- Объяснитесь, сын Тхэуна.

   Вместо объяснений Ли Джун раздал всем присутствующим, не забыв о братьях, копии подписанного им обязательства.

   - Прошу обратить внимание на формулировку и время подписи. 25 августа. 14 часов 30 минут по украинскому времени.

   Акционеры-пенсионеры начали обеспокоено кивать и коситься на сыновей Тхэсонга и Мичжи.

   - И зачем ты притащил эти никчемные бумажки и отнимаешь наше драгоценное время? - не обращая внимания на брата, тщетно пытающегося заставить его замолчать и сесть, рассерженно прорычал Ли Хван.

   - Сами выберите, братцы, знали вы, что я ваш брат, а не сестра, или нет, - развел руками Джун. - Но учтите: если вы не знали, значит, ваше сегодняшнее утверждение ничем не подкреплено.

   - Глупости! Конечно, знали.

   - А если знали, то вы сознательно пошли на подписание недействительного документа с неблаговидными намерениями. Вы, как мне видится, должны были заявить, что вам известно, кто я, и потребовать составления документа по всей форме.

   - Малыш, но ведь и ты пошел на составление заведомо ложного документа, - указал Ли Тхэсонг. Он был спокоен и даже добродушен к обретенному племяннику, а вот на сыновей смотреть что-то не хотел.

   - Да, возможно, но я никакой финансовой выгоды от этого не получал, даже наоборот, рисковал, полагаясь на порядочность своих братьев. Ведь на следующей неделе должен был состояться совет, где было бы объявлена воля дедушки и братья бы узнали, что я им двоюродный брат, а не сестра.

   Теперь акционеры перешептывались. Некоторые шумно пили воду, разлитую по высоким бокалам невидимым обслуживающим персоналом.

   Отдыхая от дороги, Лиза разбирала вещи. На лучшие плечики в платяном шкафу она повесила три подарка своего парня, мечтая о том, как встретит его в одном из платьев, как они будут гулять по запутанным старым улочкам города, который стал для нее еще более уютным с тех пор, как она узнала, что больше десяти лет в нем жил Ли Джун со своими бабушкой и дедушкой. Он мало о чем успел ей рассказать, обещая надоесть историями, правдивыми и не очень, когда вернется.

   Долгие перешептывания старичкой-акционеров, в которые вмешались Ли Тхэун и Ли Тхэсонг, выгнав своих детей на время из зала, как не имеющих права голоса, привели к следующему. Так как завещание Ли Мугёля было раскрыто до срока из-за болтливости адвоката Ко и предприимчивости госпожи Но, то ли Джун получал еще один шанс выполнить условие деда. Он должен был закончить свое обучение в роли девушки - это означало еще год до экзамена на бакалавра проучиться в своем учебном заведении. При этом братьям было запрещено приближаться к нему и вмешиваться как-то в его жизнь. Если за это время Джуна никто не разоблачит, то условие будет считаться выполненным.

   Все, казалось, складывалось прекрасно, но юношу не покидало ощущение неправильности. Это было еще большим фарсом, чем все предприятие братцев-клоунов. Поэтому, проклиная себя за глупость, Ли Джун все-таки встал и отказался выполнять это простое условие. Пусть братья ликуют. На делах свет клином не сошелся.

   - В чем дело, мальчик? - все тот же любопытный дедок, господин Ким.

   - Я, может быть, дурак и мальчишка... Но я не хочу подвергать такому испытанию свою вторую половину, дарованную мне судьбой. Я отказываюсь.

   - Ну что ж... - кашлянул, скрывая свое разочарование, Ли Тхэун. - Значит, ты не выполнил условие... и на совете, которые состоится, как и было запланировано, так мы и объявим.

   - Минуточку... - не унимался господин Ким, - что ты там, мальчик, говорил о второй половине?

   - Да какая разница-то? - Ли Хван праздновал победу.

   - Мне уж лучше знать, дружочек. А ты слишком уж нетерпелив и плохо воспитан. Не думаю, что я или мои наследники когда-нибудь тебя поддержим, - проскрипел старичок. Что ж, это было небольшим утешением, но все равно приятным.

