В своем шикарном дортуаре Хроникамара совсем одна делала себе компресс из уксуса, апельсинового сока и одеколона.

Разогнулась она вздохнуть и увидела, что в окно к ней влезает мужчина в цилиндре, при палаше и двух револьверах.

Мужчина — а это был Крузербас — снял цилиндр, перчатки, сел в кресло и уставился на Хроникамару:

— Взаправду завтракаешь мармеладом?

— Только подойдите — глаза выцарапаю!

В окно запрыгнули Хильда и Катя:

— Мы тебе бутерброды принесли. А это кто?

— По-моему, разбойник…

— На нем корона…

Крузербас вытащил большущий револьвер, навел его сначала на Хроникамару, она завизжала, потом на Хильду.

— Мне кажется, ты самая толковая.

Хильда вынула из револьверного ствола свернутую трубочкой бумагу.

Прочитала:

— «Заявка. Банде Архибудая. Заказываю отловить моего заклятого врага с первого класса, принца Анатолия, и привязать его веревкой к колонне на городском холме, откуда видно море. А я приду — влеплю ему пощечину. Пусть знает! За это, после выигрыша, обязуюсь выплатить тридцать монет. Хроникамара».

— Выходит, к принцессе Ори ты отношения не имеешь, — прошептала Катя с облегчением.

— Я трудовая балерина. Волшебное еще куда ни шло. Но чтобы подлость! — Хроникамара упала на кровать и зарыдала. — Как вы могли подумать?

Хильда и Катя бросились ее обнимать-утешать. Хильда вытащила из-под кровати плакаты.

— Когда принцесса позволяет…

— А я не позволяла.

В дверь постучали — широко и радостно вошел король Филогерц.

— Прелестная Хроникамара! — начал он восторженно. — Мы объявляем вас победительницей по проценту… с точки зрения… Конкурс «Прекрасный танец» отменяется. Зачем он? Вы наша радость. Надежда королевства. Нимфа!

Тут вошла королева. Она несла руки перед собой, словно ей не терпелось сесть за рояль.

— Конкурс «Прекрасный танец» отменить нельзя. Можно заменить шитье на починку стиральной машины. Но танец! Даже мысль такая нормальному человеку не может прийти в голову. — Королева поддала рассыпавшиеся по полу рекламные плакаты. — Милочка, и вы ему простите эту бестактность, эту наглость, беспардонность? «Завтракает мармеладом» — какая пошлость! И это он отправил курьерским поездом во Францию, в Швейцарию, в Маракансон. Что там подумают о нас, фиофигасцах? Ужас!

Король топнул ногой, правда, не слишком уверенно.

— Сударыня королева, позвольте себе выйти…

— А вот и не позволю! — Королева подошла к зеркалу, поправила прическу, серьги, кружева, нос припудрила. — Вы, милочка Хроникамара, подайте на него в королевский трибунал. Пусть возместит вам нанесенный моральный ущерб. Пусть обеднеет, пусть. Я, девочки, вам скажу, вы еще не знаете: чем король беднее, тем уважительнее он относится к своей жене. И слушает жену, а не советника.

— Я возмещу. Я вот… — сказал король Филогерц. Вытащил из кармана туго набитый кошелек. — Вот…

Хроникамара этот кошелек гордо оттолкнула. Но Хильда подхватила его и подбросила на руке — такой тяжеленький.

— Театр отгрохаем, — сказала она.

— Браво, сударыня. — Король Крузербас навел на королеву револьвер. Она, не дрогнув, вытащила из ствола бумажку: «Заявка от имени короля Филогерца на вывихивание ноги принцессе Ори».

Тут вошел советник.

— Поправочка — «на легкое вывихивание». Они клялись не разглашать. Эх, люди-люди…

— Я на колени стану. Это он! — воскликнул король Филогерц. — Он разжигал во мне отвратительную страсть к наживе.

Король Крузербас вынул двадцать монет из кармана, положил их на стол и сказал, постукивая револьвером:

— Сударь, это тот самый аванс, который вы дали душегубам. Возьмите его как выходное пособие, и чтобы мы ваших советов больше не слышали. Вы не вписываетесь в стиль «люсиль».

Советник легко и нагло усмехнулся:

— Я, сударь, советую лишь то, чего желают короли. Я их насквозь вижу. А на стиль «люсиль» я, с вашего соизволения, чихаю.

