Плотная толпа еще не образовалась. Но яблоку уже негде было упасть.

Хильда, Катя и Флорина стояли под шестом.

— Хроникамара злится, — сказала Катя. — Она уверена, что у принцессы Ори тоже есть волшебный инструмент.

Флорина замахала руками:

— Что ты, что ты. Волшебный инструмент всего один. Да и не станет наша Ори прибегать к волшебному. Пироги печь ее учил дядюшка Сом, он кулинар-кондитер-академик.

— Меня пироги печь не обучали. Но то, что я умею, — я умею, — сказала Хильда. — За свою работу я отвечаю честью. Могу посостязаться с любым волшебником.

— По-вашему, выходит, мастерство не слабее волшебства? — спросила Катя. — Так я понимаю?

Флорина пожала плечами. Пожала плечами и Хильда. А Катя вдруг остановила здоровенного детину с такой широкой спиной, одетой в кожаный жилет, что на ней поместилась бы вся мудрость Пифология, записанная мелом.

— Сударь, будьте добры, скажите ваше мнение: волшебство сильнее мастерства?

— Я посещал прекрасные дворцы, построенные мастерами, — сказал детина. — Но, черт возьми, дворцов, построенных волшебниками, не посещал. Не доводилось. — Он усмехнулся и понизил голос: — Волшебство, конечно, вещь приятная, наверно. Но лучше чистая вода и свежий хлеб. — И он пошел в толпу.

А на крыльце принц Филофей стал в позу «Ваза». Уселось жюри. Принялось очки протирать замшей. Пришли король и королева.

Оркестр заиграл негромко вальс «Маркизетт».

Из-за магнолий вышли прелестные принцессы: Лимфатуза, Ландия, Орлетта, Степанида, Василиса, Редегунда, Катапультина, Миронозалия, Изо, Парася, Промаксина, Целелоза…

Конкурс «Праздничное платье» начался.

Тем временем во всех соседних королевствах, графствах и отдельных хижинах, крытых соломой, короли, королевы и одинокие старики у телевизоров заплакали. «Ах, молодость, — сказали они. — Ах, молодости все к лицу». И мед воспоминаний сжимал их сердца так больно и так сладко…

А в королевстве Трибуксир братья, сыновья булочника, сидели у своего телевизора, конечно собранного старшим братом.

— Наша принцесса Ори им врежет, — говорил старший брат. — Впаяет им.

— И вмажет, — вторил ему младший. — И воткнет.

Тут стереовизор стал барахлить, словно по сенсорной настройке кто-то бегал. Принцессы на экране корчились, раздувались, вытягивались, разрывались. Голос советника то визжал, то громыхал басом: «Модель „Греза“, модель „Рассвет“… Принцесса Редегунда. Принцесса Лимфатуза…» Но вот стереовизор зациклился на повторении: «Семь с половиной, семь с половиной…» Из-под ящика вылезли три деловитых таракана.

— Твои? — спросил старший брат шепотом.

— Мои, — ответил младший.

Картина на экране успокоилась.

На помосте стояли двое мальчишек. Улыбки — будто два ломтя арбуза. Глаза — как мышеловки. Носы… Да разве можно описать двух среднешкольников, давших любимой сестре честное слово вести себя как подобает принцам. Братья были одеты в комбинезоны, состоящие из сплошных карманов. По бокам от юных принцев встали принцесса Пальместрина и принц-ассистент Афиногор.

— Что же в этих нарядах праздничного, милочка? — спросила королева.

— Карманы! — крикнул младший сын булочника. — Не тянет в моде, а еще королева.

— Карманы, — подтвердила принцесса Пальместрина. — Для жвачки, для рогатки, для плоскогубцев, для транзистора, для подзорной трубы, прожигательных стекол, пугачей, гвоздей, шурупов, гаек, авторучек, микрокалькулятора. Карман для бутербродов. Карман для самодельной чернильной бомбы. — Принцесса вытащила бомбу, но так неловко, что бомба упала к ногам короля. Королева заслонилась шляпой. Король поджал ноги. Взвизгнул:

— Я не люблю!

