Ответа на это письмо не последовало, Сыровому не суждено было пасть от руки Каппеля на поединке, и он благополучно дожил до 1971 года, пережив своего благородного противника на пятьдесят с лишним лет.
Бесчинства чехословаков на железной дороге продолжались. Армия направлялась в Красноярск, однако постепенно до Каппеля стали доходить слухи, что начальник красноярского гарнизона генерал Зиневич занят более выступлениями на митингах, нежели поддержанием порядка во вверенных ему частях. В 20-х числах декабря 1919 года Зиневич сам обратился к Каппелю по телеграфу с предложением выслать парламентеров к советскому командованию и начать переговоры о мире с большевиками. Каппель возмущенно отвечал предателю: «Вы, взбунтовавшиеся в тылу, ради спасения собственной шкуры готовы предать и продать своих братьев, борющихся за благо Родины. И прежде, чем посылать делегатов для переговоров о мире, нужно иметь их согласие — захотят ли они мириться с поработителями Родины…»[93]. Большевики не оценили готовность Зиневича заключить с ними мир и, войдя в город, расстреляли там много офицеров и самого генерала.
Атака каппелевскими частями Красноярска успеха не имела, и им пришлось обходить город с юго-запада и севера. После небольшой суматохи и перестрелки с какими-то отрядами, шедшими из Красноярска, части Каппеля обошли город и выбрались к Енисею. Там, по льду замерзшей реки, по хорошо наезженной дороге они двинулись в направлении деревни Есаулово.
Для Колчака продолжался тяжелый период, получивший название «нижнеудинское» сидение. Станция Нижнеудинск была объявлена чехословаками «нейтральной». Гарантами нейтралитета выступали сами чехословаки, однако местные повстанцы и мелкие банды боялись появляться в пределах города. Чины конвоя предлагали Верховному правителю бегство в Монголию, до границе с которой оставалось всего 300 верст, погрузив часть золотого запаса на повозки, однако Колчак отверг предложение, предоставив собственному конвою свободу действия. Часть офицеров конвоя и почти все солдаты покинули застывший в снегах Нижнеудинска поезд Верховного правителя. Колчак за одну ночь стал совершенно седым. С ним оставался лишь Пепеляев, Анна Васильевна Тимирева и группа офицеров конвоя, до конца сохранивших верность Верховному правителю.
Как только основная часть конвоя Верховного правителя ушла, чехословаки тут же взяли эшелон с золотом под свою «защиту», выставив вокруг него часовых, без уведомления Колчака, оказавшегося вдобавок оторванным от всякой связи с внешним миром. А тем временем под ударами большевиков пал Томск. Пытавшийся организовать его защиту Анатолий Николаевич Пепеляев, свалился, заболев тифом, и тайком, в крестьянской одежде, был вывезен сподвижниками в Китай.
Во время пребывания Колчака на отдаленной, засыпанной снегами станции, отрезанного от связи с внешним миром, французским генералом Жаненом была организована встреча генералов Ханжина, A. M. Ларионова и A. A. Червен-Водали с представителями некоего народного «Политцентра». Замена военного режима Колчака либерально-демократическим правительством казалась союзникам вполне разумной мерой по установлению в Сибири «демократии по западному образцу», в особенности после того, как представители союзников имели много возможностей убедиться в неуступчивости адмирала в вопросах внешней политики своего правительства, когда это касалось интересов России. Одновременно Жанен требовал у Колчака отречения от верховной власти, гарантируя в этом случае его беспрепятственный выезд за границу под международной охраной, что уже тогда являлось ложью. Жанен рассчитывал сдать Колчака большевикам, используя этот ход для гарантии беспрепятственного выезда иностранных военных миссий и подчиненных ему войск из России. Колчак, утративший власть фактическую, но сохранивший юридическую, становился большой помехой в планах союзников. 5 января 1920 года адмирал подписал отречение от власти, назначив Верховным правителем России Антона Ивановича Деникина, а на востоке — атаману Семенова, о чем извещал того еще за месяц до отречения. Семенов попытался взять Иркутск, в котором разразилось пробольшевистское восстание, однако усилия его успеха не имели. Встретившись с первым же сопротивлением, казаки Семенова повернули вспять.
Чехословаки прицепили вагоны Колчака и Пепеляева к эшелону 1-го батальона 6-го чешского полка, сделав их таким образом заложниками и декорировав вагон бывшего Верховного правителя международными флагами, вероятно, в провокационных целях, чтобы любой повстанец или партизан издали мог видеть, в каком вагоне везут очень важных персон. 10 января 1920 года эшелон вышел со станции Нижнеудинск. На каждой из станций, куда прибывал эшелон, к чешским часовым присоединялись «народные дружинники», и когда 15 января 1920 года поезд с Колчаком прибыл в Иркутск, вагон адмирала был оцеплен плотным кольцом охраны. Целый день Колчак находился в неведении относительно своего положения. Пытался связаться с Жаненом, но узнал, что еще накануне все союзные миссии отбыли на восток. С одним из союзных поездов на восток отбыл и генерал Дитерихс, воспользовавшись дружескими связями с чехословаками, которыми он когда-то командовал.
Когда на город опустились сумерки, чехословаки объявили Колчаку, что он передается местной власти. Человек слова, адмирал еще долго недоумевал, не осознавая, что французский генерал Жанен мог так просто передать его в руки большевиков. Анна Васильевна Тимирева пыталась успокоить его, решив сопровождать Колчака в местную тюрьму, где они были разведены по разным камерам.
