Увидев остановившуюся возле ее дома сверкающую машину, миссис Джексон со всех ног кинулась на улицу, чтобы прямо там, на виду у всех, обнять свою дорогую дочь. В этот день на посту в доме миссис Джексон были дядя Джефсон и тетя Патриция. Они, соблюдая приличия, пропустили вперед мать, а потом уж и сами поспешили вместе с кузиной Мелисандрой на улицу, где миссис Джексон уже громко восторгалась тем, как выглядит ее дочь, как она одета и в какой машине приехала. Она кинулась целовать дочь, и Вирджиния с трудом преодолела в себе желание отстранить мать и ограничиться тем, что просто пожать ей руку. Но пришлось терпеть поцелуи, объятия, восклицания и даже слезы, от которых не удержалась кузина Мелисандра.

Какие бы тягостные воспоминания ни вызывали у Вирджинии ее родственники, но встреча была трогательной, и неожиданно Вирджиния почувствовала нечто вроде радости при виде всех своих чопорных, напыщенных и вместе с тем родных людей, с которыми ее связывает целая жизнь.

Вирджиния вытащила из машины большую сумку, набитую разными вещами и безделушками, которые она утром перед своим бегством из Нью-Йорка побросала туда для подарков родственникам. Теперь она даже сожалела, что не нашла времени купить им более дорогие подарки с учетом вкусов каждого из своих родственников. Спасло ее лишь то, что во время путешествий с Ральфом она покупала везде разные сувениры и приглянувшиеся ей безделицы да еще заказывала себе у портных туалеты, которые потом ни разу не надела. Так что подарки достались всем, и Джексоны были довольны не столько самими подарками, сколько тем, что они получены от Вирджинии. Значит, она все-таки помнит о них и не забывает, к какому клану принадлежит сама.

Скоро беспроволочный телеграф собрал в дом миссис Джексон почти все семейство. Пришла даже Корнелия, которая к тому времени стала миссис Эндрю Трентон и превратилась в пышнотелую красавицу, правда, не совсем довольную доходами своего мужа, которые не позволяли им приобрести дом хотя бы в Бостоне или Буффало, где угодно, лишь бы выбраться из Хайворта. Пример Вирджинии не давал Корнелии покоя; вот и сейчас она изнывала от зависти, наблюдая за тем, как небрежно и легко Вирджиния достает из сумки дорогие изысканные наряды и раздает их своим тетям и кузинам. Корнелии тоже досталось необыкновенно красивое платье, сшитое по последней моде.

Правда, как с улыбкой заметила Вирджиния, оно немножко узко теперь для Корнелии, но в швах есть запас, можно отпустить, она просто не учла изменившихся габаритов кузины. Корнелия вспыхнула и готова была швырнуть платье прямо в улыбающееся лицо Вирджинии, но вовремя сдержалась. Во-первых, платье было такое, какое сама Корнелия заказать не сможет, а во-вторых, не стоило злить Вирджинию; все-таки она теперь богата и у них с мужем большие связи, может быть, когда-то придется обратиться к ним за помощью. Во всяком случае она не собиралась заканчивать свой век в Хайворте.

Сидя в гостиной за чаем в окружении радостно взволнованных родственников, Вирджиния чувствовала себя в полной безопасности и совершенно свободной от своих кошмарных наваждений. Какие нелепые парадоксы подбрасывает ей судьба! Только три года назад она задыхалась здесь и мечтала о глотке свободы, а сейчас здесь же ищет спасения от себя самой, другой мир и другое окружение сковали ее еще более тяжкими цепями. Вирджиния смотрела на дядю Роберта, который теперь в ее присутствии не позволял себе никаких шуточек, на постаревшего дядю Джефсона, на тетю Тримбал и кузину Лилиан, на лица других родственников и представляла, как изменятся их лица, какими они станут растерянными и злобными, у кого как, если вдруг они бы узнали, чем она занимается в Нью-Йорке. Холодок ужаса на минуту окатил ее, и Вирджиния снова успокоила себя тем, что здесь она в полной безопасности и никто никогда не узнает о ее порочных наклонностях. Причем бывших. Жизнь на Сауресе восстановила утраченное было душевное равновесие и все происходившее с ней в доме миссис Эллен вспоминалось теперь только как дурной сон, не более того.

