Я не могу оставить бедного парня в беде. Его мир только что разрушился, а новый... более темный... теперь окружал его.

В первый день его новой, ужасной жизни Вика хотела отнестись к иному по-доброму. Но могла ли?

Вика решительно выбежала из клетки Таргона, и, приложив большой палец к замку, закрыла его, потом направилась через поляну в сторону новичка.

Камешек ударил Вику по руке. Нахмурившись, она посмотрела налево и мельком увидела женщину в клетке рядом с новичком. Кортэз самодовольно усмехнулась и кинула следующий камешек. Он угодил Вики в грудь.

Вика не стала спрашивать Криссабелль, хочет ли она умереть, потому что догадывалась, каковым будет ответ. Да. "Жаль, дорогая, но я не собираюсь делать тебе одолжение".

– Тот факт, что ты не забыла о моей коллекции камней, наверное, самая офигенная вещь на свете, – Вика произнести легко и непринуждённо, чего не ощущала. – У нас юбилей?

Иная мрачно усмехнулась. Несмотря на размазанную по щекам грязь, от неё просто захватывало дух. Криссабелль была высокой и стройной женщиной, с длинными гибкими конечностями, утончёнными и элегантными. Кожа её была так же безупречна как самый дорогой жемчуг, волосы ниспадали черным бархатом.

– Когда мои братья придут за мной, а они придут, ты будешь сожжена заживо, в то время как я буду смотреть и смеяться.

Камень попал в Вику сзади. Она обернулась, посмотреть на виновницу, только чтобы получить ещё один большой камень в грудь. Мек – Радуга гоготал и указывал на нее, как будто с Викой что-то было не так. Мек любил издеваться над ней.

По началу, когда он так делал, Вика убегала, чтобы посмотреться в зеркало. Пятно на лице? Порванная одежда? Что-то между зубов застряло?

Но каждый раз всё было в порядке, и Вика поняла, что Радуга просто мучает её.

– Ты нашла еще немного для моей коллекции? Спасибо за подарок. Но, ребята, я не знаю, что дать вам взамен.

Гоготание прекратилось, и Мек зашипел на Вику. Его кожа начала пылать ярко-красным, признак растущей ярости иного.

Вначале Мек и Криссабелль пытались наладить отношения с Викой. Крисс льстила ей, говоря, насколько она хорошая, а Радуга уверял, что ненавидит то, как Джекис общается с ней, и что поможет, если только Вика освободит его. Но спустя время, продолжительный отказ Вики разрушил все намеки на доброжелательность.

Их издевательства начались с малого: сначала Мек и Кортэз только оскорбляли, а когда поняли, что Вика не побежит жаловаться Джекису, иные стали бросаться в неё соломой, потом едой, а теперь и камнями.

Иные полагали, что Вика будет принимать… принимать и принимать удары, и никогда не давать сдачи.

"Да, они были... правы", подумала девушка, вздыхая.

С высоко поднятой головой, Вика прошла остальную часть расстояния к новичку. Он был на том же месте, в той же позе, но пристальный взгляд мужчины сосредоточился на Мек и Кортэз. Как и у Мек, его кожа была красного цвета.

– Привет, – прошептала Вика.

Нежно-голубой взгляд обратился к ней, и Вика вздрогнула.

Девушка сделала глубокий вдох, надеясь набраться немного храбрости и остановить внезапное покалывание в теле. В обоих случаях Вика потерпела неудачу. Покалывание даже увеличилось.

Дымчатые запахи торфа, сосны и мяты наполнили ее нос, заставляя думать о полуночных кострах в зачарованном лесу. Вика закрыла глаза и впитывала этот редкий аромат вновь, и вновь, пока не закружилась голова.

В мире осталось не так уж и много диких лесов. Большинство из них принадлежало правительству, и посещать их, было запрещено. Только изредка Вика видела их издалека, когда цирк переезжал из города в город, из штата в штат, а иногда из страны в страну. Цирку позволяли останавливаться только на открытом пространстве,… где прежде шумели леса.

В конце концов, яркий солнечный свет и испепеляющий взгляд мужчины напомнили Вике, что она стоит на улице у всех на виду, уже полдень, а ей предстоит еще много дел.

Не успей Вика чего-нибудь, и ее накажут. А это выбьет из колеи на несколько дней.

