- Так если вопросы не ставить их и решать не будут! Под лежачий камень, как известно, вода не течет!

- Тут ты прав. Но вот погоди, англичане придумают, тут и мы сиволапые возьмем пример с просвещенных мореплавателей.

- Опять англичане!

Аргументы друга были убийственны. Возразить было нечего, и если с приборами и механизмами можно было заниматься что называется в лабораторных условиях, то водоизмещение этих кораблей было таково, что крейсер надо было строить в эллинге предназначенном для строительства броненосца, а броненосец по проекту Колмогорова, строить было просто негде. Прикинув примерную стоимость своих задумок с учетом затрат на модернизацию верфи, Павел Матвеевич, тогда еще просто Паша, уложил эскизы и расчеты в саквояж и убрал его в дальний угол чулана.

На заводе заложили очередной броненосный таран под названием 'Гангут', строили долго, не раз изменяя проект, получилось как говорили острословы - 'одна башня, одно орудие, одна труба, одна мачта - одно недоразумение'.

'Выброшенные деньги' - так думал инженер, глядя на броненосцы, все как один оснащенные таранами на манер греческих триер. Один-единственный раз удалось удачно применить этот архаичный способ ведения боя, и все кораблестроители послушно копируют это бесполезное устройство. Идея тарана вражеского корабля, при всей ее привлекательности, с развитием артиллерии становится малоприменима на практике. Находясь в чертежной группе наблюдающего за постройкой броненосца 'Адмирал Ушаков' Д.В. Скворцова*, человека неординарного, который из инженеров-механиков флота, перешел в корпус инженеров-судостроителей, Павел Матвеевич попытался переговорить с ним о своих идеях, но понимания не нашел.

Время шло, карьера не двигалась, характер портился. Со всеми этими, неприятностями семьи Павел Матвеевич так и не создал. После конфликта с директором Балтийского завода М. И. Кази,

-----------------------------------------------------

*) Дмитрий Васильевич Скворцов (1859-1910) - судостроитель, построивший броненосцы 'Адмирал Ушаков', 'генерал-адмирал Апраксин', 'Бородино'. Сын дворцового служителя, карьеру начал кондуктором.

по поводу артиллерии на минном транспорте 'Амур' (Колмогоров считал малокалиберные пушки абсолютно бесполезными, а их поставили аж семь штук) инженеру пришлось уйти.

Перешел на Обуховский сталелитейный завод, а после присоединения к нему Александровского рельсопрокатного, познакомился с железнодорожным транспортом. После позорного

Портсмутского мира, Колмогоров написал обширную докладную записку, где изложил свое видение проблем кораблестроения и вооружения. Но кораблестроительная программа по возрождению флота еще не была принята, на верфях отсутствовали заказы, а репутация у Павла Матвеевича была неважной. Как известно, 'нет пророка в своем Отечестве', докладная затерялась в недрах канцелярий. Колмогоров махнул рукой на кораблестроение. Занимался проектированием мостов, паровых котлов, насосов. На станции Тарнополь, Павел Матвеевич оказался в двенадцатом году. Карьера не сложилась, пороха не изобрел, корабля не построил.

И вот теперь - второй шанс! Оказавшись в России на двенадцать лет ранее своего рождения, инженер заново обрел смысл жизни. Теперь все было возможно, он вновь полон идей и знает , что и как надо. Есть возможность исключить метод проб и ошибок, не тратить силы, средства, материалы, на конструкции, ведущие в тупик. Надо только завоевать авторитет, а значит выполнить свою работу как можно лучше.

* * *

Способ минной постановки с помощью двух баркасов скрепленных поперечными брусьями, определил размеры и вес мин. Использовать для постановки катер, на который необходимо было приспособить автомобильный двигатель, было можно, но были и препятствия. Шум. Двигатель издавал рокот, а в пяти кабельтов от берега стоял вражеский дозорный бриг. Брандвахта, как назвал его лейтенант Костомаров назначенный Нахимовым для помощи инженеру в военно-морских вопросах.

