– Дядя Степан! Дядя Степан, ты жив? – крикнула Таня, стараясь увидеть Силкина в пляшущем свете фонарей.

– Жив я, жив! Только ухо, кажись, продырявил, проклятый. Да стекло вон вышиб, чтоб ему пусто было!

– А как вы, Татьяна Аркадьевна? – послышался встревоженный голос Зорина. – Вы не ранены? Где вы?

– Андрей Николаевич! Дорогой мой! – бросилась Таня на знакомый голос. – И вы здесь! Но как вы догадались?

– Как догадался? А вы думали, я приехал сюда, чтобы в гостинице отсиживаться? – он отыскал в темноте руки Тани, прижался к ним губами. – Да вы вся дрожите, Таня! Сядьте вот сюда и успокойтесь. Все теперь, все! – он усадил ее на стул, легонько погладил по голове. – Сколько же вам досталось!..

– Не мне одной, Андрей Николаевич, – Таня вытерла набежавшие слезы. –Надо перевязать дядю Степана.

В избе снова вспыхнул свет. Чалого и его подручных увели. Милиционеры вышли следом. Зорин подошел к Тане, накладывающей повязку на ухо Силкина:

– Что-нибудь серьезное?

– Пустяки, царапина.

– Ничо, я живучий, – подал голос Силкин.

– Ну и прекрасно, – кивнул Зорин. –А нам, Таня, пора: вертолет вылетает рано утром. Я полагаю, больше нас ничего здесь не удерживает. Берите диск, я провожу вас до Отрадного, а завтра часиков в шесть зайду за вами и Вовой.

– Взять диск с собой?!

– А вы думаете, лучше захватить его завтра?

– Ни то и ни другое. Я не уверена, что все опасности позади.

– Ну, за ночь-то с ним, наверное, ничего не случится. Пусть он действительно останется там, где лежит. А завтра я попрошу в милиции провожатого.

– Не нужно, Андрей Николаевич.

– Так, может, вообще передать диск им? Уж они-то доставят его в институт в целости и сохранности. Как вы думаете?

– Нет, передавать диск нельзя никому, ,

– Вы не верите, что они сохранят его?

– Я не могу поручиться, что где-то, среди них или в институте, не найдется какой-нибудь нетерпеливый невежда, который попытается вскрыть диск, и тогда...

– Значит, берем диск с собой и просим сопровождающих?

– Андрей Николаевич, диск останется здесь. Дядя Степан переправит его в такое место, где никто не сможет найти. А я... Я тоже останусь здесь.

– Где здесь?

– Я еще не знаю точно. Но у дяди Степана есть, наверное, где-нибудь в тайге только ему известная охотничья избушка. В ней мы и поселимся.

– До каких пор?

– Пока не приедет сюда Максим. Вы уж оформите

там мое отсутствие как-нибудь.

– Не в этом дело. Я не могу оставить вас одну, Таня. Не могу! – Зорин взял ее за руки, взглянул в глаза. – Ведь если с вами что-нибудь случится...

– Милый Андрей Николаевич! Вы самый близкий, самый дорогой мне друг. Я знаю, прекрасно знаю, как вы ко мне относитесь, Я бесконечно благодарна вам за это.

Но пока диск цел, а вы знаете, что это значит, – я не отойду от него ни на шаг. И никакие силы не оторвут меня от него.

– А как же сын, Таня? – ухватился Зорин за последнею соломинку.

– Вова поживет пока у тети. Там ему неплохо. К тому же я очень надеюсь, что мне недолго придется ждать. Не может быть, чтобы Этана не научила Максима выпутываться из любого, самого безвыходного положения.

– Так, может, мне тоже еще немного пожить здесь?

– Зачем, Андрей Николаевич? Теперь, когда выздоровел дядя Степан, лучшего защитника не найти. А вам не обходимо, просто необходимо быть в Кисловодске, чтобы встретить там Максима и Диму. Что они подумают, не за став ни вас, ни меня? Кто им скажет, где искать нас?

– Ну что же... – вздохнул Зорин. – Вы правы, как всегда. А куда мне направить их, если они приедут?

– Сейчас дядя Степан скажет, где разыскать нас.

Верно, дядя Степан?

– Верно, дочка! Правильно ты все рассудила. Запомни, добрый человек: искать нас надо в моей заимке, что за Марьиным болотом. Максим знает. О Тане ты не тревожься, я с нее глаз не спущу. Поезжай себе спокойно. А мы прямо сейчас, по холодку, и тронемся.

