— По правде говоря, да! По-моему, он как-то связан с Дженет Гаррисон, моей студенткой.

— Что? Та самая молодая леди, которую зарезали прямо на кушетке? Знаете, я ведь был там, когда обнаружили тело. Так это ваша студентка?

— Вы были там?

— Да. Случилось так, что я тоже посещал сеансы психоанализа у Бауэра. Кстати, о лицах — у нее оно было очень необычное. У меня вошло в привычку приезжать пораньше, если, конечно, позволяла проклятая подземка, просто затем, чтобы успеть взглянуть на нее.

— А вы когда-либо говорили с ней?

— Чего нет, того нет! До голосов я не большой охотник, если не считать свой собственный, который мне приходится слышать поневоле и чаще, чем хотелось бы. А вдруг ее голос оказался бы визгливым или даже гнусавым и это в сочетании с таким изумительным лицом? Нет, тогда бы сразу пропало все очарование ее лица! А кстати, какой у нее был на самом деле голос?

— Какой? Ну уж во всяком случае не гнусавый. Нет! Скорее тихий, хотя и несколько на взводе. А что, этот Бауэр хороший психоаналитик?

— О да! Первоклассный. Бесподобный в том плане, что он слышит даже то, чего вы не говорите, а в моем случае, конечно, это приобретает первостепенное значение.

И внезапно, как бы затем, чтобы дать Кейт возможность услышать невысказанное, он откинулся на спинку стула и, образно говоря, отгородился от нее молчанием, словно занавесом. Кейт, не любившая вечеринки, ощутила себя усталой и подавленной. Рид оказался прав. Расследование — не просто игра в великого сыщика ради друга, попавшего в беду. Она непрошеной гостьей оказалась вдруг на вечеринке, загнала в угол Спаркса, доставила хлопоты и озадачила Лилиан — и что в итоге? Как убедиться, вел ли Спаркс занятия с десяти утра в тот день, когда была украдена униформа? Он же явился без опоздания на сеанс к Эмануэлю. Мог ли он пробраться в общежитие, чтобы ограбить комнату Дженет Гаррисон? Это казалось маловероятным. Мог ли он поднять руку на тихую девушку, возненавидев себя за то, что согласился на должность в учебном заведении, которое не уважал, если не сказать большего?

«Да, у тебя явно обнаружился талант ставить вопросы, — уныло подумала Кейт, — и при этом налицо полная неспособность найти ответ хотя бы на один из них».

Кейт принесла свои благодарности и пожелала «доброй ночи» хозяину дома, который даже не сразу вспомнил, кто она такая и откуда, помахала рукой Лилиан и поймала такси. Что дальше? Допустим, Джерри удалось вытянуть что-нибудь у Горана, но вряд ли его улов по значимости превысит то немногое, что ей самой удалось выудить у Спаркса. «О Боже, помоги мне, — мысленно взмолилась она. — Если это дело когда-либо будет доведено до конца, обещаю по гроб жизни не задавать ни одного вопроса, не связанного с литературой!»

Она расплатилась с водителем и, войдя в подъезд дома, нашла там Рида, спящего на стуле. Она довольно бесцеремонно разбудила его.

— Я хотел видеть тебя, — заявил он. — Сдается мне, раз уж ты пытаешься быть детективом, то тебе следует сидеть дома и отвечать на телефонные звонки, вместо того чтобы гулять на вечеринках, приставая к людям и задавая им идиотские вопросы.

— Полностью согласна с тобой, — подтвердила Кейт, впуская его в квартиру.

— Давай я сварю кофе, — предложил Рид.

— С чего бы вдруг? Я тебе сварю.

— Садись! Я сделаю кофе, а потом мы поговорим. Всплыли еще две вещи: одна — просто восхитительная, хотя будь я проклят, если знаю, с чем ее едят, а другая — немного пугающая. Сначала я выложу тебе ту, что пострашней. — С этими словами, окончательно заинтриговав ее, Рид скрылся на кухне.

Кейт незамедлительно последовала за ним.

— Что это за фокусы? Я вполне насиделась за вечер. Давай не тяни. Что-нибудь еще стряслось с Эмануэлем? Он в опасности?

— Он — нет, ты — да!

— Я?!

— Как это здорово — быть профессором английского. Никаких лишних слов, только местоимение! В полицию пришло письмо, Кейт. Анонимное, конечно. Выяснить, откуда оно, невозможно, но на такие письма у нас обращают гораздо больше внимания, чем обычно принято. Оно написано довольно связно и в нем обвиняют тебя ни много ни мало в убийстве Дженет Гаррисон.

