К 1940 году французское кино подошло после блестящего периода своей истории. В 1935–1939 годах, в эпоху Народного фронта, появились крупнейшие шедевры французского кинематографа, созданные Фейдером, Ренуаром, Дювивье и Марселем Карне. Трое первых (вместе с великим Рене Клером) покинули Францию. Были все основания тревожиться за судьбу французского кино, тем более что Виши обвиняло автора «Набережной туманов» (Quasi des Brumes) и создателей других замечательных фильмов в том, что они привели Францию к упадку и поражению. В этом отношении вишисты полностью солидаризировались с «Propaganda-abteillungreferatfilm», которая заявляла в сентябре 1941 года:
«Прежние французские фильмы были проникнуты духом упадка. Они создавались еврейскими продюсерами, низкими спекулянтами, которым было чуждо понятие моральной ответственности[52]. Французский народ ждет теперь фильмов, в которых он увидит свое истинное лицо, фильмов, достойных его культурного наследия и отмеченных печатью «нового порядка».
Первый фильм фирмы «Континенталь», отмеченный печатью «нового порядка», назывался почти символически: «Хозяин — слуга». Это был посредственный водевиль, в котором рассказывалось, как слуга заполучил у хозяина кругленькую сумму, обыграв его в бридж.
Среди продукции, созданной в ту пору на студиях «Континентали», были такие фильмы, как «Анетта и белокурая дама», «Спокойствие!», «Капризы», «Клуб вздыхателей» и прочий хлам. Это было время, когда Гитлер обещал своим войскам превратить Париж в «Луна-парк» Европы, а Геббельс рассчитывал, что наши студии станут поставлять для этого «Луна-парка» банальные комедии, копирующие в большей или меньшей степени голливудские образцы[53].
Наше киноискусство представлялось доктору Дид-риху в виде водевилей с переодеванием и картинок из жизни ночных кабачков.
Лозунгом «европейского кино» (которое являлось просто-напрасто одной из форм коллаборационизма) освящалось именно такое «искусство».
«Когда каждая страна, — заявлял доктор Дидрих, — ясно определит свои потребности и свои возможности, политика сотрудничества между различными европейскими странами принесет свои плоды. Только тогда можно будет говорить применительно к каждой отдельной стране о европейской душе».
Кроме легких комедий, самой удачной из которых была комедия «Первое свидание» (Premier rendez-vous), поставленная Анри Декуэном, «Континенталь» выпускала детективные фильмы, такие, как «Убийство папаши Ноэля» (L’assassinat du Pere Noël, реж. Кристиан-Жак), «Последний из шестерых» (Le Dernier des Six), «Чужие в доме» (Les Inconnus dans la maison), «Убийца живет в доме № 21» (L’Assassin habite au 21). Сценарии трех последних фильмов были написаны Клюзо, который вернулся в кино перед началом войны после болезни.
В некоторых фильмах «Континентали» проскальзывала пропаганда. Она звучала довольно явственно в фильме «Чужие в доме», поставленном Анри Декуэном по детективному роману Сименона (в основе его сюжета лежало истинное происшествие), который был опубликован во время «странной войны». В романе рассказывалось, как сынки провинциальных богачей, объединившись в банду, совершают различные преступления. Декуэн заканчивал фильм защитительной речью адвоката (арт. Ремю), из которой «торчали большие социалистические, а может быть, и националистские уши», или, короче, национал-социалистские. Защитник разоблачал как истинного виновника преступления молодого человека, явно «неарийского» происхождения (правда, о его религиозных убеждениях в фильме прямо не говорилось), сына коммерсанта, нажившегося на военных поставках.
Чтобы поставить точки над «и», «Континенталь» пустила в прокат этот фильм Декуэна вкупе с короткометражным франко-немецким фильмом, поставленным бывшим журналистом П. Рамло[54] (умер в конце 1942 года), содержание которого следующим образом излагалось в газете «Фильм», единственном печатном органе кинематографистов, разрешенном доктором Дидрихом: «Фильм разоблачает зловещую роль евреев в предвоенный период. В нем показаны: 1) молодой человек, который под влиянием еврейско-американских фильмов становится гангстером и преступником; 2) молоденькая девушка, которая мечтает стать актрисой, попадает в руки еврейских продюсеров и становится проституткой; 3) мелкие рантье, которых грабят еврейские банкиры. Фильм заканчивается проникновенным призывом маршала Петена, предостерегающего французский народ против еврейской опасности»[55].
Некоторые журналисты горячо призывали тогда французских кинематографистов вступить на путь более широкого коллаборационизма, как, например, автор статьи, восхвалявший в газете «Фильм» «Юного гитлеровца Квекса»: «Этот фильм — подлинный гимн веры — оказал на немецкого зрителя несомненно более глубокое влияние, чем десятки речей и газетных статей.
Пример «Юного гитлеровца Квекса» убеждает нас в том, что наше кино должно участвовать в деле национального обновления, инициатором которого стал маршал Петен… Французский зритель должен увидеть на экране произведения здоровые, проникнутые духом созидания, достойные духовного наследия нашей нации. Мы взываем к французским продюсерам поразмыслить над тем уроком, который нам преподал «Юный гитлеровец Квекс». Мы ждем от них произведений, укрепляющих веру в новую Францию»[56].
Этот призыв не был услышан нашими кинематографистами. Лишь несколько коротких документальных фильмов пытались прославить «новый порядок»[57].
Дух сопротивления, охвативший широкие круги французского кино, не замедлил сказаться в фильмах, хотя они подвергались тройной цензуре.
