Начав покорять Арктиду, русский народ постепенно обрел физический, интеллектуальный и моральный потенциал, необходимый для того, чтобы стать хозяином на значительной части ее просторов. Одним из даров Арктиды стала способность строить отношения с другими народами на иных принципах. Заложив основы новых отношений внутри ноосферы, русская цивилизация изменила ход мировой истории.

Помимо представителей коренного населения, веками живших на землях Арктиды, в ее освоении приняло участие и немало иностранцев. Открывая двери Зарубежным торговцам, высококвалифицированным специалистам и направляя на Запад на учебу русских людей, Россия начала приобщаться к передовому научному и техническому опыту. Как Рим и греческие города античности в эпоху морской цивилизации, как Япония и другие Страны Востока во времена гегемонии западных трансокеанских держав, России было жизненно необходимо освоить те достижения современного мира, которые ей были долго недоступны.

Торговое и военное соперничество с высокоразвитыми странами Западной Европы и активное использование иностранного опыта позволили России лучше раскрыть свой потенциал. За первую четверть XVIII века в стране резко возросло промышленное производство. Видный приближенный Петра I П. П. Шафиров писал, что налажено, производство таких товаров, «о которых многих и имена прежде сего в России мало слыхано». Страна, которая в начале XVIII века ввозила металл из-за рубежа, к концу Северной войны увеличила производство чугуна в четыре раза. Позже Россия стала экспортировать чугун в Швецию и Англию.

Перенос столицы в новый Санкт-Петербург означал поворот России к Западной Европе. Новый город строился по образцам западных столиц, а его прямые как стрелы проспекты и некоторые улицы, названные «линиями», отражали обретенный Россией опыт мореплавания. Россия ускоренно европеизировалась. По примеру западноевропейских государств в стране создавались светские школы, стали выходить газеты, была создана Академия наук, были открыты первые общедоступные музеи и театры. Превращение крестьянского сына и выходца из русского Поморья Михаила Ломоносова в выдающегося ученого, писателя и художника стало ярким проявлением того, как природные способности русского народа «размораживались» по мере распространения западных институтов образования и культуры.

Русские люди быстро осваивали явления непривычной им цивилизации. В лучших образцах европейской культуры они обнаруживали ответы на многие вопросы, которые-их волновали. Этому помогла и сформировавшаяся в русском национальном характере способность понимать людей иных культур. Возможно, этому способствовало общее индоевропейское происхождение, проявлявшееся и в современной культуре. Можно предположить также, что многие произведения западноевропейской культуры отражали влияние Арктиды на сознание людей, их характеры и мировосприятие. Произведения западной литературы волновали сердца русских людей, я дамы русского света XVIII века проливали слезы над страданиями героев Ричардсона и Руссо, царь Николай I требовал присылать ему из Парижа верстку последних французских романов, не дожидаясь их. выхода в свет, а в конце XIX века русские мальчики собирались сбежать в Америку, начитавшись романов Фенимора Купера и Майн-Рида.

События западноевропейской истории, легенды и мифы Запада воспринимались лучшими умами России как явления своего прошлого и своей культуры. Поэтому А. С. Пушкин писал «сцены из рыцарских времен», а П. И. Чайковский создавал «Лебединое озеро» и «Щелкунчик». Васнецов, посвятивший лучшие свои произведения прошлому и сказкам Руси, видел в работах Рембрандта непревзойденные эталоны изобразительного искусства. Такой патриот России, как Достоевский, восхищался картинами Клода Лоррейна, а ожидая своей казни, думал о том, что созданием «Дон Кихота» человечество уже оправдало свое существование на планете.

Путешествия в Западную Европу стали для многих образованных людей России духовной потребностью. Персонаж романа «Подросток» Версилов объяснял своему сыну причины, почему «русским дороги эти старые чужие камни»: «Русскому Европа так же драгоценна, как и Россия… Европа так же была отечеством нашим, как и Россия». В европейских «сокровищах наук и искусств» Версилов, как и другие мыслящие люди России, видел «осколки святых чудес».

