Моим первым порывом было собрать вещи и провести всю ночь на пути в Обри. Я могла попросить прощения у Алек, сказать, что мне очень жаль, но это не возместило бы ущерба от того, что я наделала. Она говорила мне не строить никаких предположений о ее жизни. Все что ты знаешь это имя и прошлое, которое, как ты думаешь, ты понимаешь. По наивности, или по глупости, я действительно считала, что знание о том, что она Келлен Брент ставило все по своим местам. Все, что я знала это то, что Брайан был мертв и Бренты заставили Келлен умереть вместе с ним.

Порыв был сильным, но мужество слабым. Я струсила. Я не хотела видеть Алек сейчас, когда картинка ее детской была еще так свежа в моей памяти. Я легла в постель и заснула беспокойным сном всего на пару часов.

В офисе я сидела перед монитором компьютера, притворяясь, что вернулась в свою старую жизнь. Я делала вид, что пишу свою колонку. Делала вид, что слушаю Элейн за ланчем. Делала вид, что не была шокирована тем, что увидела в Виндчейз. Я отклонила предложение на ужин, притворившись больной. Я сидела в полумраке своей квартиры, поедая шоколадное мороженое и позволяя автоответчику принимать все звонки.

Образ той комнаты и жестокость произошедшего в ней, впечатались в мою память навечно.

Почему комната так никогда и не была убрана? Если Джиллиан хотела сохранить детскую своей дочери, почему она не перекрасила стены, не поменяла постель и не вычистила ковры и пол? Она хранила комнату в том виде, в каком она осталась двадцать пять лет назад. Это было постоянное напоминание того, что Брайан Брент сделал своей маленькой семье. Нормальная женщина стерла бы любое воспоминание о той ночи. Разумеется, нормальная женщина оставила бы своего ребенка с собой.

По какой-то причине мне было понятно, что Алек ничего не могла знать об этой комнате. Даже если запрет на посещение второго этажа и не касался ее, я сомневаюсь, что у нее возникло бы желание взглянуть на свою детскую. Я бы очень удивилась, узнав, что Алек вообще была на втором этаже Виндчейза после той рождественской ночи.

После того, как я увидела ее спальню, я перестала задаваться вопросом почему Джиллиан позволила Келлен быть похороненной вместе с Брайаном. Женщина, которая хранила эту комнату такой нетронутой, сделала бы все что угодно. Ценой защиты имиджа мужа стала ее дочь. И по видимому Джиллиан была готова заплатить эту цену.

ГЛАВА 4

До того как я отправилась в Обри у меня была жизнь. Жизнь, в которой Алек Чейзн была женщиной, которую я когда-то любила, а Джиллиан Янг живой легендой и невестой моего отца. Я хотела эту жизнь назад. Я пыталась вернуться к своим рутинным делам, но мои мысли то и дело возвращались к Алек. Было ли это оттого, что я знала слишком много? Или оттого, что не знала достаточно? Я хотела прожить хотя бы час, не вспоминая эти серые печальные глаза, преследующие меня.

Я пыталась жить как раньше, словно не было этого волнительного возвращения в прошлое Алек. Но вместо того, чтобы заниматься работой и писать статьи для своей колонки, я вдруг обнаружила себя в архиве библиотеки, просматривающей старые газеты. Я начала свое исследование с заголовка, сообщающего о помолвке Джиллиан Янг и Брайана Брента. Она была начинающей девятнадцатилетней актрисой, которую он встретил в одном из ресторанов своей семьи. Он - подающим надежды сыном сенатора Соединенных Штатов Америки. Ему было двадцать три.

Большинство статей написанных о Брайане и Джиллиан были обычными слухами и сплетнями. Фотографии, сопровождающие заголовки показывали ослепительную молодую пару, улыбающуюся в камеру на улицах Парижа, Нью-Йорка, Лондона. Келлен появилась в их жизни через два года после свадьбы. На тех редких фотографиях, которые просочились в прессу, она всегда была в руках Джиллиан, всегда под защитой оберегаемых рук своей матери. Судя по отзывам,они были идеальной парой и безупречными родителями. Нигде не было и намека на то, что в браке Брент-Янг была темная сторона.

