Через шесть дней Пуч появилась в лагере — набухшая кожа сморщилась и опала. Фиган пришел в лагерь через полчаса после нее. Мы не раз замечали, что они всегда возвращаются из «свадебного путешествия» порознь — будто не хотят, чтобы их увидели вместе. Конечно, причина заключалась совсем не в этом. Появление одного из них в лагере означало, что Пуч переставала интересовать самца и каждый начинал самостоятельно передвигаться по лесу.

К несчастью, Пуч умерла в десятилетнем возрасте, и мы никогда не узнаем, как развивались бы в дальнейшем отношения между ней и Фиганом. После смерти Пуч самец привязался к Мелиссе. В сопровождении малыша Гоблина они вместе бродили по джунглям, строили рядом гнезда, выискивали друг у друга в шерсти. Интересно, что и Фабен оказывал Мелиссе явное предпочтение перед другими самками, так что Мелисса и Гоблин проводили большую часть времени то с одним, то с другим братом.

Хотя в подобных взаимоотношениях можно было бы усмотреть зачатки человеческой привязанности и любви, трудно представить, чтобы шимпанзе испытывали друг к другу эмоции, хоть в какой-то мере сравнимые с той нежностью, стремлением защитить любимое существо, пониманием и духовной гармонией, которыми отличаются высшие проявления любви у человека. Самое большее, на что может рассчитывать самка шимпанзе, — это кратковременное ухаживание, похожее скорее на угрозу, спаривание, длящееся примерно полминуты, и в лучшем случае взаимное обыскивание. Романтическая любовь, окутанная тайной и приносящая бесконечное счастье, неведома нашим шимпанзе.

Когда я только еще начинала заниматься изучением обезьян, меня необычайно интересовал один вопрос: спят ли самцы и самки в одном гнезде? Я помню, как однажды молодая самка, соорудив гнездо и уже удобно устроившись там, вдруг вылезла из него, вскарабкалась вверх по дереву и заглянула в гнездо Мистера Мак-Грегора. Старый самец сел и ревностно занялся туалетом гостьи. Правда, минут через пять это занятие наскучило ему — он отвернулся и лег спать, а молодая самка спустилась к себе в гнездо.

Уже стемнело, скоро должна была взойти луна. Я торопливо спускалась в лагерь, но по пути решила, что позже вернусь обратно и проведу ночь возле шимпанзе. Наскоро поужинав и переписав наблюдения в дневник, я вышла из лагеря. Было около одиннадцати часов вечера. Полная луна озаряла все вокруг холодным призрачным светом. Я быстро добралась до Вершины и решила выпить кофе, так как мне предстояла бессонная ночь. Скоро веселый огонек радостно запрыгал по сухим сучьям, а походный чайник затянул свою песенку. Заварив кофе, я уселась на каменистый уступ. Лежавшая передо мной долина была залита лунным сиянием. Серебряные блики отражались на густой листве деревьев и на черной глади озера. Где-то раздался лай павиана, и вновь стало тихо. Лес темной стеной почти вплотную подступил ко мне; казалось, было слышно как в густой чаще крадется леопард, как буйвол с хрустом жует сочные листья. Впрочем, скорее всего это была лишь игра моего воображения.

Пораженная красотой ночи, я не спеша, растягивая удовольствие, пила кофе. Луна светила так ярко, что на небе были заметны только крупные звезды. Серебристые облачка жались к горным вершинам и медленно спускались в долину. Эта ночь будто нарочно была создана для любви. Добравшись до того места, откуда вечером вела наблюдения за шимпанзе, я убедилась, что оба животных спят по-прежнему в разных гнездах. Мистер Мак-Грегор лежал на спине, а самка на боку, свернувшись калачиком.

Часа в четыре утра луна скрылась за вершинами гор на противоположной стороне озера. С исчезновением ее серебристого отсвета темнота чернильно-черным кольцом сомкнулась вокруг меня. То тут, то там слышались угрожающие шорохи и похрустывания сучьев. Через час в долине раздался громкий лай павианов, потом к нему присоединились яростные лающие звуки «ваа» и громкое уханье шимпанзе. Мне уже чудился леопард, крадущийся между деревьев, и я поплотнее закуталась в одеяло. Ночь потеряла свою романтическую прелесть.

