– Да. Но как вы думаете найти этот диск?

– Попробую разыскать Силкина. Я хорошо знакома с ним.

– А если Силкина нет в живых?

– Всех «если» не предусмотришь. Там, на месте, будет видно. Не удерживайте меня, Андрей Николаевич.

– А как же сын, Таня?

– Я поеду с ним.

– И все-таки вы идете на страшный риск. Эти люди...

– Эти люди не знают меня. А в Вормалее живет моя тетка. Я еду навестить ее. Что в этом подозрительного? Нет, я еду, еду! Это дело решенное.

– Ну, что же, в таком случае... В таком случае я тоже постараюсь выхлопотать отпуск и поеду с вами.

– Спасибо, Андрей Николаевич. Признаться, в глуби не души я надеялась на это.

Зорин полистал календарь:

– Когда вы хотели бы выехать?

– Как можно скорее, вы же понимаете...

– Тогда так... Слушайте меня внимательно. О вашем отъезде не должен знать абсолютно никто. Не говорите этого пока даже Вове.

– Да, конечно.

– Далее. Весь свой багаж сегодня в течение дня небольшими частями переправьте сюда. О чемодане я позабочусь.

– Я возьму лишь самое необходимое.

– Все равно. Багаж отправим отсюда с вещами отдыхающих прямо в аэропорт на нашем автобусе. Сами же вы с Вовой завтра, утренней электричкой, поедете в Подкумок на дачу Ивана Спиридоновича. Вы бывали там?

– Да, я знаю эту дачу.

– Отлично. Завтра как раз суббота. Ваша поездка будет вполне естественной.

– А вы?

– Я тоже налегке, в самом, так сказать, дачном виде приду к Ивану Спиридоновичу пешком. Там мы позагораем, поедим черешни, помозолим всем, кого это интересует, глаза, а потом хозяин потихоньку отвезет нас на своей машине прямо в аэропорт. Главное – незаметно выехать отсюда, В Вормалее нас действительно никто не знает,

9

– «С помощью нейтрино прервать любой радиоактивный распад...» – повторил про себя Рябинин, прослушав в третий или четвертый раз магнитофонную запись, беседы с Зориным и Тропининой. – Здорово придумали эти инопланетяне. Вот бы нам такую машину! А ведь все было, как говорится, на мази. И вот – пожалуйста! Как я не сообразил, в самом деле, отправить с Колесниковым и Зориным своих людей? Ну, «четвертый», держись! Пусть мне родной матери не видать, если я тебя не сцапаю1 – он снял трубку телефона:

– Сержант? Как там наш подопечный? Ну да, «Виктор». – Но в это время зазвонил другой телефон. – Подождите, сержант, я вам перезвоню чуть позже. Да! Лейтенант Рябинин слушает. Что-о? Взяли отпуск и выехали из Кисловодска? Куда выехали? Как никто не знает? Ну да, в общем-то, конечно, не обязаны. Но что они, сами не понимают? Ну ясно, ясно! – он бросил трубку.

«Вот черт! Куда это их понесло? Нашли время отдыхать! Впрочем... сейчас им не до отдыха. Тогда что же?»

Он снова включил запись допроса.

«...В Вормалее остались информационный диск и кое-какие бумаги Максима Владимировича, и если бы удалось их разыскать... Это возможно?.. Для меня – пожалуй, для всякого другого – почти исключено...»

Рябинин стукнул себя по лбу:

«Ну, ясно! Ринулись в Вормалей искать бумаги. И как всегда, все сами. Беда с этими интеллигентами! Нет чтобы сказать об этом нам. А теперь чего доброго и сами голову сломят, и нам все карты спутают. Придется доложить об этом генералу».

Он снова снял трубку:

– Сержант? Прервали нас. Так как там «Виктор»? Вышел купить газет, потом зашел в продмаг? А дальше? так... Понятно... Подошел к московскому поезду и взял у проводника посылку? Так это... Не важно, что с рыбой! Ладно, все ясно, действуйте в том же духе.

Рябинин походил по кабинету, потом сел к столу, взял чистый лист бумаги.

«Посылка с рыбой» от какой-то женщины... Ловко придумали! Проводнику не надо говорить ни имя отправителя, ни имя получателя. Вот тебе посылка, вот десятка за услугу, подойдет к вагону мужчина, отдай сверток – Я все! Ну что же... Посылка, конечно, не первая и не последняя. Придется попросить подполковника организовать проводы каждого кисловодского поезда... Итак, донесение номер...»