Однако приобщение к западной цивилизации часто происходило за счет принижения ценности русской культурной традиции. Усиленно внедряя образцы западной цивилизации в России, Петр I, а также многие из его наследников и наследниц искренне радели о судьбе страны. Тогда было принято считать, что западная цивилизация является единственно возможным современным способом существования развитой культуры. Все же, отличавшееся от западных образцов, расценивалось как проявление дикости и варварства. Поэтому их насаждение сопровождалось искоренением русских обычаев и нравов, как «диких» и «отсталых». Такое отношение к своей культуре вызывало у многих русских сознание своей неполноценности.

Объясняя давление западных стандартов на сознание русских людей, Александр Герцен писал: «Мы до сих пор смотрим на европейцев и Европу в том роде, как провинциалы смотрят на столичных жителей, — с подобострастием и чувством собственной вины, принимая каждую разницу за недостаток, краснея от своих особенностей, скрывая их, подчиняясь и подражая. Дело в том, что мы были застращены и не оправились от насмешек Петра I, от оскорблений Бирона, от высокомерия служебных немцев и воспитателей-французов».

В то же время вопреки надеждам Петра I и его последователей внедрение моделей Западной Европы вызывало не только психологический дискомфорт, но и очевидное несоответствие между зарубежными заимствованиями и русской средой. Травка для английского газона не желала расти в России: ей требовались иная почва и иной климат. Выращенные с трудом газоны зарастали одуванчиками. Солдаты обмораживались в мундирах, сшитых для климата Пруссии, а в зданиях, сооруженных по образцу итальянских дворцов, было холодно большую часть года. Правила же, безупречно выполнявшиеся в Западной Европе людьми, которые поколениями приучались к неукоснительному соблюдению феодальных законов негородского порядка, не приживались среди русских крестьян, привыкших к своему деревенскому «ладу» и полагавшихся на свою «смекалку», а не на писанные инструкции. «Табели о рангах», введенные Петром I, протокольные предписания, многочисленные службы контроля за деятельностью людей навязывали России образ жизни, рожденный в иных условиях и несвойственный укладу страны. Импортированная цивилизация имела мало общего с природой страны, характером его народа, русской цивилизацией.

Иностранное мировосприятие не «состыковалось» с русским. А. Герцен писал о том огромном ущербе, который нанесло России механическое внедрение немецкой философии в русское мышление. Он отмечал: «Немецкая наука, и это ее главный недостаток, приучилась к искусственному, тяжелому, схоластическому языку своему именно потому, что она жила в академиях, то есть в монастырях идеализма… Механическая слепка немецкого церковно-ученого диалекта была тем непростительнее, что главный характер нашего языка состоит в чрезвычайной легкости, с которой все выражается в нем — отвлеченные мысли, внутренние лирические чувствования, «жизни мышья беготня», крик негодования, искрящаяся шалость и потрясающая страсть… Молодые философы наши испортили себе не одни фразы, но и пониманье; отношение к жизни, к действительности сделалось школьное, книжное…» Па аналогичным причинам Иван Карамазов высмеивал книжную логику западной философии, по которой «все одно из другого выходит прямо и просто, все течет и уравновешивается», называя это «эвклидовской дичью».

«Нестыковка» западной и российской цивилизаций была связана не просто с обычными трудностями межкультурных контактов. По мере развития России эти трудности не ослабевал^, а усиливались. Искренне восхищаясь лучшими произведениями западной культуры, русские люди тяготились рамками западного образа мысли и образа жизни. Русское мышление не могло удовлетворить ни «эвклидово» плоскостное мировосприятие морских цивилизаций, ни абстрактный поиск «запредельных далей», в котором Шпенглер видел высшее проявление готического духа.