Летом Сибирской армии пришлось расплачиваться за то, что ее командующий генерал Гайда вовремя не пришел на помощь Западной армии: теперь большевики обходили его с юга, взрывали коммуникации, портили железнодорожное полотно, а с фронта по Сибирской армии ударили усилившиеся за счет пополнений 2-я и 3-я советские армии.

1 июля 1919 года Гайда оставил Пермь и Кунгур. Положение все более осложнялось, и некоторые осторожные люди, вроде министра барона Алексея Павловича Будберга, рекомендовали Колчаку подумать о том, чтобы перевезти правительство в Иркутск, а войска отвести за Ишим, дать там им устроиться и отдохнуть, перейдя временно к обороне. «Адмирал согласился, но другие поймали его на его коньке и указали, что отъезд будет истолкован так, что будто адмирал боится опасности, и что, кроме того, переезд произведет дурное впечатление за границей»[86]. Колчак отложил переезд. Более того, по настоянию Дмитрия Лебедева, дал согласие на подготовку нового наступления под Челябинском, для восстановления боевого духа войск, упавшего после недавних неудач. План Лебедева и его штаба состоял в том, чтобы заманить 5-ю армию Тухачевского в Челябинск. С северной части города начинали наступление части генерала Войцеховского силами до 16 тыс. человек, перерезая железную дорогу Челябинск — Екатеринбург, а с южной стороны города армию Тухачевского атаковали части генерала Каппеля, силами до 10 тысяч штыков, перехватывая железнодорожное направление Челябинск — Златоуст. Во фронт большевистской армии должна была ударить группа генерал-майора Владимира Дмитриевича Косьмина. В силу собственно оперативно-тактической неподготовленности и надежды на случай — панику в стане большевиков при виде стремительно приближающихся белых частей, — Лебедев недооценил противника, который не начал отступление под угрозой окружения, имея в руках ресурсы большого города. Севернее Челябинска начала наступление 3-я советская армия, развернутая во фланг частям Войцеховского, вынужденного обороняться. Из резерва Восточного фронта его командующий Фрунзе отправил в тылы белых целую дивизию. Потери с двух сторон были ужасающие, однако большевистское командование с легкостью восполняло их за счет поголовной мобилизации местного населения, а ресурсы колчаковцев находились почти на исходе. В результате белое командование было вынуждено снять сразу три дивизии, находившихся на переформировании, и бросить их в бой под Челябинском. Генерал-лейтенантом Михаилом Константиновичем Дитерихсом были брошены в бой последние резервы колчаковской армии — две сибирские дивизии, только что сформированные за счет мобилизованных и добровольцев и даже не прошедшие базовых стрелковых курсов. Бои с большевиками продолжались неделю, и наступивший в их ходе перелом оказался не в пользу белых. Только пленными колчаковцы потеряли 15 тысяч человек.

Нужно ли говорить, что наступление 28–30 июля 1919 года, обернулось разгромом уже уставших частей свежими и прекрасно организованными большевистскими частями. Лебедев пытался оправдать это бессмысленное с военной точки зрения наступление неподготовленностью новобранцев, плохой работой Омского округа с комплектацией военными кадрами, однако следом за неудачами на фронте последовали восстания в тылу, подготовленные большевистским подпольем. Колчак приблизился к пониманию, что нужно решать вопрос с начальником штаба и к 10 августа 1919 года наконец решил расстаться с Лебедевым.

Окончательно надорвавшие свои силы, потеряв боеспособность и стратегическую инициативу, белые армии оставляли Урал и откатывались в Сибирь. Дальнейшее существование власти Колчака определялось уже не успехом фронтовых операций, а сибирскими дистанциями.

