Хотеп бросился бежать. Он бежал мимо домов и палаток в пустыню; спотыкался о камни и засохший кустарник, упал, разбил коленку и побежал дальше, пока дыхание у него не пресеклось и ослабленные вином силы не покинули его. Солнечный путь Ра приближался к концу. Подул прохладный ветер, и Хотепу показалось, что он слышит топот, как будто колоссы освободились из скал и пошли за ним.

— Нет! — закричал обезумевший. — Вы меня не достанете! До тех пор, пока я живу…

Он поднялся и побежал дальше в пустыню. Медленнее, чем раньше, но зато дольше он бежал на запад — туда, где Ра должен был взойти на свою ночную ладью. Кровь змея Апопа залила вечерний горизонт. Хотеп, задыхаясь, бежал, споткнулся, упал, вздохнул, как загнанное до смерти животное, и с трудом снова поднялся. Теперь он больше не бежал, он ковылял, спотыкался, падал и каждый раз оставался лежать дольше и дольше. Наконец у него не хватило сил, чтобы встать, и он снова услышал внушающий страх топот колоссов, который становился все громче и громче и вдруг ударился о него, и дыхание жизни у юного скульптора Хотепа прекратилось.

4

Было нелегко вернуть Мерит к жизни, потому что одной ногой она уже находилась в царстве Озириса и ей явно тяжело было сделать даже полшага назад. Однако, когда фараон позволил ей добавить к высочайшему посланию в Суенет несколько ничего не значащих строчек для Пиайя, она снова медленно стала возвращаться к действительности. Она позволила покормить себя молочным супом и кашей с медом, спустя много дней предприняла первые попытки ходить и даже позволила своему супругу посетить себя.

Нефертари так беспокоилась о Мерит, что схватки начались у нее почти на месяц раньше срока, и теперь к старым заботам добавились новые. Схватки оказались такими слабыми, что их было недостаточно, чтобы вытолкнуть ребенка, однако опытные врачи из Фив знали средства ускорения родов.

Рамзес вздохнул, когда крошечное создание наконец появилось на свет, и оказалось, что Хнум прислушался к молитвам Нефертари и изваял мальчика. Давно было решено, что его назовут Мери-Атум, но никто не рассчитывал, что это слабое создание проживет хотя бы несколько дней. Однако малыш охотно сосал молоко своей юной нубийской кормилицы и не выказал никакого признака болезни.

У Нефертари же вскоре после родов началось кровотечение, не сильное, но постоянное, и это побудило Незамуна, управителя двора Изис-Неферт, заметить, что царская семья должна будет еще на несколько месяцев остаться в Фивах, и все проблемы при помощи Амона будут решены. Когда Нефертари, истекая кровью, лежала на ложе родильницы, у Изис-Неферт возникла надежда вернуться в Пер-Рамзес в качестве первой супруги. Царь, как и тогда, когда младенца пришлось извлекать из утробы матери по частям, отчаянно боролся за жизнь Нефертари и использовал все средства, чтобы спасти ее. Применяли целый ряд останавливавших кровь средств, но без длительного эффекта. Что-то в теле Нефертари, должно быть, разорвалось, поэтому ей не помогали традиционные средства вроде красного вина с яйцом и медом. Местные врачи в Фивах бессильно разводили руками, и в конце концов разыскали лекарку, умевшую останавливать кровь, и срочно привезли ее во дворец.

Царь предполагал, что это очень опытная женщина, умеющая обращаться с лечебными травами, но, когда ее привели к нему, он сначала подумал, что слуги ошиблись.

Женщина была средних лет, коренастая, лицо ее грубой работы выглядело невыразимо глупым. Она посмотрела на фараона, как на невиданное явление природы, и, казалось, совсем не поняла, с кем имеет дело. Она не поклонилась, не упала на колени — просто стояла, глупо улыбалась и бормотала что-то невразумительное.

— Кого вы сюда привели? — закричал царь, разозлившись. — Она не понимает разницы между водой и кровью! Как она может нам помочь?

Сопровождавший ее лекарь постарался успокоить царя.

— Я должен просить прощения Благого Бога, потому что эта женщина действительно ничего не понимает во врачебном искусстве и так же мало в других вещах. Однако, похоже, боги избрали ее, потому что уже многократно только ее прикосновение, а иногда даже одно ее присутствие останавливало кровь.

