– С-скажи п-пожалуйста, как ты стал эльфом? – спросил Роман. – Или им и родился?

– Не, – парень усмехнулся, – не родился. Однажды проснулся, а у меня крылья. Ну и все…

– И как же ты жил с ними? – поинтересовалась я.

– А никак. Я сразу понял, что они снимаются. Ну, и снял. Потом, уже в лесу, одел, полетал. Тогда и понял, что стал эльфом. Трудно, конечно, когда ты эльф, возвращаться обратно, мир очень сильно меняется. И потом, надоело от всех прятаться, переживать, что крылья найдет какой-нибудь придурок. А возвращаться назад становится все труднее.

– П-почему?

– А не хочется, – безразлично сообщил он.

Бежавший впереди кобель радостно завопил за ближайшими кустами. Мы подошли к нему, он засунул нос под кучу веток, нервно вертя задом.

Парнишка облегченно вздохнул:

– Спасибо вам, они тут.

Он приподнял ветки, под которыми что-то сияло мягким золотистым светом. Засунув руку в кучу, вытащил оттуда пару крыльев. Они напоминали стрекозиные, но были большими и намного красивее. Я почти воткнулась носом в их поверхность, стараясь разглядеть как можно лучше. Прозрачные, переливающиеся в зелено-синей гамме, они были густо усыпаны золотой пыльцой. Парнишка ловким движением пристроил их себе за спину, улыбнулся, выпрямился и начал стремительно уменьшаться в размерах.

Роман тихо сказал мне:

– Оля, ущипните меня, н-никак н-не могу п-поверить, что н-не сплю…

– И вы меня ущипните, потому что я в таком же состоянии…

Я протянула ему руку, но Роман, вместо того чтобы начать щипаться, крепко сжал ее. Маленький эльф сверкающей искрой взлетел с кочки, приземлился на наши вцепившиеся друг в друга руки, густо посыпав их золотой пылью.

– Спасибо! Счастливо оставаться, я больше не вернусь! И вы теперь тоже изменитесь, – выкрикнул он, радостно смеясь, потом подпрыгнул и заложил крутой вираж, сияющей точкой поднимаясь все выше.

Я подняла голову и спросила вдогонку:

– А как же папа?

– Не знаю, мне теперь все равно, – звонко хихикнул маленький эльф и скрылся в синем осеннем небе.

Я с недоумением уставилась на Романа, а он на меня с тем же самым выражением. Я пожала плечами, он тоже. Потом мы воззрились на наши позолоченные пальцы.

– И что теперь с нами будет? – спросила я. – Может, тоже превратимся в эльфов, и нам станет все равно? Как-то мне не по себе…

Роман пристально посмотрел мне в глаза:

– П-после встречи с вами, Оля, м-меня стали п-преследовать странные обстоятельства. И я н-не знаю, ч-что и думать… М-может, вы все-таки ф-фея?

Я истерически захохотала:

– До сих пор у меня не было возможности в этом убедиться. Но… Когда вокруг творится нечто необъяснимое, подходят любые версии, кроме одной – что у тебя просто съехала крыша. Хотя, обычно именно она как раз оказывается единственно верной.

– П-пожалуй, эта г-гипотеза мне не п-подходит, – фыркнул Роман. – П-подобная практичность не по мне. Вы, Оля, к-как хотите, а я буду думать, что это был не сон, что с моей головой все в порядке, п-просто со мной случилось еще одно ч-чудо.

– Как хотите, – я только сейчас заметила, что мы до сих пор держимся за руки. – Я в этом и не сомневалась.

Так, взявшись за руки, мы и вернулись к своей стоянке. Всю дорогу, шагая по шуршащим под ногами листьям, я чувствовала себя маленькой девочкой, полной ожидания, что вот-вот рядом произойдет нечто волшебное. Но ничего не произошло. Мы добрались до машины, посмотрели друг на друга, глупо, как дети, смутились, расцепили пальцы и снова остались каждый при своем. Роман молча собрал барахло, затолкал в багажник, свистнул пса. Потом вопросительно посмотрел на меня, я молча села в машину, и мы двинулись дальше.

Разговаривать не хотелось, я сидела, курила, смотрела на дорогу. Осенний лес, ярко-желтый на синем фоне, летел навстречу безостановочно, безудержно, отчего мне стало казаться, что я сейчас взлечу.