Вика сконцентрировалась на стуке сердца. От пленника так и веяло жаром, так мощно, что Антарктика расплавилась бы в течение нескольких секунд.

– Почему бы тебе не подойти поближе, женщина? – спросил он.

К счастью она перестала паниковать и призвала на помощь смелость, появляющуюся при отсутствии Джекиса.

– Думаю, мне и здесь не плохо, но я оценила предложение.

Вика расправила плечи и взглянула на мужчину. Вблизи его кожа казалась гладкой как стекло, краснота перешла в бронзу.

Кости его лица казались слишком крупными, но в целом оно не плохо смотрелось, открыто и мужественно. Взгляд иного казался таким же суровым как и у Однажды в начале его недолгой жизни.

Внезапная тоска пронзила ее сердце.

Губы иного двигались, и Вика догадалась, что пропустила то, что он говорил. Не желая раскрыть свой секрет, она просто промолчала. Люди часто повторяли то, что говорили, избавляя девушку от необходимости переспрашивать.

– На что ты так уставилась, женщина? – Наконец-то спросил новичок.

– Я смотрю на тебя. Разве не видно?

Иной схватился за решетку, костяшки его пальцев побелели. Слова НПРИ ЭЛИЗАБЕТ и ДЖЕЙКОБ были запечатлены на его руках.

Элизабет и Джейкоб – Вика поняла, что это имена, и задалась вопросом, что эти люди для него значат. Но НПРИ.

– Женщина!

Пульс пустился в дикий и не контролируемый танец.

– Вот, – сказала Вика и достала плитку шоколада, которыми были наполнены карманы джинсов, чтобы насладится позже. – Возьми. Это тебе.

Она бросила шоколад, но иной не шелохнулся. Даже не взглянул, куда упала сладость.

– Если ты не съешь его сейчас, то шоколад растает, и тебе придётся слизывать его языком. Это может быть неудобно, поверь мне. Но шоколад хорош в любом виде, так что тебе решать, как ты будешь ли…

Губы иного снова задвигались. Такие сочные, розовые губы.

– ...я задал тебе вопрос, женщина.

Притворяясь беспечной, Вика откинула волосы за плечо.

– Спроси снова, – произнесла она. Ни один из пленников не догадывался о ее слабости, и Вика никогда не признается в ней. Столь же отчаянно, как они обвиняли ее в своем заключении, иные используют физический недостаток Вики против нее. – Я отвлеклась.

– Ладно. Ты хочешь умереть?

– Отлично, – ответила девушка самым равнодушным тоном, каким могла. – Ты уже восьмой с подобной угрозой за сегодня. Так что встань в очередь, парень.

– Значит, ты хочешь умереть, – сказал новичок, медленно кивая. – Иначе ты освободила бы меня.

– Давай я расскажу тебе, как сложится наш разговор дальше, да? Если я не освобожу тебя в этот момент, ты все равно сбежишь. Ты будешь тем, кто убьет меня. Ты сделаешь мне больно. И я пожалею о том дне, когда родилась. Конец. Так что,.. ты съешь это? – Нахмурившись, Вика покачала головой. – Я имею виду, ты съешь шоколад сейчас, да?

Не сводя с нее глаз, мужчина схватил шоколад, развернул фольгу и разбил его о прутья клетки... в крошку... мелкую крошку, часть которой угодила прямо в грязь.

Стон разочарования вырвался из Вики. Да, у нее еще много шоколадок в трейлере, которые давал ей отец, в знак якобы своей «любви». Но это не отменяло того, что иной только что уничтожил нечто заработанное ею, собственной кровью, потом и слезами.

– Дело твое. – Произнесла Вика, стараясь казаться беспечной.

– Ты понятия не имеешь, какому разрушению подвергаешь свой цирк, маленькая девочка.

Маленькая девочка. Джекис часто называл ее так. «Моя красивая маленькая девочка. Моя самая дорогая маленькая девочка.»

Вика гордо вздернула подбородок.

– Не смей называть меня так. И не я привезла тебя сюда.

Вздернутая бровь придала вызов выражению его лица.

– Это не имеет значения. Ты виновна в соучастии.

– Не виновна.

– Виновна.

– Нет! – разозлилась Вика, топнув ногой.

Веки иного опасно прищурились.

– Мы не дети. Отпусти меня.