Но вот наконец забрезжил рассвет, и все предметы начали приобретать привычные очертания. Когда стало совсем светло, я вновь убедилась, что оба шимпанзе спят в отдельных гнездах. В 6.15 старый самец перевернулся, сел, быстро выскочил из своего гнезда и, спустившись вниз, прыгнул в гнездо самки. Должно быть она крепко спала, потому что от неожиданности вскочила и с пронзительным криком выпрыгнула из гнезда. Мистер Мак-Грегор бросился вслед за ней, на ходу неистово раскачивая ветки. Постепенно крики ее становились все глуше и глуше, пока наконец не смолкли в густой чаще. Это не слишком романтическое окончание ночной истории свидетельствовало о том, что в то утро мысли старого Мак-Грегора были заняты самкой.

Несколько лет спустя я наблюдала за Мелиссой и Фиганом во время одного из их совместных путешествий. Уже стемнело, Мелисса соорудила на ночь гнездо, а Фиган слез с ветки, где он сидел, пережевывая какую-то пищу, и присоединился к ней. Густая листва мешала мне разглядеть, что происходит, однако я не слышала шумной возни и треска сучьев, которыми обычно сопровождается постройка гнезда. Наутро обезьяны рано покинули дерево и я тщательно осмотрела ветви, но смогла найти только одно гнездо то самое, которое соорудила вечером Мелисса. Значило ли это что Фиган, Мелисса и маленький Гоблин провели ночь в одном гнезде?

15. Павианы и хищничество

Фиган сидел в тени на лужайке возле лагеря и заботливо чистил свою шерсть; здесь же, разбившись на небольшие группки, расположилось около десятка других шимпанзе. Помимо них в лагере были два павиана. Один из них — взрослый самец — щелкал пальмовые орехи, другой, помоложе, кормился зрелыми плодами на одной из росших поблизости пальм.

Вдруг Фиган встал и пошел по направлению к этой пальме. Что-то в его походке, в напряженной позе заставило Майка внимательно посмотреть на него. Фиган подошел к дереву, мельком взглянул на молодого павиана и начал медленно, как бы нехотя, карабкаться вверх. Павиан заметил это и уставился вниз, издавая короткие пронзительные крики и обнажая зубы в испуганном оскале. Через некоторое время он перепрыгнул на вершину соседней пальмы.

Фиган добрался до верхних веток и все так же не спеша прыгнул вслед за павианом. Молодой самец перескочил на прежнее место, крики его стали гораздо громче. Фиган вновь последовал за ним. И еще дважды с удивительным хладнокровием Фиган перепрыгивал за своей жертвой с одного дерева на другое и обратно. Вдруг совершенно неожиданно Фиган бросился на павиана. Но тот в последний момент успел спрыгнуть вниз и, пролетев метров шесть, оказался на невысоком деревце.

Все шимпанзе, находившиеся в это время в лагере, уже следили за ходом погони. Многие из них встали во весь рост и распушили шерсть. Сразу же после прыжка павиана Майк бросился к деревцу, но взрослый павиан с оглушительным ревом пересек ему дорогу. Молодой самец тем временем спрыгнул на землю и, громко крича, побежал прочь. Майк погнался за ним, взрослый павиан — за Майком, остальные обезьяны тоже забегали по поляне. И в этой суматохе предполагаемая жертва ускользнула.

Года за четыре до этого случая, когда Фиган был еще подростком, нам с Гуго довелось быть свидетелями другой сцены. В тот раз инициатива исходила от Рудольфа, а жертвой преследования был опять-таки молодой павиан. Со слегка вздыбленной шерстью Рудольф приблизился к дереву, где сидел молодой самец, и встал там, будто бы не замечая его. Остальные шимпанзе, как по команде, поднялись с земли, где они отдыхали и выискивали друг у друга в шерсти, и заняли места поближе к деревьям, словно для того, чтобы отрезать жертве пути к отступлению. А Фиган, самый младший из самцов, начал незаметно подкрадываться к павиану.

Но шимпанзе не удалось осуществить свой замысел. Услышав крики жертвы, целое стадо павианов выскочило на поляну. Завязалась отчаянная потасовка. Шимпанзе и павианы с громкими криками наскакивали друг на друга, но, насколько мы могли судить, особых физических повреждений не наносили. Занятые дракой, все забыли о молодом павиане, и он благополучно скрылся.