Сняв Лебедева, Колчак назначил на его должность генерала Дитерихса, который был «хотя и пожилой, но опытный и бодрый», и за которым стоял не только большой служебный, но еще и боевой опыт. Дитерихс потребовал от командующих армиями предоставления сведений о количестве их войск, и оказалось, что в армиях насчитывалось всего 50 тысяч человек, при 300 тыс. нестроевых. Чтобы выиграть время для отвода разбитых частей за реку Ишим, Дитерихс сам перешел в наступление частью своих сил на левом фланге. Его наступление носило кратковременный успех. Большевики были разбиты и отброшены за Курган, на всем остальном фронте они спешно отходили за реку Тобол, оставляя большие военные трофеи. Дитерихс предусматривал, что для закрепления успеха был необходим заключительный удар казаков в большевистском тылу, идею которого поддерживал генерал Иванов-Ринов, «к тому времени интригами и подкупами сделавшийся атаманом Сибирского казачьего войска. Он заверил адмирала (Колчака. — прим. Авт.), что если казаков богато снабдить всем необходимым снаряжением, вооружением и одеждой и отпустить им определенное количество миллионов рублей, то войско поднимется, как один человек и красным не устоять под его напором, а командование он, Иванов-Ринов, берет на себя»[87]. Колчак, который остро переживал военные неудачи последнего времени, ухватился за это предложение, направляя казакам деньги и имущество, однако вместо обещанных Ивановым-Риновым 18 тыс. шашек Сибирское казачье воинство выставило менее половины, «да и те никакой пользы не принесли, потому что взявшийся ими командовать Иванов-Ринов обнаружил полное неумение выполнить поставленную ему генералом Дитерихсом задачу»[88]. Колчак выехал на фронт, в расположение казачьего отряда 10 сентября 1919 года, откуда неожиданно прислал Дитерихсу телеграмму следующего содержания: «Ввиду переутомления войск, и в особенности казаков, остановил войска на трехдневный отдых. Очень вам благодарен за успех. Колчак». Дитерихс недоумевал, о какой усталости могла идти речь, когда казаки не участвовали в боевых столкновениях, а лишь следовали походным порядком за левым флангом Дитерихса?

Части под общим командованием Дитерихса подошли к Тоболу, однако, не получив подкреплений, остановились. Сознавая, что Омск не имеет резервов, отправил рапорт в Ставку, в котором просил приступить к разгрузке и вывозу на восток омских складов и материальной части.

Колчак прочитал направленный рапорт в присутствии генерала Сахарова, случившегося быть у Верховного правителя в тот момент на приеме: «— В чем дело? Наши войска идут вперед, доходят до Тобола, а главнокомандующий… рекомендует эвакуировать Омск? Решено было, что Дитерисх устарел. Ему послана телеграмма, выражающая удивление его рапортом. Дитерихс коротко ответил: — Если наши войска сделают хоть один шаг назад, то они не остановятся и у Омска»[89].

Сахаров возмущенно поддержал удивление Верховного правителя предложением Дитерихса, заявив, что главнокомандующий не способен правильно оценивать ситуацию, что эвакуация Омска вызовет неприятный резонанс у союзников и что Омск, равно как и Иртыш, можно и должно превратить в укрепленные районы и надолго остановить большевиков. Это решило судьбу Дитерихса. Безгранично доверявший Сахарову еще со времени сидения в тюрьме у большевиков, адмирал Колчак принял решение отозвать Дитерихса в тыл, для формирования добровольческих частей, а на его место назначил генерала Сахарова. «Сам Сахаров в его книге… рассказывает, что он не брался удерживать Омск во что бы это ни стало, а обещал лишь сделать все возможное для его удержания. Видимо, генерал Сахаров и поныне не успел додуматься, что дело заключалось не в терминологии, а в том, что его „обещание“ в корне изменяло принятый уже план действий, что в случае несдержания его обещания вело неизбежно к катастрофе»[90].

Приказ нового главнокомандующего, гласящий о том, что Иртыш и Омск преобразуются в неприступные для большевиков крепости, был расклеен по всему городу.