Выбирать не приходилось, и женщину тотчас провели к Нефертари, которая, бледная и спокойная, лежала на своем ложе. Потребовали, чтобы женщина прикоснулась к ней. Знахарка медленно села на кровать, схватила маленькие руки Нефертари и некоторое время подержала их в своих больших грубых руках. Вскоре она встала, по-идиотски рассмеялась, промямлила что-то и указала на свой рот.

— Она хочет поесть, — объяснил лекарь и вывел ее из комнаты.

Кровотечение у Нефертари тотчас прекратилось и больше не возобновлялось. По приказу царя знахарка должна была оставаться во дворце до тех пор, пока Нефертари полностью не выздоровеет. Только после этого с богатыми подарками ее отослали домой Ученые лекари глубоко завидовали ей, потому что за такую способность они отдали бы половину своего состояния.

Теперь Рамзес хотел как можно быстрее выехать из Фив. Может быть, этот Тотмес из мести произнес какое-нибудь сильное заклинание, или кто-либо другой из клики Амона воздействовал магическими силами на царскую семью. Город был явно настроен к ним враждебно.

Мерит снова была почти здорова, однако ее необузданная живость уступила место тихой сдержанности. Ей, казалось, было достаточно того, что Пиай жив и находится в относительной безопасности.

За день до отъезда прибыль последнее несчастливое послание. Это было известие об исчезновении Хотепа, которое не причинило царю много горя, потому что он был вынужден теперь сделать то, что давно собирался, — снова передать работу Пиайю. Хотеп, видимо, перетрудился, по крайней мере, это можно было понять из доклада. Он целый день пил, говорилось в послании, несколько раз пытался заняться обработкой колоссальных фигур и, наконец, убежал в пустыню и там пропал.

В последнем разговоре царь дал верховному жрецу Небунефу устное распоряжение отправить надежного гонца в Суенет и передать начальнику каменоломен Сепи следующее: скульптор Пиай освобождается от каторжных работ, он должен как можно быстрее добраться до храмов в Куше, чтобы снова выполнять прежнюю работу. Он снова становился начальником над скульпторами, но ему не позволялось уезжать на север. Кроме того, ему поручалось каждый месяц сообщать о ходе работ в Большом храме.

Небунеф тут же выполнил поручение и не мог подавить тихую радость по поводу отъезда царя и его семьи. Верховный жрец был доволен своим состоянием и ни в коем случае не желал, чтобы Фивы стали резиденцией. По воле Амона он был верховным жрецом его храма, владыкой Фив, в то время как пребывание фараона привносило лишь беспокойство и волнение в жизнь города и отодвигало первого жреца на задний план.

Небунеф, улыбаясь, потер руки: бог хорошо настроен к нему. Тотмеса из Фив изгнали, царь уехал, а с Беки, вторым жрецом, можно ужиться. Ему он мог спокойно передать руководство храмом на полмесяца или дольше, что Небунеф и сделал. Он хотел съездить вместе со своей семьей на родину в Тенис и ожидал, что его будут приветствовать там как достойного сына города.

Разочарованный, однако не сломленный духом Незамун поехал вместе со своей госпожой назад, в Пер-Рамзес. То, что он мог сделать в Фивах для Изис-Неферт и ее сына Рамозе, он сделал, а прочее он сделает для царицы и Амона и в Дельте. То, что, несмотря на неудачи, она поддерживает его, стало ясно, когда Изис-Неферт сказала жрецу-чтецу после объявления наследником престола принца Енама:

— Может быть, это ненадолго, мой друг. У Амона-Ра длинная рука, и в любом случае победа будет за ним. Нефертари уже дважды стояла одной ногой в Закатной стране, в третий раз она шагнет туда. А потом наступит наш час, поверь мне, Незамун!

Уверенность Изис-Неферт имела причину. Во время болезни Нефертари царь несколько раз почтил ее своим визитом, и время ее очищений уже прошло. Она снова чувствовала, как в ней растет священное семя Амона, и надеялась на четвертого сына, чтобы опередить другую. Кроме того, она моложе Нефертари, и скоро наступит день, когда эта крестьянская шлюха не сможет больше рожать детей, и тогда она станет плодородным сосудом, и хохолок ястреба с украшением из перьев будет положен ей одной. Ей одной! Изис-Неферт забылась в видениях будущего, исключавших Нефертари и ее отродье. Она видела себя уже Великой Царской Супругой рядом с Благим Богом.