— Что, снова на мое место метишь?

— Да, не в этом же дело! — взвился Ордас. — Просто головой надо думать, а не седалищем! Ты же не дикарей за нос водишь! Ты из огромной империи кусок выдираешь!

Кортес кинул быстрый взгляд в сторону напряженно наблюдающих за перепалкой вождей Семпоалы.

— Я повторю вопрос.

— Понял! — истерически взвился Ордас. — Ты губернатором хочешь стать! Ценой нашей крови!

Капитаны взволновано загудели. Тот факт, что губернатором чаще всего становится тот, кто привел новые народы в подданство, они как-то упустили.

Кортес побагровел.

— Я рискую не меньше каждого из вас! — выдавил он и тут же перешел на крик. — Кто видел, чтобы я прятался за чужие спины?! Кто, я спрашиваю!!!

Тишина воцарилась такая, что стало слышно, как плотники тешут колья для крепостной ограды. Кортес тяжело выдохнул и сбавил тон.

— Я просто выполняю свой долг, сеньоры. Мы обязаны приводить новые земли и народы в подданство Кастилии и Арагона. Это вам хоть Королевский нотариус подтвердит, хоть наши святые отцы…

Он развернулся к вождям и слово в слово повторил вопрос.

— Согласны ли вы, сеньоры Семпоалы, привести свой народ в подданство и поставить под защиту Их Высочеств доньи Хуаны и дона Карлоса?

— Вы согласны платить дань Женщине-Змее Хуане и ее сыну Карлосу в обмен на защиту? — тут же, слово в слово перевели Агиляр и Марина.

Вожди сразу встревожились и, перебивая один другого, быстро залопотали на своей тарабарщине.

— Ты же говорил, что дани не будет… — перевели Марина и Агиляр.

Кортес облегченно вздохнул: вопрос был пустяшный.

— Не все подданные платят дань, — пояснил он. — Я, как идальго, не плачу, и с вас никакой дани не будет…

— Как это не будет?! А как же Корона… — опять взвился Ордас, но тут же захрипел и согнулся, получив от Альварадо огромным кулачищем в бок.

— Ты до завтра сумей дожить, — шепотом, но так, чтобы все слышали, посоветовал Альварадо, — а потом уже о податях думай. Умник…

Вожди переглянулись; простой и понятный военный союз безо всяких там податей и взносов им нравился.

— Тогда, может быть, нам просто породниться с детьми Сиу-Коатль Хуаны и дона Карлоса? — счастливо улыбаясь, предложил толстяк.

— Вожди хотят породниться с детьми Женщины-Змеи Хуаны и дона Карлоса, — перевела Марина, и Агиляр, знающий, что значит породниться у мавров, сразу уточнил: — они предлагают сеньорам капитанам своих дочерей. Как залог прочности союза.

Капитаны возбужденно загомонили. Женщин остро не хватало, да и лишними заложницы никак не были. Мало ли что…

— Соглашайтесь, — шепнул Агиляр. — Другого способа вступить в военный союз здесь нет.

— Мы согласны, — за всех кивнул Кортес и подозвал Королевского нотариуса. — Зачитывайте «Рекеримьенто»[17], Годой, и доставайте оба экземпляра договора. Будем подписывать.

Вожди торжествующе переглянулись: они еще никогда не заключали столь выгодного союза.

Послание главного сборщика податей в семпоальской провинции, впрочем, как и все иные документы, Мотекусоме зачитывали в присутствии всего состава Высшего совета. Именно такое условие контроля за лживым Тлатоани назначили родовитые старухи всех двенадцати колен трех правящих родов. Снять Мотекусому они так и не решились.

— Великий Тлатоани, — громко и внятно читал секретарь. — Я еще не успел собрать и половину взносов на нужды нашего великого Союза, когда семпоальцы привязали меня к столбу и сказали, что принесут в жертву своим богам…

Вожди охнули. Это была не просто дерзость; это был вызов!

— Дальше, — холодея от предчувствий, распорядился Мотекусома.

— Они сказали мне, — стараясь сохранять хладнокровие, зачитал секретарь, — что все тридцать селений Семпоалы отложились от нашего великого и могучего Союза и теперь не будут платить взносов. Ни тебе, ни кому другому.

— Он что, священных грибов объелся? — недоуменно заморгал Верховный судья. — Как это не будут платить?!