На помост вскочил пес Сижисмон, схватил бомбу и в один прыжок положил ее к ногам мальчишек. Едва он успел отпрыгнуть, как бомба взорвалась. Обдала белобрысых братьев чернилами. Заодно принцессу Нальместрину, принца-ассистента и некоторых слишком любопытных членов жюри.

А по холмам на боевом коне ехал король Крузербас:

— Я покажу этим невежам, как нужно охранять принцесс!

На турнирной поляне никого не было.

Пустой помост перед крыльцом — ковровую дорожку уже скатали и унесли. Обертки на траве от мармелада «Фио фиалковый» и «Фио-пломбир», стаканчики из-под «Фио-фигора, взбитого, как сливки». И в воздухе вкус слез…

Король Филогерц вдохновенно считал на канцелярских счетах. На ковре лежал грустный пес Сижисмон, награжденный медалью.

Тут отворилась дверь — вошли королева и советник. Советник нес рекламный плакат с портретом Хроникамары «Она завтракает мармеладом!» Хроникамара на плакате была прекрасна. Король так и сказал:

— Как хороша.

— Она действительно ест мармелад? — спросила королева.

— Какая разница — ест или не ест. Эта реклама поможет нам поднять доход до тысячи процентов. Советник, во Францию отправили? В Швейцарию? В Маракансон?

— Курьерским!

— А в нашем городе?

— Расклеивают.

— Он вас погубит. Вы будете взывать ко мне печальным шепотом: «О королева, принесите валидолу…» У вас же, сударь, нет разрешения Хроникамары на эту мерзость. Она принцесса! Известная танцовщица! Возможно, вы такое разрешение от нее получите: она бедна. Но малышка заломит столько, что ваши проценты — фьють! — составят ноль целых, три десятых. — Королева сбросила на счетах кости, поправила прическу, серьги, кружева и вышла. Пес Сижисмон вышел за ней.

В приемной Сижисмон задней ногой стащил с шеи медаль, понюхал, фыркнул и смущенно помочился на нее, что, как вы знаете, вовсе не означает плохого отношения собак к наградам.

Хроникамара грызла яблоко. Вот именно — стояла посередине дортуара в очень красивом платье, за которое получила, конечно, 10 баллов, и озабоченно грызла яблоко.

В ее окно просунулся принц Анатолий. Не влез, не появился, нахально, просунулся.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга и морщили носы.

— У тебя прелестное платьице. Где ты научилась так шить? — наконец спросил принц.

Хроникамара запустила в него огрызком. Принц увернулся.

— Пока что вы с принцессой Ори идете ноздря в ноздрю. Но танцы она у тебя выиграет. Хотя не знаю — зачем это ей. Впрочем, зачем это тебе — я тоже не знаю.

— Ори выиграет танцы?! Хо-хо! Да будь на этой твоей Ори даже волшебные туфли, я ее перетанцую. Волшебное — это подделка, мираж. Вот… — Хроникамара неуважительно огладила ладонями свое платье, и оно вдруг расползлось по швам и упало на пол. Хроникамара взвизгнула, спряталась за портьеру и уже из-за портьеры договорила: — Волшебная работа — дня не продержалась. Что ты на меня глядишь? Нахал! Ты всегда за мной подглядывал. Я тебя ненавижу! Я тебя убью! Нет, я тебе ногу вывихну!

Дверь отворилась. Принц Анатолий, разумеется, исчез. В комнату вошли Хильда и Катя.

— Кому это ты ногу вывихнешь? — спросила Хильда.

Хроникамара зашвырнула остатки сшитого волшебным способом платья под кровать:

— Кому, кому? Естественно, этой паршивке, принцессе Ори.

— Считай, что мы тебя не знаем. — Хильда взялась жонглировать апельсинами. К ней подключились Катя и Хроникамара.

— Вот стану богачкой. Восстановлю театр. Он будет чудо каким красивым. Вы ко мне придете и скажете: «Прости нас, глупых». А я скажу: «Я вас не знаю».

— Мы не придем, — сказали Хильда и Катя.

Апельсины один за другим упали на пол.

А в кабинете король наступал на советника с плакатом в руках.

— И что вы мне на это скажете? — рычал король.

— Это мы не учли…

— Это вы не учли. За что, спрашивается, я вам плачу жалованье? Немедленно советуйте — что делать?