– Как сейчас? Ночью?! – ужаснулся Зорин.

– А ночью оно сподручней, никто глаза пялить не будет...

– Ну, с победой, дружище, с первым успехом! – Хант крепко пожал руку вошедшему Рейли.

– Да, главное сделано. Но без потерь не обошлось.

– Не тужите! Этого добра на наш век хватит. Подумаем лучше, как отбрехаться перед госдепартаментом. Сейчас уже звонили оттуда. Идиоты! Знали бы они, что мы сделали для Америки! Но объяснение давать придется...

– А что, собственно, объяснять? Самолет перелетел не к нам, к туркам. Ребята запросили у них политического убежища. Турки удовлетворили их просьбу. А что будет с ними дальше... Мало ли что случается с такого рода «перебежчиками»...

– Да-да, с ними обязательно должно что-нибудь случиться,., И как можно скорее. Но пассажиры, Рейли?!

– Пассажиров выкрали неизвестные люди, выкрали и увезли в неизвестном направлении. Мы-то тут при чем?

– Гм... Та-ак... А кто присутствовал при осуществлении операции? Кто знает о ней?

– Присутствовало шесть наших парней. Но

– Но?

– Автобус, в котором они, доставив «гостей», возвращались с аэродрома, по непонятным причинам взорвался. Не уцелел никто. Я сказал: без потерь не обошлось.

– Ужасно. Америка не забудет их подвига.

– Остальное знаем лишь мы с вами.

– Значит, все чисто. Ну и отлично! Приступайте ко второй части операции, как мы договорились.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

1

Максим даже не удивился, когда при входе в аэровокзал их с Дмитрием отделили от других пассажиров и провели в полутемную комнату с окнами, забранными решеткой. Еще во время перестрелки в самолете он понял, что «террористы» затеяли захват лайнера с целью похитить именно его и Дмитрия, и теперь лишь старался угадать, в какую страну забросила их недобрая судьба. Впрочем, судя по времени полета и внешнему облику работников аэропорта, угадать это было нетрудно: самолет перелетел в Турцию. Не составляло труда и представить, что последует дальше. Действительно, не прошло и часа, как в комнату вошло несколько человек в штатском, в которых легко можно было узнать бравых янки, и старший из них произнес на чистейшем русском языке:

– Сейчас вы пересядете в другой самолет и полетите немного дальше. Мы не намерены причинять вам никакого вреда. Но категорически настаиваем, чтобы вы не задавали никаких вопросов и не пытались оказывать никакого противодействия. В противном случае мы не отвечаем ни за что. Следуйте за мной.

– То есть как это не задавать никаких вопросов?! – вскричал Дмитрий. – Да кто вам дал право...

– Не надо, Дима, – Максим положил руку ему на плечо. – Криком делу не поможешь, Да, господа, мы не

вам ни одного вопроса: нам все ясно. И не окажем никакого противодействия. Мы просто никуда не пойдем до тех пор, пока вы не пригласите представителя нашего посольства.

– Ну, хорошо! Я предупреждал. – Американец взмахнул рукой и подал какую-то команду. В тот же миг на отведенных за спину руках Максима щелкнули наручни ки, плотная повязка закрыла глаза, а в рот был всунут жесткий кляп.

«Вот подлецы»! – он попытался увернуться от цепких рук похитителей. Но те обступили его со всех сторон, ухватили за руки и за ноги, подняли и понесли.

...Повязку сняли лишь в самолете. Максим осторожно приоткрыл глаза. Дмитрий сидел рядом. Тоже в наручниках. Лицо его было бледным, волосы всклокочены, правая бровь рассечена. Но глаза горели упрямым огнем.

Максим склонился к нему, шепнул одними губами:.

– Листок с твоими расчетами нужно уничтожить.

– Уже. А как нептуний?

– Ампула спрятана надежно. Держись, Дима.

Тот молча кивнул. Максим огляделся по сторонам. Они сидели в огромной кабине военного самолета. Рядом с ними разместились четверо верзил с заметно оттопыренными карманами. Двое других с автоматами на коленях расположились чуть поодаль. Сердце Максима сжалось в тревожном предчувствии. В памяти вновь возникли последние месяцы, проведенные на корабле.