Но сколь бы жадными ни были ее усилия, она не могла совершить невозможное и обогнать ураганный ветер. Он все таки опережал. Жекки поняла это, почувствовав, как внезапно изменился окрас мелькающих по сторонам деревьев — они стали иссиня-черными на алом мятущемся фоне. Завывающие порывы тоже наполнились новым звучанием. Кроме воздуха они уже несли в себе более весомый поток материи — огонь, отчего их гул отяжелел и напрягся.

Как только сразу несколько близко стоявших друг к другу елей, мимо которых бежали Жекки и спотыкающаяся Прося, затрещали сухим рассыпчатым треском, и по ним, точно по пороховым дорожкам, пробежали огненные ручейки, Жекки поняла, что бежать больше некуда. Хотя она продолжала бежать, несмотря на новые слепяшие вспышки, загорающиеся со всех сторон, и даже не прерывала окриками истошных воплей испуганной Проси, рассудок подсказывал ей, что выбраться с этой лесной дороги на открытое место им уже не дано. Извергающий гигантское пламя багровый мрак настиг и разверзя у них под ногами. Он монотонно взвыл, сомкнув ровно пылающий бордовый полог. Невыносимые жалящие вихри то тут, то там оскливали кровавые зубы, истово стараясь вцепиться ими в беспомощную человеческую плоть. И не было никаких сил удержать этот рвущийся смертоносный жар, это голодное все пожирающее пламя.

Жекки еле плелась, заслоняя лицо одной рукой, а второй продолжая тянуть за собой слезно орущую Просю. Мысленно Жекки уже отсчитывала последние мгновенья. Скоро все должно было кончиться.

LIII

Новое отдаленное звучание, проникавшее сквозь рев и треск пламени, не сразу донеслось до нее. Но вот что-то вдруг резко надломилось в окрестном воздухе, и однообразный гул пожара внезапно прервался отчетливо громким механическим шумом. Жекки остановилась, боясь принять этот звук за реальность. «Может, я в самом деле схожу с ума?» — подумалось ей. И она даже не успела разубедить себя, как из мрака, охваченного слепящим жаром, ей навстречу вылетел вполне реальный автомибиль. В черной полировке его кузова метались огененные отсветы. Грозно сотрясая воздух оглушающим рокотом, он проскочил саженей на десять вперед, и чуть притихнув, резко остановился. Жекки не надо было подгонять. Как одержимая, со всех ног она бросилась к нему, закрываясь от палящего жара рукой, и кое-как волоча Просю.

— Кажется, я немного опоздал, — сказал Грег, блеснув самодовольной улыбкой и непринужденно выпрыгнул из машины.

Жекки смотрела на него обессиленно и безмолвно. Он нисколько не изменился. Великолепный, лишь слегка помятый, костюм, модный галстук, циничная усмешечка, наглый оценивающий взгляд. Таким же точно Жекки видела его, кажется, совсем недавно, когда он мчал ее из Старого Устюгова или даже еще раньше — на балу в уездном собрании. В сущности, он всегда был таким. С их первой встречи, которая произошла кажется, где-то совсем недалеко от этих мест, у Волчьего Лога, на такой же точно лесной дороге. Сколько с той поры минуло времени? День, неделя, — целая вечность. Розовый предзакатный свет выхватывал темную фигуру, склоненную над капотом машины, вскинувшуюся черную голову, а потом был обжигающий взгляд, мелькнувший черный агат на пальце… Сейчас будто бы все повторилось еще раз, и если не брать во внимание ужасные внешние обстоятельсва, только одна маленькая деталь выдавала различие: глаза Грега больше не смеялись.

— Грег, боже мой, — простонала Жекки. — Как вы очутились здесь?

Он не ответил и все еще ухмыляясь, подхватил под мышки Просю и быстро перекинул ее через борт на заднее сиденье машины. Та взвизгнула и сразу притихла.

— Какой очаровательный карапуз, — произнес Грег, бросив на Жекки омерзительно едкий взгляд.

Бесцеремонно, с видом не терпящим возражений, он принялся освобождать ее от перевязи с ребенком.

— Не ждал, честно говоря, от вас ничего подобного.

Жекки было не до пикировок, но несмотря на овладевшую ей беспомощность, она снова, как случалось ни раз, мгновенно вскипела, почувствовав, что он намереннно старается ее уязвить.