Совместная большевистско-меньшевистская и эсеровская следственная комиссия начала допросы адмирала, на которых тот держался мужественно и спокойно, не стремясь завоевать в глазах допрашивающих популярности или в искаженном виде представить свои убеждения.
15 января 1920 года большевики в Иркутске вдруг начали получать сведения о войсках генерала Каппеля, считавшихся уже давно погибшими в бескрайних сибирских просторах и потому списанных со счетов. В блуждавшей армии Каппеля были представлены разнообразные части: от повстанческих — жевцев и воткинцев — до оренбургских казаков покойного атамана Дутова. Продолжая отход от шедшей по пятам 5-й армии Тухачевского, прорываясь сквозь территории местных партизанских отрядов и банд, они упорно шли по Сибирскому тракту на восток, гибли, падали от тифа и усталости, увязая в глубоких снегах при низких температурах воздуха, пройдя две тысячи километров пешком через зимнюю тайгу. Этот подвиг впоследствии был назван историками Ледяным Сибирским походом.
7 января 1920 года в деревне Чистоостровской Каппель собрал совещание начальников отдельных частей. По имеющимся сведениями было известно, что железная дорога от Красноярска и на восток оставалась в руках красных, в связи с чем было принято решение сделать обход, пройдя по льду замерзшего Енисея. Этот поход иногда задерживался стычками с местными бандами, проходившими с большой периодичностью. Ожидание постоянной опасности, сознание постоянного преследования беспощадным противником сильно действовали на сознание людей: «Во время одной из таких стычек шедший немного сзади командир сибирских улан был так нервно потрясен, что до соприкосновения с противником приказал погрузить полковое знамя под лед Енисея…»[94]
Когда части Каппеля добрались до деревни Подпорожной, им было созвано военное совещание начальников отрядов для обсуждения дальнейшего направления. Мнения разделились: часть командиров предлагали двигаться по Енисею, на север, вплоть до самого Енисейска, чтобы потом сделать глубокий обход по Северной Ангаре, что, конечно, лишь удлиняло путь каппелевцев дополнительно на 2000 верст. Сам Владимир Оскарович считал, что допустим лишь обход по реке Кан, впадающей в Енисей, около самой Подпорожной. Каппель допустил, что желающие идти северным путем вольны сами определять свою судьбу, что те не замедлили и сделать. Отряды во главе с генералами Перхуровым и Галкиным тронулись по льду Енисея наверх, оставшиеся, во главе с Каппелем, стали спускаться по крутому, почти отвесному берегу порожистой и местами не замерзшей речки Кан. Через 4–5 верст проводники предупредили Каппеля, что скоро будет большой порог и что если берега его не замерзли, то движение дальше будет невозможным. Генерал Каппель, жалея своего коня, часто шел пешком, утопая в снегу так же, как и другие. Нося бурочные сапоги, он случайно провалился глубоко в снег и зачерпнул в сапоги воды, никому об этом не сказав. При длительных остановках холод делал свое дело, а Каппель избегал садиться с седло, чтобы как-нибудь все же согреться на ходу. На вторые сутки у Каппеля начался сильнейший озноб и временами он стал терять сознание. Его уложили в сани, однако они вскоре прочно вмерзли в лед. Каппеля посадили на коня и при поддержке одного из добровольцев через 90 верст доставили до ближайшей избы. Осмотревший его случайно оказавшийся рядом доктор, обратил внимание, что у генерала обморожены пятки и пальцы ног и решился на ампутацию простым ножом. Сначала, сразу после операции, Каппелю стало легче и он даже смог отдавать распоряжения, касающиеся организации порядка движения, но через неделю, после выхода из деревни Барги, его состояние резко ухудшилось, поднялся сильный жар, который невозможно было измерить из-за отсутствия обыкновенного градусника. Сопровождавшие генерала доктора, сосредоточившись на ампутированных ногах, совсем упустили из виду симптомы воспаления легких и странное покашливание своего пациента. 20 или 21 января, чувствуя, как силы оставляют его, Каппель отдал приказ о назначении генерала Войцеховского главнокомандующим армиями Восточного фронта. В последующие 2–3 дня больной сильно ослабел, а в ночь на 25 января потерял сознание. Находясь в беспамятстве, Каппель повторял что-то об армиях, флангах и неожиданно произнес: «Как я попался! Конец!». 26 января 1920 года генерал Каппель умер, не приходя в сознание, от двустороннего крупозного воспаления легких. После смерти генерала его тело было положено в простой деревянный гроб. На станции Иннокентьевской остатки каппелевского отряда нагнали наконец главные силы под командованием генерала Войцеховского. План Войцеховского сводился к тому, чтобы захватить Иркутск атакой и спасти Верховного правителя и тех офицеров, которые были захвачены вместе с ним и томились в тюрьме. С ходу заняли деревню Черемхово, разогнали шахтерские дружины и расстреляли местный ревком. В ответ на ультиматум большевисткого командующего Зверева о сдаче Войцеховский направил свой ультиматум, обещая обойти Иркутск на условиях освобождения Колчака и арестованных с ним лиц, предоставлении каппелевцам фуража и продовольствия, прекращения пропаганды и клеветы на арестованного Верховного правителя и Белое Дело и выплаты им контрибуции в 200 миллионов рублей.