Когда пауза прилично затянулась, Господарь поднялся на ноги и встал со своего трона в имперском карательном вездеходе. Он подошел к бронестеклу и пристально посмотрел на своих людей, через миг он вздохнул и отрыл дверь, ведущую в командный отсек. Сержант стоящий в двух метрах от бывшего правителя, тихо проговорил:
— Дайте их нам.
Он бросил таблетки солдатам и сказал:
— Они ваши. Они спасут вас.
Словно дикие звери, солдаты стали драться за брошенную панацею, озверев от злости, бойцы рвали друг друга. В один миг снег окрасился в красный цвет, более сильные солдаты голыми руками насмерть забили своих товарищей. В конце концов, захватив большую коробку с антирадом, они стали есть его без остановки. Заглатывая таблетку за таблеткой, солдаты пожирали спасительное лекарство. Артемьев уселся на край брони и молча наблюдал за кровавой дракой, когда оставшиеся выжившие съели все, он проговорил:
— Теперь мы можем ехать? Если доберемся до Минска…
— К черту Минск! — прорычал боец, отплевываясь. — Отдавай, все, что у тебя есть!
— Не уверен, — покачал головой Император и спустился с брони, он посмотрел на пятерых окровавленных солдат и проговорил: — поехали.
— Куда ехать? Мы все равно трупы! — кисло ухмыльнулся еще один солдат и угрожающе шагнул вперед. — Тебе же сказали, доставай, все что у тебя есть!
— Быстро же вы забыли, кто ваш хозяин? — улыбнулся Император.
— Хозяин? — покачал головой сержант и ударил Императора, повалив своего начальника, солдаты стали его неистово избивать. Солдаты набросились на него со всей яростью и злобой, сбив его с ног, они стали его добивать, буквально вдавливая в снег повергнутого Императора. Затем, оставив полумертвого воина лежать на снегу, бросились в роскошную имперскую кабину. Солдаты доставали и грабили все, на такие случаи в машине императора был огромный неприкосновенный запас еду, воды и медикаментов, солдаты стали вытаскивать все, что только можно, они грабили и сразу же начинали есть найденное. Окровавленными руками они засовывали пищу в рот и не жуя сразу проглатывали ее, голодные бойцы хватали все, что только можно и запихивали в карманы. Затем один из них произнес:
— Зачем нам перетаскивать во вторую машину!? Поедем как настоящие короли!!! Никогда не ездил на троне!! Тоха! смотри! — сержант окликнул прапорщика и уселся на трон, важно подняв голову, человек вытянул подборок и гордо проговорил, — Я Император Дмитрий Однорукий!!!
— Хахааха!!! — заржал прапорщик, глядя на сержанта и продолжил поедать императорскую еду, откинувшись в кресле командира корабля он закричал, — Данила! А я тогда подполковник Гордеев!!! А! Как я смотрюсь!?
— Вылитый!!! — ответил третий солдат, не отвлекаясь от копания в вещах Императора.
— Ну, что! — сержант откинулся на троне и еще сильнее вытянул подбородок, — поехали!!! Великие приключения ждут нас!
— Постой, — ответил Тоха и приподнялся со своего кресла. — Пойду с Императором диалог завершу, да и бензин со второй машины не помешает слить.
— Правильно, — кивнул один из солдат. — Черт знает, куда нас занесет!!!
— Пока у наст есть запасы этого козла, мы можем хоть до Великой Весны тут жить!!! — счастливо расхохотался Данила на троне.
Прапорщик выскочил из кабины и весело крикнул:
— Великий Император! Вы… - голос бойца осекся, на месте лежащего Императора был только кровавый след. Прапорщик прыгнул на снег и стал быстро озираться, не увидев никаких следов движения, он победно ухмыльнулся и нагнулся вниз под броню, в этот момент сверху на него обрушился Артемьев, который взобрался на крышу машины и выжидал его там как барс. Прижав голову прапорщика в снег, озверевший Иператор прошептал: — надо было добивать сразу.
