- Думаешь, ему есть дело? Он мести желает. Змею ты пригрел на груди своей, муж мой.

И ледяные ладони Пиркко сдавили виски.

- Не отступится от мести Янгар. А ты... вспомни, из-за чего началась та война... отец сказал, что Печать так и не нашли...

Хотел отвести Вилхо взгляд, но не смог.

- Янгар знает, где она...

...верно. Знает.

Не может не знать.

Но молчит.

Прячет от своего кёнига... змея, как есть.

- ...он не скажет, - шепот Пиркко доносился издалека. - Имея возможность исцелить тебя, он будет смотреть, как ты умираешь, муж мой... смотреть и радоваться... твоим мучениям радоваться...

Не бывать такому.

Глава 32. Ловушка

Эхо шагов растаяло, не добравшись до колоннады.

Солнце, пробиваясь в затянутые морозной росписью окна, путалось в пыльной паутине капителей. И бледной тенью скользило по-над гладким полом шелковая шаль Пиркко.

Алая.

Ткань была яркой, словно пламя.

И пламя же в каминах приседало, словно кланялось кейне.

Дрожала струна далекого голоса, который старательно выводил полузабытые слова древней песни. И Янгхаар Каапо пытался отрешиться от недоброго предчувствия.

В этой части дворца ему редко доводилось бывать.

И ныне она была пуста. Безлюдна.

И эта тишина настораживала.

- Ты мне не веришь, - Пиркко оборачивается. Лицо ее покрыто толстым слоем серебряной краски. Губы белы. В черных волосах сияют алмазы.

Чудо как хороша кейне Пиркко.

- Я тебе не верю, - соглашается Янгхаар, добавляя. - Я никому не верю, благая кейне.

- Зря, - она позволяет подойти близко и касается разрисованной серебром ладонью его лица. - Сегодня я помогу тебе. А завтра...

В синих глазах клубится туман.

И розовый язычок касается верхней губы, оставляя на белой краске проталину. И это крохотное пятнышко не портит совершенства облика кейне.

- Или не завтра? Я ведь помогаю. Разве не так? - она убирает руку.

Так.

Наверное.

Записка была краткой.

Кёниг Вилхо желает видеть Янгара.

И отблагодарить за долгую службу.

Он готов исполнить любую просьбу... Янгар ведь знает, о чем просить?

- Не верь ей, - Кейсо прочел записку дважды. Он тер бумагу, точно желая раздавить такие аккуратные буквы. Почерк Пиркко был идеален, как и она сама. - Эта тварь тебя погубит.

- Не идти?

- Иди, - отложив письмо, каам подпер кулаками подбородки, намотал на палец бороду. - Иди непременно, отказ оскорбит кёнига. Но... будь осторожен. И думай, о чем просишь.

Он отвернулся и, сгорбившись, сказал очень тихо.

- И о том, что делаешь.

Отступить?

Простить?

Вернуться в Белую башню, которую его маленькая жена звала Горелой?

И заглянув в глаза Великому Полозу, признать, что Янгхаар Каапо все-таки отказался от памяти и мести.

- Ты забавный, - Пиркко подняла руку, позволяя алому рукаву соскользнуть с запястья. Ткань опускалась медленно, обнажая белую, расписанную серебром, словно морозом, кожу. И едва слышно позвякивали колокольчики на ножных браслетах. - Выглядишь свирепым, но... только выглядишь. Поспеши, Янгар. Мой муж не любит ждать.

И вряд ли он знает, кто ведет Янгара тайными дворцовыми тропами.

А узнав, не обрадуется. Но не прячется Пиркко-птичка, в чьих нежных руках собраны нити многих жизней. Уже не гостья - хозяйка она во дворце.

И не посмеют слуги говорить то, что не желает она слушать.

Еще шаг.

И сомкнутые створки ворот, за которыми знакомая пустота тронного зала.

- Погоди, - Янгар попытался схватить кейне за рукав, но шелк выскользнул из пальцев. - Постой. А если я не сделаю того, чего ты желаешь?

- Тогда...

...серебряная маска лица неподвижна.

- ...тогда я очень в тебе разочаруюсь... - она поворачивается на носочках, и шелка рассыпаются, на долю мгновенья обнажая белую щиколотку с золотой полосой браслета. - У тебя ведь есть причины для мести, правнук Великого Полоза?

