователь и продемонстрировал документ, свидетельствующий о том, как блестяще работала тогда советская контрразведка. — Документ называется — «Меморандум». Составлен он вашей подругой 16 августа 1946 года и направлен непосредственно послу США Гарриману. Докладывая о своих личных контактах с советскими гражданами, она довольно недвусмысленно пишет и о вас: «Зоя Федорова — бывшая кинозвезда, играла ведущую роль в картине “Девушка из Ленинграда”».

— Что за «Девушка»? — перебила его Федорова. — Не знаю я никакой «Девушки», и в такой картине не снималась.

— Мы тоже не сразу поняли, о чем идет речь, — покаянно развел руками полковник Лихачев.—А потом разобрались. Оказывается, американцы так своеобразно перевели на английский «Музыкальную историю», где вы снимались вместе с Лемешевым.

— Ах, вот оно что, — понимающе улыбнулась Зоя Алексеевна. — А я-то подумала, что у меня ранний склероз, и я стала забывать, в каких фильмах снималась.

— Ну что вы, что вы! — вспомнил, что он офицер, Лихачев. — Какой там склероз? До этого вам далеко. Но послушайте, что пишет ваша подруга дальше: «Впервые Зоя познакомилась с иностранцами чрез Генри Шапиро, который представил ей меня. Поскольку знакомствами с иностранцами Зоя злоупотребляла, ее карьера резко закончилась. Однако она все еще является полезной в смысле приобретения случайных интересных связей, главным образом из театральной и музыкальной среды. Время от времени я встречала в ее доме генерала Красной Армии, капитана Красного Флота и женщину — капитана Красной Армии». А вы говорите — «дружили», — почти по-товарищески упрекнул ее следователь. — В ваш дом она проникла с вполне определенными целями и, судя по всему, этих целей достигла.

— Я и не предполагала, — ошарашенно оправдывалась Зоя Алексеевна. — Нет, о шпионской работе Иган против Советского Союза я не знала. К тому же она знакомила меня со своими друзьями. Через нее я познакомилась с руководителем редакции полковником Филипсом, его женой Тейси, а также с некоторыми другими сотрудниками. Я даже стала вхожа в посольство и военную миссию США. Американцы, в свою очередь, бывали у меня. Общалась я и с сотрудниками английской военной миссии майором Тикстоном и майором Нерсом.

Когда Зоя Алексеевна умолка и перестала загибать пальцы, полковник Лихачев скабрезно улыбнулся и пытливо заглянул в глаза.

— Вы назвали всех? У вас ведь были и другие связи. Почему вы о них не говорите?

Поняв, что от полковника ничего не скроешь, Зоя Алексеевна назвала еще одно, самое ей дорогое имя.

— Еще я была знакома с заместителем главы морской секции американской военной миссии Джексоном Тейтом. С ним у меня были особенно хорошие отношения. Вскоре после нашего знакомства я начала с ним сожительствовать и в настоящее время имею от него ребенка.