«Кастилане! — понял Мотекусома. — Быстро же они их подмяли!»

— Читай дальше.

— А потом пришел главный «мертвец» со своими воинами и освободил меня и моего помощника, наказав передать Тебе, Великий Тлатоани, что он всегда был и будет твоим преданным другом.

Теперь уже Мотекусома, приводя себя в чувство, тряхнул головой.

— Читай дальше.

— Он вывез меня и моего помощника на дорогу за пределами земель Семпоалы и одарил немыслимо прекрасными нефритовыми бусами. Но, уже находясь в пути, я узнал от гонца, что «мертвецы» забрали у семпоальцев и остальных попавших в плен чиновников Союза, и теперь намерены вернуть их Тебе.

Дальше пошли обычные заверения в преданности и обещание добраться до столицы не позже чем через шесть дней после прибытия письма. И первым опомнился Какама-цин.

— Раздавить кастилан! — обращаясь к вождям, яростно выкрикнул он.

Мотекусома досадливо покачал головой. Какама-цин определенно уже настроился стать новым правителем Союза.

— Не за что… — возразил он племяннику. — Не за что их давить.

— Но это же вызов! — наперебой загомонили вожди. — «Мертвые» украли у нашего Союза целый народ!

Мотекусома поднял руку, и вожди нехотя умолкли.

— Задумайтесь лучше о другом, — тихо произнес Тлатоани. — В письме сказано, что Семпоала не будет платить взносов не только нашему Союзу, но и никому другому. Верно?

Вожди переглянулись. Да, секретарь зачитал именно так. Но Мотекусома уже продолжал:

— Значит, он не собираются входить в союз с кастиланами.

— Верно… — закивали вожди.

— Но почему? — он обвел вождей напряженным взглядом. — Зачем уходить от нас, если не собираешься породниться с кастиланами? Кто-нибудь может объяснить?

Члены Высшего совета замерли.

— Какама-цин! — громко обратился Мотекусома к племяннику.

— Да, дядя… — мрачно отозвался Какама-цин.

— Съезди в Семпоалу и поговори со всеми, с кем получится. В общем, разберись. Только по-умному, без лишних угроз. Ну, а мы… — Мотекусома вздохнул и обвел совет тяжелым взглядом, — мы с вами будем готовиться к войне.

Тем же вечером он пришел к одной из своих младших жен — дочери главной Женщины-Змеи всей Семпоалы.

— Слышала?

— Да, — побледнела жена. — Семпоала отложилась.

Мотекусома сокрушенно покачал головой, и жена медленно стащила через голову расшитое цветами платье, подняла и скрепила на темечке тяжелые черные волосы и, встав на колени, склонила голову к циновке.

— Не надо, — коснулся ее Мотекусома. — Сядь.

Жена всхлипнула и села.

— Ты же имеешь право меня задушить… — отирая крупные слезы с округлых щек, пролепетала она.

— Мне не хочется, — улыбнулся ей Мотекусома.

— А как же закон? — мгновенно перестала плакать ошарашенная жена.

И тогда Мотекусома засмеялся. Он смеялся все пуще и пуще, пока не захохотал во все горло и, не в силах даже стоять, повалился на циновку.

— Ты знаешь… я уже… о-хо-хо! Столько… законов… нарушил! Ой, не могу!!! Ха-ха-ха-ха-ха…

Едва сумев дослушать длинный, на полчаса текст «Рекеримеьенто», Кортес рассеянно принял поздравления капитанов и удалился под свой навес. Его трясло.

«Лихорадка?» — подумал он, повалился на бок и поджал ноги к животу. Знобило.

Лихорадкой болели многие из его людей, хотя это еще было меньшее из зол. Здесь, в жарком, влажном климате у многих набухли в паху огромные, остро ноющие желваки, открылось кровохарканье, а от колотья в боку погибло никак не меньше двух десятков солдат.

«Мне нельзя болеть… — подумал он. — Только не сейчас…»

Но встать и заставить себя двигаться, руководить, жить… сил не было.

Сплетенная из пальмовых листьев занавесь у входа затрещала, и он подумал, что надо бы встать, встретить…

— Колтес!

Его развернули на спину, и Кортес вяло улыбнулся. Это была Марина. Юная переводчица тронула его лоб, сокрушенно чмокнула губами, стащила через голову просторную полотняную рубаху и легла на него всем телом. Стало теплее.