— Что вы такое несете, — вырвалось у нее, — если б вы только знали, чего мне стоило…

— Можете не продолжать.

Осторожно приподняв на руках младенца, Грег с необыкновенной ловкостью переложил его на кожаное сиденье рядом с Просей.

— Лежите тихо, а ты, маленькая прохвостка, придерживай его и при случае закрой ему голову одеялом, — велел он девчонке.

Прося послушно промямлила что-то. Грег выпрямился. Перед глазами Жекки снова застыла его небрежная ухмылка.

— Никак не предполагал в вас подобного легкомыслия, — сказал он, нетерпеливым жестом подскаывая Жекки, что ей следует, не мешкая, обойти машину кругом.

— О чем вы? — Жекки в самом деле не понимала, но безошибочно угадывала по его тону что-то обидное.

— Дорогая моя, если бы я знал, что вы хотите обзавестись детьми, то ни за что не расстался бы с вами, — заявил Грег, лишь слегка отводя от себя ее руку.

Кровь мгновенно бросилась ей в лицо.

— Замолчите вы, или я… — она дернула рукой, пытаясь вырвать ее у Грега, но он, так крепко сжал ее, что Жекки вскрикнула.

— Успокойтесь, я пошутил.

Остывшие уголья его глаз смотрели с вызовом. На рассеченном лбу блестела испарина. Жекки показалось, что он снова стал похож на раненного спартанца. Она совершенно потерялась и посчитала за лучшее немедленно объясниться. Но Грег не дал ей заговорить:

— Расскажете потом, садитесь. — Он открыл перед ней дверцу. — Нам предстоит увлекательная прогулка — он обвел глазами полыхающие вокруг деревья, — Незабываемые картины родной природы, овеянные дорогими сердцу воспоминаньями и… в общем, все как вы любите.

Упав на переднее сиденье, Жекки стиснула веки. Сейчас у нее не хватало самообладания, чтобы назвать его мерзавцем. Она была слишком измучена.

Через секунду мотор взревел, точно проснувшийся зверь, и грэф и штифт сорвался с места.

Жекки закрыла лицо руками. Ее всю трясло. Огненный шквал летел им навстречу. Она сидела впереди, рядом с Грегом и не понимала, как он может оставаться таким бесшабашно самоуверенным и отталкивающим. Даже на краю гибели он выводил ее из себя. Сознание его близости пронзало ее отчаяньем. Возможно, Грега это как раз устраивало, потому что он перестал отвлекаться на пассажиров. Он вел машину сквозь пылающий огненный тоннель. Сомкнувшийся багровыми вихрями свод и ревущие огнем стены неслись навстречу в каком-то смертоносном безумии. Впереди был виден только слепящий мрак. Пылающий ветер взметал по сторнам рваные клочья огня, разбрасывал снопы искр и взметал гигантские световые полотнища. Самый воздух был раскален, как тьма преисподней. Каждый вдох обжигал рот, горло, легкие. От встречного жара глазам становилось больно. Жекки могла жмуриться и наклонять книзу голову, могла наконец просто уткнуться лицом в колени, чтобы ничего не видеть.

Грег, почти не отрываясь, смотрел вперед, лишь изредка поглядывая в кривой осколок бокового зеркала. Доведя до предела и без того немыслимую скорость, он гнал машину прямиком в огеневой шторм.

Жекки приходило на ум, что он обезумел, что человек в здравом уме никогда не решился бы на что-то подобное. Тем более, отъявленный бонвиван и законченный эгоист. Значит, Грег помешался. Напрасно Жекки ждала от него спасения, уж лучше бы ей с детьми остаться на том самом месте, где он их нашел, потому что впереди, куда Грег безудержно гнал свой авто, маячила только смерть. Жекки сжималась в комок и не находила никаких объяснений происходящему, кроме кромешного обрущения всего и вся в пропасть бессмысленного уничтожения. Может, пока не поздно вырвать на себя ручку замка и выпрыгнуть на летящую вспять дорожную колею? Может быть, неожиданным броском оттеснить Грега и дернуть за рычаг тормоза, который так соблазнительно близок? А что станется с бедными детьми? Да и что толку метаться, прыгать, бежать — все равно смерть повсюду. И разве теперь не все равно, каким именно способом она всех их настигнет?