Безупречная картинка изменилась после смерти Брайана. В прессу просочились рассказы о его пьяных выходках на вечеринках, внося первые трещины в имидж совершенного парня. Вскоре все, кто когда-либо работал с Брайаном, подтвердили, что поведение на рождественской вечеринке было его обычным поведением. Пьянка до потери сознания и неуправляемая безрассудная ревность к Джиллиан часто приводили его к таким срывам и ссорам с друзьями. Актеры, снимающиеся у него признались, что Брайана было легко разозлить и очень трудно удовлетворить.

У смерти бывает награда и для Брайана Брента этой наградой стало искупление. Его общественный имидж не был омрачен информацией о нем как о человеке, всплывшей после его смерти. Он был прощен за то кем был и что делал только потому что умер молодым и жестокой смертью.

Мне кажется, Келлен должна была умереть с ним потому что даже жестокая смерть не спасла бы Брайана Брента, если бы стало известно, что он умер в спальне своей пятилетней дочери. Америка может простить своим героям многое, но есть непростительные грехи. Умри Брайан в какой-нибуь другой комнате Виндчейза в то рождественское утро, тогда бы не было ни Алек Чейзн, ни ее картин.

Я всегда думала, что хотела знать прошлое Алек. На первый взгляд казалось, что у Алек Чейзн было все. Она была красива, талантлива, молода. И она жила так, словно просто тянула свое существование потому что ей на за чем было жить. Я хотела знать почему. Этому должно было быть объяснение и я была уверена, что бы ни случилось в ее прошлом, чем бы ни было то, о чем она отказывалась говорить, это не было оправданием.

Я всегда думала, что хотела знать прошлое Алек. Было слишком поздно осознать, что я ошибалась. Некоторые вопросы лучше оставить без ответа. Некоторые загадки лучше оставить неразгаданными. Иногда прошлое лучше оставить в прошлом.

Алек постоянно была в моих мыслях, но я не звонила ей и не задумывалась всерьез о поездке в Обри. У меня была своя жизнь, а у Алек своя. Я любила ее и если нам суждено было быть вместе все было бы намного проще.

В тот день, когда я пришла к этому заключению, мне позвонила Алек. С моего визита в Обри прошло два месяца, а со свадьбы Джиллиан два дня. Длинный день и полная стресса неделя подходили к концу, когда зазвонил телефон. Моя колонка для среды должна была быть готова к понедельнику, но у меня не было ни одной идеи. И мне было все равно, что было нехарактерно для меня.

- Виктория, ты не занята? – спросила она меня после приветствия.

Ее голос был последним, который я ожидала услышать. А также последним, который я хотела слышать сегодня. Я была чертовски уставшей и не имела того терпения, которое нужно при общении со множеством лиц Алек Чейзн.

- Нет, Алек, я не занята. Но сегодня не очень подходящий день. У тебя что-нибудь важное?

Я нетерпеливо слушала последовавшую после моего ответа тишину. Что она может хотеть?

- Я здесь, в Лос-Анджелесе. Можно я зайду? Я хочу увидеть тебя.

Алек была в Лос-Анджелесе. Через два дня после свадьбы она приезжает в Лос-Анджелес. Как похоже на нее.

- Не думаю, что это хорошая идея. У меня был тяжелый день.

- Я принесу ужин, - настаивала она.

Я сдалась. Алек была слишком настойчива и это могло превратить и так длиный день в нескончаемый. К тому же я была голодна. Ужин, который мне не нужно было готовить или идти куда-нибудь есть, звучал слишком маняще. Ради этого я могу даже перенести час-другой в компании Алек.

- Хорошо, Алек. Ты знаешь, где я живу?

Я переоделась в короткие домашние штаны и свитер. Алек не сказала, что привезет на ужин, сообщив только, что это сюрприз. Я взяла тарелки, вилки, ножи и стаканы и отнесла их в гостиную. Я бесцельно переключала каналы, когда раздался звонок в дверь.

Моя квартира достаточно большая, но не настолько как дом Алек. Я купила эту квартиру после того, как Алек выставила меня из своего дома. За два года я превратила ее в комфортный и уютный дом. До свадьбы я была бы только рада принять в нем Алек. Сейчас же я хотела только еду.