К сожалению, искусственные подкормки на территории нашего лагеря значительно увеличивали соперничество между животными. В лесу же взрослые самцы вели себя не столь агрессивно, и подростки чувствовали себя в их компании более непринужденно. Каждый подросток прекрасно знал свое место: он не принимал участия в длительной процедуре взаимного обыскивания, любимом занятии взрослых, а сидел в сторонке и в одиночестве чистил свою шерсть. Не рвался он вперед и когда взрослые самцы, облюбовав дерево, приступали к кормежке: он старался держаться на почтительном расстоянии и даже выбирал для себя, как правило, какое-нибудь соседнее дерево. И уж, конечно, подросток спешил убраться с дороги взрослых самцов, когда те начинали демонстрировать свою мощь при виде источника пищи, и терпеливо ждал, пока все не успокоятся. Тем не менее подрастающие самцы составляли неотъемлемую часть группы самцов — они многому учились от старших собратьев, постоянно наблюдая за их поведением и подражая им.

Если подрастающая самка многому учится от матери и, ухаживая за младшими в семье, приобретает навыки, которые пригодятся ей в дальнейшем, молодые самцы не находят в семье постоянного примера для подражания. Роль отца, то есть взрослого самца, постоянно связанного с семьей, остается по существу незанятой. Именно поэтому подрастающий самец рано или поздно уходит от матери, чтобы быть в обществе взрослых самцов.

Иногда, особенно на первых порах, подросток может почувствовать себя слишком скованно в компании старших по рангу, тогда он снова возвращается к матери или же вообще отделяется от группы и в течение какого-то времени бродит в одиночестве. Почти все подростки, за которыми мы вели наблюдения, вдруг на несколько часов или даже дней выпадали из поля зрения. Это «устранение», по крайней мере в некоторых случаях, было вполне намеренным — подрастающие самцы шимпанзе специально искали одиночества.

Однажды я наблюдала за большой группой самцов и самок, в составе которой был и восьмилетний Фиган. В течение часа он оставался вместе со всеми, но в тот момент, когда группа взобралась на дерево кормиться, отделился от нее и побрел прочь. Вскоре он тоже залез на дерево, подкрепился фигами, но минут через двадцать соскочил на землю и пустился в путь, продолжая все дальше уходить от группы. На следующий день он по-прежнему в одиночестве забрел к нам на станцию подкормки и лишь к вечеру присоединился к Фло и Фифи.

Между тринадцатью и пятнадцатью годами подрастающие юнцы постепенно приобретают статус взрослых самцов и стремятся занять подобающее место в доминантной иерархии. Мы внимательно следили за несколькими молодыми самцами, вступившими в этот критический возраст, и особенно пристально — за ровесниками, Фабеном и Пепе. Оба подростка начали частенько демонстрировать свою силу не только друг перед другом, но и перед взрослыми самцами низшего ранга. Демонстрирования угрозы, очевидно, представляют собой адаптивную форму поведения, которая позволяет животному добиться главенствующего положения в группе. Как уже отмечалось, в подобных ситуациях поведение животного может отличаться крайней необузданностью и агрессивностью. Так, например, молодой самец в эти минуты способен угрожать взрослому животному, к которому он в другое время испытывает глубочайшее почтение. Даже те из самцов, которые занимают достаточно высокое положение в табели о рангах, иногда спешат убраться прочь, завидев разбушевавшегося юнца. Самцы же, стоящие на нижних ступенях иерархической лестницы, то и дело подвергаются угрозам со стороны претендента на более высокий ранг. Успехи укрепляют веру подростка в свои силы, его демонстрации становятся еще более дикими и впечатляющими, и характер взаимоотношений в стаде постепенно изменяется в пользу молодого самца. В самом деле, чем необузданнее будут угрозы, тем скорее он сможет занять достойное место в иерархии взрослых.

Но завоеванные позиции необходимо еще и удержать: и Пепе и Фабен теперь, не задумываясь, вступали в драку, если им угрожал кто-нибудь из самцов низшего ранга. Они стали принимать участие во взаимных обыскиваниях, выбирая для этого Рудольфа, Лики или Дэвида Седобородого, так как среди высших по рангу самцов эти трое отличались наиболее спокойным нравом. Теперь подростки приходили в лагерь вместе со взрослыми самцами, ухаживали за привлекательными самками, впадали в неистовство при виде источника пищи — словом, делали все то, что и их старшие собратья. Период ученичества закончился. Отныне продвижение по иерархической лестнице будет зависеть скорее от способностей и решительности индивидуума, чем от его физических качеств.