Дальше все было быстро и просто. Советник схватил двадцать монет и ушел — могли ведь и диплом спросить. Королева объясняла сестрам и Хроникамаре, мол: «Триста платьев, а надеть нечего». Филогерц стал на колени перед Крузербасом, вынул из кармана две медали и сказал:

— Брат король, ты меня снова спас. Какую хочешь — За Спасение На Водах или За Спасение При Пожаре?

— За При Пожаре, — сказал Крузербас. — Мне это ближе.

В окно летели белые лепестки ромашек, да так много, как будто все жители Фиофигаса гадали: «Любит — не любит». А за деревьями парка — рододендронами, магнолиями, олеандрами — шумело море.

Прекрасный танец и аплодисменты

Транспарант над поляной гласил: «Прекрасный танец».

Было яркое солнце. Продавцы мармелада расхваливали свой товар.

А король Крузербас ехал домой. Кругом холмы тихие, скалы голые — и никого. Вдруг рядом с его черной лошадью появляется еще одна лошадь — белая. И на ней волшебный мальчик-трубач.

— Ты мне не нужен, — сказал король грустно.

— Меня Измора прислала. Велела сыграть «Вечерний звон». Это для стариков, которые хотят внуков, но все молодятся и выглядят дураками.

Мальчик-трубач заиграл.

Из домов в городах и селениях, из горных хижин вышли седые мужчины, можно сказать, все как один короли. От звуков волшебной трубы шрамы морщин на их лицах разгладились, потому что, как сказал Пифологий: «Любовь к дочерям наполняет жизнь королей особым смыслом».

Принцесса Ори опиралась на костыль. Довольные собой «душегубы» поправляли ей воротник, пытались всунуть в руку яблоко. Маэстро Валенсир напевал что-то маракансонское.

На другой стороне поляны, тоже опираясь на костыль, стояла Хроникамара. Рядом с ней Хильда, Катя и циркачи. Маленькие девочки прижимались щеками к рукам Хроникамары и говорили: «Тетя Хроникамара, ты самая красивая».

Посередине поляны блестел восковым золотом паркетный танцевальный круг. У кустов расположился оркестр. За кустами нервно ходили принцессы.

Вот появились король с королевой. Король вздохнул.

— Да будет вам вздыхать, — сказала королева. — Сегодня провидение подарит нам дочку. Подавайте сигнал к началу.

Король встал с трона.

Поклонился.

— Начинаем тур заключительный «Прекрасный танец». Первой покажет нам свое искусство принцесса Лимфатуза.

Оркестр заиграл красиво.

На круг выбежала Лимфатуза. Вся в белом. Хотела застыть в позе, но упала. И потом при каждом повороте падала.

Принцессы Редегунда, Степанида, Ландия, Орлетта, Миронозалия, Катапультина, Изо, Парася, Промаксина, Целелоза — все танцевали плохо. Не попадали в такт, но улыбались широко.

Народ свистел. Принцессы спотыкались.

В соседних королевствах короли и королевы возмущались:

— Какое беззазрение! Какой дурной пример!

В королевстве Трибуксир сыновья булочника, сидя у своего стереовизора, называли принцесс трясогузками.

— Принцесса Ори им бы врезала!

— И вмазала!

А за кустами олеандра Анна-Феодора таскала за волосы Лимфатузу, что у принцесс категорически не принято.

— Позор! — шумела она. — Лимфатузка, где твоя честь, я спрашиваю? Станешь горбатой. Все лжецы рано или поздно искривляются. Или у них бывает кривая нога. Жаль, нету Ори. Она бы показала, как нужно уважать свое имя. Пальместрина, как будешь танцевать?

— Мне плохо нельзя — у меня братья…

— Принцесса Пальместрина, — объявил король.

Оркестр заиграл с воодушевлением. Принцесса Пальместрина танцевала замечательно.

Принц Агафопад рвал зубами носовой платок.

— Она с ума сошла. Изменница! Она же говорила, что я ей, извините, нравлюсь, что она даже готова меня полюбить…

Пальместрина послала ему воздушный поцелуй. Он завопил:

— Пальместриночка, давай на всю катушку! Покажи этим курицам, как мы танцуем. Ах, как я ее люблю…