В синих глазах - насмешка.

- Откуда...

- Ты неосторожен, Янгар, - упрекает кейне, вновь ускользая из его пальцев. - А люди твои ненадежны. Да и сам ты привел моего человека к разоренному гнезду... почти привел. Не так сложно было узнать, чей дом стоял на Кершиной гряде.

Тишина.

И солнце прячется за тучу, не желая быть свидетелем чужой беседы.

- Мой отец помнит те времена... далекие... и знаешь, он удивился, как сам не понял. Это ведь просто было: лишь у детей Полоза черные глаза. Как земля... сама земля...

Она смеется, запрокинув голову, и краска на шее растягивается, идет мелкими трещинами.

- Он сказал, что ты совсем не похож на своего отца...

- А еще что?

Гнев сложно посадить на цепь. Но у Янгара выходит сдержать вспышку. И ладонь кейне, которая легла на золотой рукав его халата, он не стряхивает. Пиркко, прижав палец к губам, тянет за собой, не к дверям в тронный зал, но в тень колонны.

- Тише, - встав на цыпочки, шепчет кейне. И губы почти касаются щеки Янгара. От Пиркко пахнет розовым маслом и лавандой, серебряная ее щека тепла. - Не надо спрашивать о прошлом, Янгар...

...имя Ерхо Ину было названо Янгару первым.

- Он тебя ненавидит.

- А ты?

- А я думаю, что ты стал бы лучшим мужем, чем... мой отец привык получать то, что желает. Но однажды ему отказали, - ее дыхание ласкало щеку Янгара. - Уми из рода Ёро предпочла другого мужа. Отцу пришлось взять ее сестру. Знаешь, маму это всегда обижало...

Пиркко отстранилась, но на одежде остался ее запах, тяжелый, пряничный.

- Потом были спорные земли... и золотая жила, которая оставила земли Ину. Отец верил, что ее увела сила Полоза... и многое, думаю, было...

Холодно внутри.

И тошно.

Женщина. Земли. Жила.

И ночь, наполненная огнем. Пепелище. Пепел просеивали, пытаясь найти заклятую печать. Дорога в седле, к которому Янгара привязали. И золотой зал, где великан в короне требовал рассказать о том, о чем Янгар не имел права говорить.

Боль.

Дурман, что вливали меж стиснутых губ, разжимая их костяною ложкой. Не убили. Продали.

Почему?

Какая разница, но Янгар не вернется домой по-настоящему, пока жив Ерхо Ину.

- Он не для себя искал лекарство, - шепнула Пиркко. - Кёниг желал спасти сына, который родился больным. Все его дети умирали. Этот прожил дольше других, но все равно ушел бы к Пехто. Ты знал?

- Да, - сложно говорить, когда ледяная рука вцепилась в горло, слова запирая.

- А я не знала. Вилхо - единственный, кто прожил так долго... но кёниг боялся за сына. А мой отец подсказал, что есть верное средство...

...печать Полоза, камень, на котором стоит древний и могучий дом.

Слишком могучий, чтобы не уязвить этим гордости Ину.

- И твой отец решил быть добрым. Опасный выбор. Видишь, - Пиркко провела длинными ноготками по губам Янгара. - Я честна с тобой. Я устала, Янгар. От власти отца. От власти мужа... от чужих желаний. И буду благодарна, если ты поможешь мне обрести свободу.

Верить?

Лжет.

- Вот, - она снимает с пояса нож.

Собственный нож Янгара, оставленный в его доме. Хороший. С булатным клинком, острым, как ледяная кромка, с опаленной над огнем рукоятью, на которой еще остались зазубрины...

Верный нож.

Такой удобно прятать.

И бросать.

- У тебя будет один шанс, - сказала Пиркко, глядя в глаза. - Не упусти его.

Тотчас, словно опасаясь, что Янгар откажется, она заговорила:

- Не бойся стражи. Сегодня стоят верные мне люди, которые не будут вмешиваться. А советники слабы. Они подчинятся тому, кто наденет на голову корону.

Нож исчезает в широком рукаве халата. И Пиркко щурится.

Она выглядит довольной.

...не верить.

Враг врага не станет другом.

И у нее свой интерес, но... избавиться от мужа?

Пускай.

Для этого нет нужды убивать. Кёниг и так почти мертв. Неужели ей настолько ждать надоело?