Семнадцатому от первого

Считайте счастливым исходом, что Лесник остался жив. Возможно, он один знает местонахождение диска и бумаг Странника. Постарайтесь воспользоваться этим. (Иным путем, чем вы попытались это сделать!) Но главное – непрерывное наблюдение за Лесником. Не исключено, что по выходе из больницы он захочет перепрятать вещи или проверить их сохранность. Мы со своей стороны постараемся организовать выезд к нему надежного «посыльного». Таким «посыльным» мог бы стать его сын. Поэтому узнайте место жительства и работы сына Лесника и немедленно сообщите об этом нам.

Информируем вас, на всякий случай, что приезд самого Странника в Вормалей полностью исключен.

Считаем не бесполезной также такую информацию. По имеющимся у нас достоверным сведениям, ваш Делец в годы войны работал на немцев, выполняя обязанности полицая в деревне Поныри Смоленской области, и отличался беспрецедентной жестокостью, следствием чего явилась гибель не одного десятка жителей деревни. Ныне он разыскивается советскими властями как военный преступник. Его истинное имя – Гнатюк Семен Еремеевич.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

1

Офицер связи едва успел принять последнее донесение из Сибири, как в комнату вошел генерал. Офицер встал. – Сидите, –махнул рукой Звягин. –Что нового из Вормалея?

– Пока ничего, товарищ генерал, – он протянул ему текст донесения.

– Та-ак... Да, ничего нового. Тогда сообщите им: ста ло известно, что в Вормалей выехали жена Колесникова Тропинина Татьяна Аркадьевна и врач Зорин Андрей Николаевич. Предполагаем, что цель их поездки – розыск диска и бумаг Колесникова. Ни в коем случае не препятствуйте их действиям. Обеспечьте их полную безопасность. В случае находки диска или открытого вмешательства в их поиски Чалого и его группы – немедленно аре. стуйте всех, причастных к этому делу.

– Всех?

– Кроме Тропининой и Зорина, разумеется. Их с диском сопровождать усиленным нарядом охраны.

– Ясно, товарищ генерал.

2

Со смешанным чувством тревоги и грусти переступила Таня порог больницы, где прошли годы ее юности. Сколько всего пережитого было связано с этим неказистым деревянным зданием! Да разве с ним одним? Стоило ей сойти с вертолета и увидеть знакомую сопку над Студеной, дорогу на Отрадное, Зуб Шайтана, как сердце сжалось от нахлынувших воспоминаний, и в горле запер» шило от непрошеных слез. Здесь, в этом дремучем захолустье, она встретила когда-то Максима, здесь в жизнь ее ворвалась, как сказочное видение, Миона, здесь ножки ее сына в первый раз коснулись родной Земли.

Что же теперь даст ей Вормалей? Подарит ли хоть самую крохотную капельку надежды? И все будет зависеть от маленькой металлической вещицы, хранящейся где-то в усадьбе Степана Силкина. Только о ней, этой вестнице горя или надежды, и могла думать сейчас Таня, потому, едва обменявшись с теткой самыми необходимыми фразами, оставив у нее сына и даже не поинтересовавшись, как устроился Зорин, она сразу же помчалась в больницу, где, как стало ей известно, лежал при смерти старый охотник.

В приемной ее встретила незнакомая молоденькая мед< сестра:

– Простите, вам кого?

Таня постаралась унять волнение:

– Мне хотелось бы побеседовать с лечащим врачом Степана Семеновича Силкина.

– А-а, значит, с Зоей Тимофеевной? Сейчас позову! Да вот и она сама!

– Здравствуйте, Зоя Тимофеевна, – обратилась к ней Таня. – Я близкий человек Степану Семеновичу Силкину. Скажите, как его состояние?

– Состояние тяжелое. Сотрясение мозга, небольшой перелом черепа, сильное истощение. Шутка ли – несколько дней человек пролежал в лесу. И потом годы... Скажу грямо: надежды мало.

– Но он в сознании?

– Приходит иногда в себя, но больше бредит.

– Можно мне пройти к нему?

– Зачем? К чему тревожить старика? Да и халатов у нас нет.