Первую визу — на сценарий — давала Filmprüfstelle, расположившаяся с лета 1940 года на Елисейских полях. Без нее нельзя было получить разрешения на съемки фильма. По окончании съемок нужно было получить в Militârbefehlshaber im Frankreich разрешение на демонстрацию фильма.
В южной зоне Франции тоже требовалась тройная виза: перед запуском в производство, для сдачи в эксплуатацию, для вывоза за пределы страны. В декрете, подписанном в декабре 1941 года (по которому реорганизовывалась система управления кинематографией), Дарлан без тени улыбки предписывал цензорам (которыми некоторое время руководил писатель Поль Моран) «защищать национальные традиции»[58].
Убедившись, что рассчитывать на французское кино в «деле защиты Европы»[59] не приходится, гитлеровцы попытались в 1942 году раздобыть на наших студиях «добровольную» рабочую силу.
Сначала Лаваль попытался замаскировать Service de travail obligatoire[60] под «бюро по обмену военнопленных на рабочих». Затем доктор Гофер обратился со следующим письмом к работникам французской кинематографической промышленности:
«Отныне не существует никакой вражды между Германией и Францией. Вы, наверное, уже поняли, что Германия, по сути дела, защищает Францию на гигантских полях сражений в России. В Германии многие покинули заводы, чтобы героически сражаться на восточных фронтах. Французы! Не оставайтесь в бездействии, замените их на заводах в Германии, чтобы помочь им и себе… Записывайтесь, пока не поздно, добровольцами»[61].
Смысл этого призыва (и еще доброго десятка ему подобных) французские рабочие отлично поняли и массами хлынули не на принудительные работы в Германию, а в маки и партизанские отряды, действовавшие в горах. Доктор Гофер обратился со своим призывом в дни разгрома немецких войск на Волге. Внутри Франции ширились операции бойцов движения Сопротивления. Многочисленные покушения и акты саботажа стали принимать характер серьезных военных операций.
52
Тезис, постоянно отстаивавшийся Бардешем, который в 1953 г., так же как и в 1943 г., писал по поводу фильмов «День начинается» (Jour se lève) и «Набережная туманов»:
«Талант Марселя Карне всегда был нежизнеспособным, а в эти годы (1935–1939) он утратил и присущее ему благородство, ибо впитал в себя еврействующую эстетику, которая стала вызывать протест даже у самых терпимых…» («Histoire du Cinéma», ed. 1943, 1948, 1954).
53
«Очень показательно, что именно люди «Континентали» были наиболее рьяными поклонниками Голливуда и его системы», — пишет Роже Режан в своей книге «Французское кино» о тех, кто старался в 1941 г. навязать нашим студиям в качестве образца американскую комедию.
54
Рамло является также постановщиком антимасонского фильма «Темные силы» (Force Occultes), в котором снимались Леонсия Корн, Роньони, Симона Ари.
55
Тогда же — это было время, когда евреи носили желтую звезду и массами выселялись в лагеря смерти, — Люсьен Ребаттэ (известный также под именем Франсуа Виннея) «разоблачал» в своей брошюре «еврейскую опасность в кино». Он разделил кинематографистов на следующие категории: «80 % — евреи, 10 % — беспаспортные эмигранты, 10 % — французы, известные своей приверженностью к марксизму и масонству». А Бразилляк и Бардеш хором утверждали в новом издании своей «Истории кино»: «Кино всегда было еврейским искусством. А в те годы в Париже арийцы были так редки в кино, что их можно не принимать в расчет. Об этом пишет в своей книге Люсьен Ребатте…»
56
Так как этот отрывок очень близок к высказываниям доктора Дидриха, возникает мысль, что статья была написана в его кабинете и им самим подписана.
57
Это были кроме уже перечисленных выше фильмов «Мосье Жируэтт», «Форт Камброн» (посвященный Люфтваффе), «Труженики Франции» (ратующий за отправку рабочей силы в Германию) и выпущенный в южной зоне «День председателя совета министров Лаваля» (производство «Франс актюалите»).
58
Виши почти не пришлось давать виз на вывоз фильмов в Германию. С 1939 по 1944 г. там демонстрировался только один французский фильм — «Первое свидание» (производство «Континентали»), Его премьера состоялась в «Паласт ам Цоо» в присутствии французских актеров, приглашенных в Германию (они посетили Берлин и Мюнхен).
В этой группе были Альбер Прежан, Рене Дари, Даниэль Даррье, Вивиан Романс, Жюни Астор и Сюзи Делер. Газета «Фильм» писала по этому поводу: «Доктор Геббельс лично принимал наших соотечественников. После ужина министр Большого райха сел за фортепьяно, чтобы аккомпанировать Марике Рокк».
59
Кино сыграло очень скромную роль в этом крестовом походе Запада. В Париже на выставке «Большевизм против Европы» его превосходительство господин де Бринон лично представлял фильм Жана Мореля и Жака Шаванна, названием которому послужила крылатая фраза Петена: «Французы! У нас короткая память». Де Бринон сказал тогда: «Этот фильм — замечательный документ, в котором показывается деятельность коммунистов начиная с 1917 г., забастовки во Франции, трагические картины войны в Испании и демонстрации красных с поднятыми кулаками в 1936 г. Обвинительный акт против коммунизма. Фильм заканчивается волнующим призывом ко всем французам объединиться вокруг маршала».
60
Служба, ведавшая вопросами трудовой повинности. — Прим. перев.
61
Это письмо передавалось 19 октября 1942 года по радио от имени Комитета по организации кинопромышленности за подписью Андре Дебри.