В следующий миг он размахнулся и одним ударом здоровой руки рванул его голову в сторону, ломая шейные позвонки. Высунувшийся сержант начал:
— Тоха, какого ты…
Артемьев резко бросился вверх и рванул сержанта за одежду вниз, тот с громким криком бухнулся в снег и стал отчаянно отбиваться. Выскочившие на крик, остальные солдаты бросились на дерущихся и быстро оттолкнули Артемьева от сержанта, тот поднялся на ноги и снова бросился в бой. На этот раз солдаты его добили. Бешено кричащий и бьющийся за свою жизнь Император дрался до конца. Но в один миг солдатам все таки удалось его повалить, но они не стали его избивать до смерти. Просто один солдат уселся ему на грудь, а второй стал давить коленом на горло. Артемьев захрипел и отчаянно забился, но через несколько секунд его цепкие пальцы ослабили хватку. Император обмяк и перестал биться. Сержант устало поправил куртку и проговорил:
— А говорили неуязвимый… вот и все, Император…
Солдаты забрались в имперскую машину и огромный вездеход снова двинулся в дорогу. Сержант сидя в кресле важно подавал команды сидящему за штурвалом, несколько минут вездеход шел ровно, однако через какое то время пилот, сидящий за штурвалом стал все чаще отпускать штурвал, покрывшийся испариной сержант кашлянул и хрипло спросил:
— Держи штурвал крепче, дубина.
— Мне… — пилот повел шеей и остановил машину. — Я не вижу, все какое то расплывчатое, словно… — после этих слов он скатился с кресла и стал медленно захватывать воздух ртом.
— Что ты… — Сержант вытер лоб и хрипло проговорил, — я тебя… ты… Император…
Солдаты, сидящие внутри машины рухнули на пол и забились в агонии. Яд, который кинул Артемьев своим солдатам начал действовать, тот самый яд, за который они бились насмерть. В момент, когда он достал таблетки, он хотел принять яд, но солдаты заставили его поступить по другому. Он решил еще раз побороться за свою жизнь и проиграл. Зло пожирает само себя.
ЭПИЛОГ
Антон не знал, как раньше называлось это здание, копаясь в старых архивах, он нашел несколько фотографий, но поверить в существование такой красоты было трудно. Пару десятков лет назад это был музей, от былого величия больше ничего не осталось, погребенный под толщей снега, бывший дворец представлял жалкое зрелище. Собиратель запомнил его название — Эрмитаж. В первые годы Оледенения еще виднеющийся на поверхности дворец был разграблен, от былого прошлого не осталось. Этот подснежный полупустой дворец и стал его новым домом. Антон иногда с иронией думал о своей судьбе — сын Правителя Оплота, а на следующий день брошенный на произвол судьбы бродяга, теперь он ночует в дворце. Он вообще не всегда понимал людей из прошлого, они было настолько богаты и беспечны, что жили самой роскошной жизнью, которую он только мог представить. Антон никогда их не поймет, брошенный на произвол судьбы мальчишка, который потом стал странником пустыни, никогда не понимал этих древних людей. Жители Лета. Наверное, они были настолько богаты, что могли вот просто так не думать о том, что они будут есть сегодня, они были настолько богаты, что даже не задумывались о том, найдут ли они ночлег. Но главное о чем они не думали — это о смерти. Антон был уверен, что у людей не было даже малейшей мысли о этом неизбежном итоге. Они не думали, что каждый день может стать последним. Им не нужно было это. Это были счастливые жизнерадостные существа, первое поколение от которых остались эти жалкие крохи. Собиратель иногда задумывался о том, как здорово жили его родители, которые оказались не готовы к резкому началу ледникового периода. Каждый раз читая книги из прошлого, он восхищался. Восхищался и завидовал. Он хотел стать одним из них, он не хотел жить среди этой пустыни. Читая о мирах прошлого, Антон никак не мог понять и почувствовать главного героя, он никак не мог встать на его место, место свободного человека. Его мозг просто не мог представить этот огромный мир таким, как его описывали эти странные люди. Каждый раз, читая и даже находя иллюстрированные картинки, молодой парень не мог поверить в существование всех этих чудес. Он понимал и представлял города — будущие помойки и клады для таких как он, он представлял военные машины, которые как ни странно почти не двигались по льду. Но его сознание никак не верило в существование гигантских, почти бездонных бассейнов из растаявшего люда, он не мог представить чудовищную высоту водопадов и сельву джунглей, ему это казалось таким невероятным и немыслимым, что он частенько думал, что книги просто врут. Люди возле костров любили рассказать о всей красоте мира, воспеть его прекрасную природу, а потом вот так вот жить словно звери. Все книжки, даже про своего любимого капитана Вельзевула, он считал только плодом воображения погибшей цивилизации. Он искренне не хотел верить, что жизнь до его появления на этом свете была так прекрасна. Но потом он нашел самое дивное открытие в своей жизни.