— Меня?!

— Автор письма заявляет, во-первых, что статья, которую ты опубликовала месяц назад в каком-то научном журнале о героинях-американках у Джеймса, была украдена у Дженет Гаррисон. У тебя якобы было мало своих публикаций, и это могло поставить под удар твою карьеру. Вторым пунктом в письме утверждается, что вы с Эмануэлем были любовниками, что ты все еще его любишь и не простила ему женитьбы на Никола, а поэтому ты задумала избавиться от девушки, которая представляла угрозу для тебя. Заодно ты хотела погубить Эмануэля и частично насолить Никола, которую ненавидишь. Далее, в письме указывается, что у тебя нет алиби, что ты знала до мелочей расположение комнат Бауэров и была достаточно близко знакома с девушкой, чтобы, не возбудив подозрений, войти и сесть позади нее. Там есть и другие обвинения в твой адрес, но эти — главные. Ах да, там еще говорится, что ты ограбила комнату Дженет, чтобы не осталось никаких материалов, которыми она, возможно, пользовалась при написании статьи. А сейчас остынь и выслушай меня хотя бы минуту! Все изложенное в письме никак не объясняет, почему ты сначала опубликовала статью, а потом поняла, чем это для тебя чревато, и начала заметать следы. Остальное выглядит достаточно убедительным, и полиция склонна отнестись к этой писанине со всей серьезностью. В полиции также заметили, что ты слишком много времени проводишь в доме Бауэров, возможно, чтобы создать впечатление, что ты их искренний и преданный друг. В полиции знают также и о том, что ты сегодня вечером отправилась на встречу с Фредериком Спарксом. По мнению полицейских, ты опасаешься, что ему кое-что известно, и ты хотела, если это действительно так, выяснить, что же именно.

— Как же они узнали, где я была вечером? Не иначе как от тебя!

— Нет, моя дорогая, я тут ни при чём. Они выудили эту информацию — весьма ловко, должен признаться — из Бауэров.

— Так вот почему ты хотел отправиться со мной на вечеринку!

— Нет, я и сам узнал об этом сначала от тебя, а потом от полицейских. С тех пор как я стал совать нос в чужие дела, со мной не слишком-то спешат поделиться свежей информацией. Давай-ка выпьем кофе!

Кейт дотронулась до его руки:

— Рид, а ты сам веришь хоть слову из этого письма?

Он поставил чашки, ложки, блюдечки, молочник, сахарницу и кофейник на поднос и молча понес его в гостиную.

Глава 12

— Так ты веришь этому, Рид? Нет, не наливай мне кофе! Я, возможно, не смогу сделать и глотка.

Рид тем не менее налил чашку и поставил ее перед Кейт.

— Я сказал, что моя новость пугающая, но не говорил, что она ужасная. И если ты снова спросишь, верю ли я письму, я тебя побью! Даже не принимая в расчет другие обстоятельства, неужели ты думаешь, что я стал бы помогать кому-то, пусть это и человек, которому я благодарен по гроб жизни и питаю глубокую симпатию, избежать наказания за убийство! На самом деле, поскольку я знаю тебя и совсем не знаю Эмануэля, мне сейчас — когда ты сама оказалась подозреваемой — гораздо легче понять твое желание помочь другу. А это ведь уже кое-что, правда? Теперь, пожалуйста, пей свой кофе, Кейт. Бога ради, не хнычь! Я предупреждал тебя неоднократно: неприятности — это единственное, что ты можешь добыть в своем крестовом походе за оправдание Эмануэля. Ты не ожидала, что придется сражаться с драконами? Вот, возьми мой платок! Никогда не мог понять: почему ни одна женщина не носит его с собой, а если и носит, то он всегда оказывается в сумочке, которую она оставила в другой комнате? Да и я к тому же еще не выложил тебе восхитительную новость.

— Со мной сейчас все будет в порядке. И ты знаешь, ведь эту девушку, в конце-то концов, нашли там, где меня и в помине не было. Как же должен чувствовать себя Эмануэль!.. Ведь подозрения, которые пали на него, не идут ни в какое сравнение с теми, которые хотят навлечь на меня. И, признаюсь, первое, что пришло мне в голову (только представь себе, какой жалкой и постыдной была эта мыслишка): «Как это отразится на моем положении в университете? Захотят ли они иметь в своем штате профессора, которого обвиняют в убийстве!» Если это так затронуло меня, то насколько же больно Эмануэлю? А кто отправил письмо, как ты думаешь?