Переделку в минные транспорты имеющихся в Севастополе пароходов инженер счел невозможной по тем же причинам. Зацепить баркасом на буксир плоты с минами и при входе в Камышовую бухту сбросить их в воду, было нельзя, плоты могли опрокинуться. Не дай Бог, при -этом повредить свинцовые колпаки, содержащие угольно-цинковый гальванический элемент и стеклянную ампулу с жидкостью Гренэ. Никаких предохранителей, ни на сахаре, ни на соли конструкция не предусматривала. Да и проплыть надо было под берегом, так, чтобы с моря было не видно, связка плотов слишком плохо управлялась.

После тщательного отбора сделанных корпусов из двенадцати штук, инженер отобрал восемь. Выдержав 'бой' с командиром саперной роты капитаном Коростылевым, минная команда обогатилась шестью пудами пироксилиновых шашек, что явно было недостаточно. С большим трудом еще два пуда получили из четырех фугасных гранат сталистого чугуна, которые пожертвовал подполковник Марков.

Пироксилин как взрывчатое вещество, имеет явное преимущество перед черным порохом. Мины Якоби, на которых подорвались корабли союзников у Кронштадта, снаряжались зарядом пороха в двадцать пять-тридцать фунтов пороха, значит, пуда пироксилина будет достаточным для пролома борта деревянного корабля.

Столь несложные подсчеты инженера, вполне подтвердил капитан Коростылев.

- Павел Матвеевич, зачем столько пироксилина? Бризантность у него выше таковой у пороха раз в шестьдесят! Фугасность хоть и не столь велика, но и она в три раза больше.

- Для надежности, Аркадий Олегович. А то от Кронштадта уплыли супостаты. Так Вы считаете, что пуда хватит?

- Для любого деревянного корыта за глаза. Вы, Павел Матвеевич, излишне мнительны.

- Мины, которые делали на Обуховском заводе, содержали семь пудов взрывчатки, вот я и засомневался.

- Так и корабли тогда были другие, - оценив то, что сам только что сказал, Коростылев рассмеялся, - вот ведь оказия, о будущем говорю в прошедшем времени! А остальные материалы у вас в наличии?

- Спасибо Аркадий Олегович. Не все еще в Севастополе так прижимисты. - ехидно подпустил шпильку инженер.

- Ну, вот опять снова-здорово...

- Не обижайтесь, Аркадий Олегович. Это я так, из вредности. Спасибо за помощь.

- Пожалуйста, обращайтесь, - обиженно сказал капитан, и тут же вслед за появившимся посыльным убежал на четвертый бастион.

Нашелся в Севастополе уголь с цинком для гальванических элементов, изготовили свинцовые колпаки, прапорщик из студентов химиков приготовил электролит. Испытания проводили в полном секрете в Северном укреплении. Никто, конечно, не стал взрывать мину, но по отдельности каждый элемент ее конструкции проверили.

Изготовили брусья, с помощью которых, два баркаса соединят в одно целое. Русские плотники всегда испытывали тягу к аккуратной, можно сказать ювелирной работе. Здесь тоже все крепления были 'в шип'. Никаких гвоздей и скоб не предполагалось, прочность обеспечивали болтовые соединения. Предназначенные для выполнения диверсии люди тренировались в обращении с лебедкой днем и ночью. Не прошедшие строгого контроля минные корпуса набили для веса песком, и тягали на учениях лебедкой из специально сделанных креплений на баркасах.

Людей подобрали самых смышленых, сильных физически, отчаянно храбрых и только охотников. Лейтенант Костомаров лично подбирал свою команду. Последним испытанием стала установка учебной мины, к грузу которой заранее привязали пеньковый канат. Все работало прекрасно. Ждали только новолуния, чтобы исключать возможность обнаружения двух хрупких суденышек предназначенных для доставки смертельного сюрприза французам.

* * *

Тихо поскрипывают уключины. Тяжелое дыхание гребцов сливается с плеском волн. Сидящий на руле лейтенант изредка вглядывается в светящийся ободок компаса подаренного офицером Сибирской бригады. Свет от лампы в ящике с синим стеклом, установленного на корме головного баркаса, словно связующая нить между двумя единицами минных сил Черноморского флота.