   И повинуясь велению сердца и просьбе почтенного акционера и лучшего друга его дедушки, как он теперь вспомнил, Джун заявил, что встретил неожиданно в конце своего испытания любимую девушку. Она полюбила его, несмотря ни на что, и смогла увидеть его истинное лицо, хотя и не слишком-то сообразительна во многих вопросах. И пусть кто хочет смеется над ним - он знает, что она та самая, единственная. И из-за денег и власти, из-за соперничества с родственниками он не собирается оскорблять ее чувства, целый год притворяясь девушкой и ставя под угрозу ее репутацию.

   - Потому что я прекрасно справляюсь с ролью девчонки, но скрыть своих чувств не смогу. А со стороны это выглядит... вы сами видели, - юноша немного смутился. Исчез напор, с которым он опровергал своих братьев, точнее, старшего: младший почему-то отмалчивался и не нападал.

   - Так, так... молод и горяч... совсем как Мугёль, мерзавец, иначе бы разве твоя необыкновенная бабушка выбрала бы его? Ну а вдруг, дружочек, ты ошибаешься? Сам ведь говоришь, что знакомы вы меньше месяца? Может, это просто легкая интрижка?

   - Время и любовь не всегда прямо пропорциональны, - не очень складно возразил Джун.

   - Ну ладно, а если твоя девчонка любит тебя не так сильно, как ты ее?

   - Ха! - Самообладание вернулось к юноше. Вот уж в чем он не сомневался, так это в чувствах Лизы.

   - Уверен в себе, - пробормотал старик Ким. - Молодец! Отличное качество для руководителя... Хм... Тогда... тебе несложно будет выполнить особое условие деда на этот счет?

   Джуна, как и всех присутствующих, а особенно Ли Хвана, как будто оглушили. Очередное потайное дно в завещании Ли Мугёля? Сколько их еще? А на случай объединения двух Корей у него не какой пунктик не прописан? Вероятно, поняв правильно выражение лица Ли Джуна, господин Ким поспешил его успокоить:

   - Не волнуйся, это последнее. Согласен, бравый хангук Сарам?

   - Конечно. Что бы это ни было, я справлюсь.

   - Но это касается и твоей подруги.

   Она справится тем более. Мы справимся. Я и Лиза. Вместе.

   - Ну что ж... Тогда...

   Достойные члены собрания еще никогда не слышали столько ругательств из уст юной Ли Джун, которая для некоторых неожиданно оказалась бравым юношей, достойным самого важного дела для каждого мужчины. К счастью, их покой не был нарушен, ибо ругался Джун исключительно по-русски.

   "Старый интриган! Хуже князя Болконского! Спасибо, что разрешил писать письма. Хотя и без подробностей", - думал Джун, оказавшись на недолгое время дома и приходя в себя, перед очередным, сложным и неожиданным, этапом своей жизни.

   "Моя дорогая Лиза!

   Ты - лучшая случайность в моей жизни. Я обещал тебе, что буду твоим парнем. И я сдержу свое обещание, но не прямо сейчас. Обстоятельства семейные и деловые вынуждают меня отсутствовать два года. И мне даже нельзя ничего тебе объяснить - только писать письма. Раз в месяц. Из них ты ничего не узнаешь о том, где я и что делаю, - они просто напомнят обо мне и моих к тебе чувствах. Я знаю, что ты меня любишь и сможешь меня дождаться. Эти два года будут мучительным испутанием, но когда они пройдут, я поступлю в твое полное распоряжение.

   Любящий тебя Ли Джун.

   P.S. Ли Соль обещала переслать тебе письмо. Если она его прочитала - оттаскай ее за уши... Хотя нет, до следующего лета, когда она собирается в гости к дедушке и бабушке (позаботься о ней тогда, ладно?), ты не сможешь... нарисуй на нее карикатуру и вывеси в Сети. Адрес прилагаю. Ее школьные друзья обрадуются.

   P.P.S. Я тебя люблю.

   P.P.P.S. Знаю, знаю, что ты тоже.

   P.P.P.P.S. Да, я самоуверенный, наглый тип, но... Смотри выше...

   И последнее. Не вздумай учиться целоваться, ты и так талантливая."

   Эту записку, первую, но далеко не единственную, Лиза Самойлова перечитывала не раз, пытаясь понять и смутно догадываясь, в чем дело, опровергая свои догадки и беспокоясь за своего исчезнувшего парня.