– Холли, дорогая, успокойся, – Расмус погладил меня по голове, как ребенка. – Ты просто устала. Ничего, сейчас мы посидим, ты придешь в себя, и потихоньку пойдем дальше.

– Я думаю, что ты вполне мог затащить нас обоих на эту подлую гору без всяких усилий, тогда мне не было бы так тоскливо, – хмуро заметила я, глядя вниз с выступа скалы, на котором мы устроились отдохнуть.

Опять мне снится эта чертовщина!

– Да, мог бы, – фыркнул он. – Но с чего ты взяла, что мое колдовство не требует от меня никаких усилий? Во-первых, я трачу на него довольно много сил, энергии подобное занятие отнимает немало, больше, чем любые действия, которые считаются привычными у обычных людей.

– А почему я не замечаю, что трачу много сил, когда ты заставляешь меня колдовать? – глянув сначала вниз, а потом вверх, я пыталась прикинуть, сколько мне еще осталось пыхтеть по этим проклятым булыжникам.

– Ох, – со вздохом сообщил он. – Ты – Синяя звезда, ты сама сила и энергия, так что нечего прибедняться.

– Хотела бы я еще знать, как ими пользоваться, – мрачно фыркнула я. – А во-вторых?

– Чем скорее тебе все это надоест, тем скорее ты захочешь улететь, – захохотал Расмус. – Вот так-то. Хочешь конфетку? А?

Я злобно оглянулась на него… и спрыгнула со скалы. Стремительно падая, жадно притягиваемая поверхностью внизу, торопливо соображала, что же делать дальше. Поток воздуха сжал меня своими крепкими объятьями, обдирая лицо холодом. Интересно, проснусь я перед тем, как врезаться в землю или не успею? Не то, чтобы мне стало страшно, но как-то не по себе. Поднапрягшись, попыталась преодолеть давление воздуха и перегруппироваться. Результатом стал всего лишь нелепый неуклюжий кувырок, и я оказалась в прежней позиции.

Черт подери, сон это или не сон? Могу я делать все, что мне заблагорассудится или нет? Свист воздуха в ушах начал превращаться в визг, и это перестало мне нравиться. Представив себе, что воздух под ногами затвердел, я оттолкнулась от него ногами и резким движением вынырнула из волокущего меня вниз столба воздуха. Свист исчез. И что мне теперь делать?

Почему-то я почти никогда не летала во сне, в смысле, не летала сама. На каком-то задрипанном ковре-самолете летала в глубоком детстве, и только… Кажется, все-таки был один сон за всю мою достаточно долгую и довольно насыщенную жизнь. И что я делала? А ничего не делала, просто летела над какими-то зелеными полями и лесами.

Немного подумав, я решила поступить так же и полетела вперед, не предпринимая никаких усилий. Вспомнив, что оставила на скале Расмуса, развернулась в воздухе, набирая высоту. Он стоял там же, выпрямившись во весь рост, сложив руки на груди и пристально глядя куда-то вдаль, совсем не на меня. Ах, так его даже не волнует, что со мной случилось, а ведь я могла разбиться! У меня могло не получиться! Я ведь никогда не летала не во сне, а наяву!

Что за чушь? Я и не могу летать наяву, я во сне летаю. Какого рожна я завожусь, да черт с ним, с Расмусом! Мне стало смешно, и со страшной скоростью я взвилась вверх. Одинокий, брошенный Расмус на скале стремительно начал уменьшаться в размерах, пока не слился со скалой и не исчез.

Горы подо мной становились все меньше, отдельно торчащие вверх вершины стали собираться в хребет, длинный горный хребет земли с отходящими от него параллельными ребрами. Морщины гор, засыпанные снегом, образовывали изящный нерегулярный орнамент. Заглядевшись на красоту внизу, я не заметила, что вокруг меня стал появляться туман. А, уже облака… Сыро и противно! Я снова увеличила скорость, чтобы прорваться сквозь мокрую вату. Противные влажные облака сверху казались шелковистыми, приятными на ощупь, но я уже знала, что это обман.

Мелкие и пушистые облачка подо мной сложились в почти правильную мозаику, образуя своими ровными рядами редкое полотно, сквозь которое местами проглядывала земля, к горизонту заворачивающаяся вниз. Я поднималась все выше и выше, не чувствуя холода и недостатка воздуха, которые сопровождают, как известно, всех страдальцев, жаждущих высоты и ощущений полета. Ну да, я же сплю… А раз так, значит, вполне могу подняться и к звездам!