У самок отрочество также начинается примерно в семилетнем возрасте. В это время отмечаются первые признаки наступающей половой зрелости — весьма незначительное и нерегулярное набухание половой кожи. Пройдет еще два с лишним года, прежде чем молодая самка начнет менструировать, а взрослые самцы — проявлять к ней интерес. Пока же ей приходится быть очень осмотрительной во взаимоотношениях с другими членами сообщества; она должна опасаться не только взрослых самцов, но и более сильных самцов-подростков и ни на минуту не забывать о взрослых самках, проявляя к ним должное уважение. Ей осмеливаются угрожать даже некоторые детеныши, если их мамаши занимают достаточно высокое положение в стадной иерархии.

У Фифи и после вступления в подростковый возраст сохранились прежние хорошие отношения с матерью. Она продолжала бродить вслед за Фло по лесам, спать возле нее, ухаживать за четырехлетним Флинтом. Фло по-прежнему спешила на выручку, если дочери угрожала опасность, а иногда и Фифи приходила на помощь своей старой матери. Лишь в одном мамаша Фло изменила себе — она уже не так добродушно, как раньше, относилась к попыткам дочери разделить с ней еду. Подобные дружеские отношения среди шимпанзе мы наблюдали крайне редко. Была еще одна семья, где мать и подрастающая дочь всегда передвигались вместе, как Фло и Фифи. Но на этом сходство кончалось — отношения между двумя самками были совершенно иными: они никогда не выручали друг друга в критических ситуациях, а дочь явно испытывала страх перед матерью. Единственное совместное занятие, которому они охотно предавались, было обыскивание друг друга.

Самка-подросток с еще большим интересом, чем прежде, относится к младенцам и маленьким детенышам. Она нянчит малыша, переносит его на небольшие расстояния, играет с ним, приводит в порядок его шерстку, внимательно следит за его благополучием.

Однажды Пуч, которой было в то время лет восемь, взяла на руки шестимесячного шимпанзе, забралась вместе с ним на дерево и принялась выискивать у него в шерсти. Дул легкий ветерок, веера пальмовых листьев шуршали и покачивались. Я заметила, что малыш внимательно смотрит через плечо своей няньки на равномерно колышащуюся ветку. Улучив момент, когда ветка оказалась совсем рядом, озорник выскользнул из рук Пуч и ухватился за листья — ветка согнулась под его тяжестью и отклонилась к стволу. Когда Пуч сообразила, что произошло, ее лицо исказила широкая гримаса ужаса. Пуч торопливо соскользнула с дерева и вскарабкалась на соседнюю пальму, откуда можно было дотянуться до ветки с висящим младенцем. Она схватила его и прижала к себе, хотя отважный путешественник отнюдь не был напуган, а скорее наоборот — доволен своим воздушным приключением. Тем не менее Пуч не разжимала объятий, и постепенно выражение испуга исчезло с ее лица.

Примерно через год после вступления в подростковый период у молодых самок наблюдается большее по размерам набухание половой кожи. Взрослые самцы по-прежнему не проявляют к подрастающим самкам никакого интереса, зато детеныши мужского пола начинают усиленно ухаживать за ними. Те охотно откликаются на ухаживания поклонников — при их приближении подставляют зад и пригибаются к земле. Одна молодая самка буквально оттащила Флинта от своей подружки и пригнулась к земле, привлекая его внимание.

Еще через год наконец наступает день, когда у молодой самки половая кожа набухает настолько, что ею начинают интересоваться взрослые самцы. Обычно это происходит в девятилетнем возрасте. Я хорошо помню, как Пуч впервые почувствовала себя взрослой. Однажды она пришла в лагерь с сильно набухшей и покрасневшей половой кожей. Самцы по очереди подходили к ней, распушив шерсть, раскачивали ветки, переступали с ноги на ногу и поднимали вверх плечи. Способ ухаживания по существу представляет собой демонстрирование каких-то элементов угрозы. Пуч непрерывно вскрикивала и хотела было убежать, но самцы пустились вслед за ней, причем их угрозы становились все более свирепыми. Тогда Пуч повернулась к ним и, не переставая визжать, пригнулась к земле. Было совершенно очевидно, что роль взрослой самки не пришлась ей по душе и она не испытывала ничего, кроме ужаса и страха. На следующее утро Пуч выглядела более уравновешенной и, хотя она по-прежнему кричала всякий раз, когда взрослые самцы приближались к ней, тем не менее гораздо спокойнее относилась к их ухаживаниям.