— Вирджиния, дорогая, — пропела тетя Тримбал, — мы надеемся, что ты вытащишь к нам в гости своего отшельника мужа. С тех пор как все узнали, кто он на самом деле, газеты постоянно сообщают о том, чем он занимается. Так что он у нас теперь знаменитость, и мы всегда в курсе вашей светской жизни, — игриво закончила она.

Ее слова вовсе не обрадовали Вирджинию. Если уж всех так интересует их личная жизнь, эти проныры газетчики могут докопаться и до ее тайны. Пожалуй, даже не стоит возвращаться в Нью-Йорк, тем более что и Ральф особенно не жаждет там жить. Он и сам говорил, что ему лучше работается на Сауресе, но, может быть, конечно, не здесь, а поехать в Европу…

Вирджиния снова отвлеклась от общего разговора, и родственники с некоторым удивлением следили за менявшимся выражением ее лица.

— Может быть, она беременна? — шепнула кузина Лилиан тете Патриции. — Она так часто задумывается, как будто прислушивается к чему-то, что у нее внутри.

— Наследник им не помешает, — изрекла тетя Патриция не очень громко, но все же достаточно для того, чтобы ее услышали почти все присутствующие в гостиной миссис Джексон, кроме Вирджинии. — Должен же кто-то наследовать их миллионы, — продолжала тетя Патриция, и взгляды всех Джексонов принялись ощупывать фигуру Вирджинии. Правда, пока не заметно, но, очевидно, так и есть. Чем еще объяснить ее странную самоуглубленность и рассеянность? Миссис Джексон удовлетворенно вздохнула. Если Вирджиния родит Ральфу де Брикассару ребенка, это еще больше упрочит ее положение, да и сама миссис Джексон в качестве бабушки такого богатого наследника, каким будет ее внук, приобретет новый вес в обществе, хотя и сейчас грех жаловаться: все ее наперебой приглашают и считают за счастье побеседовать с тещей столь известной личности, как ее зять. Правда, ей приходится скрывать, что дети не пишут письма, но она теперь регулярно покупает газеты, чтобы не попасть впросак, когда ее спрашивают, чем в настоящее время занимается ее зять Ральф де Брикассар и где они живут с Вирджинией. Так что ей вполне достаточно хотя бы и тени от славы зятя. Несколько раз промелькнули сообщения, на каких приемах Ральф де Брикассар был с женой и во что она была одета. Весь Хайворт потом обсуждал эти подробности в течение нескольких дней, и миссис Джексон, словно купалась в лучах славы своих дорогих детей.

— Прием будет здесь, в доме Вирджинии, — решительно заявила миссис Джексон, потому что следом за тетей Тримбал видеть у себя в гостях Вирджинию с Ральфом де Брикассаром захотели все Джексоны, и приглашения сыпались со всех сторон.

— Вирджиния поговорит со своим мужем, и они сами назначат день, когда состоится прием. Тогда уж мы всех и известим.

Вирджиния всех слушала, улыбалась, но принимать приглашения не спешила. Она знала, что Ральф ни за что не согласится променять свой лес на душные гостиные Джексонов. Может быть, сюда его еще и удастся вытащить, но занимать свое время скучными чопорными приемами он ни за что не станет.

Джексоны вышли провожать Вирджинию и долго еще стояли, наблюдая за тем, как она в своей роскошной машине проезжает по улице, сопровождаемая любопытными взглядами соседей. Это был звездный час для всего клана Джексонов, который сразу же и безоговорочно поднял их на самую высокую ступень хайвортского общества.

72

По пути на Саурес Вирджиния решила заехать к Старому Саймону и остановила машину перед его домом. Старого Саймона дома не оказалось, и хотя дверь как обычно не была заперта, Вирджиния не стала входить в дом, а прошла в совсем теперь запущенный, практически одичавший сад. Клумбы с нарциссами, которые так любила Фанни, заросли травой, которая заглушила оставшиеся слабые ростки. Вирджиния побродила по саду, постояла у забора, где она когда-то предложила Ральфу жениться на ней. Спохватившись, что муж, очевидно, уже дома и ждет ее, Вирджиния поспешно села в машину и поехала к берегу. Там она оставила ее на прежнем месте, где раньше стоял их старенький «Серый Бес», забралась в лодку и переправилась к себе на остров.