Связавшись по высокочастотной связи с командиром авианосца «Тикондерога», он узнал, что тот получил приказ поддержать «Мэддокс» огнем, если на него будет совершено нападение.

— Но ведь мы лезем в чужие воды?

— Я знаю не больше вашего.

— У меня такое впечатление, — сказал командир «Мэддокса», — что нас бросают в непонятную и опасную игру.

— За это нам платят деньги, дорогой мой, — отозвался командир авианосца.

— Может быть, вьетнамцы прячут от наших глаз что-то представляющее опасность для Америки? — спросил капитан «Мэддокса».

— По моим данным, в бухте южнее Хайфона, — в голосе собеседника командир «Мэддокса» уловил иронические нотки, — прячется вьетнамский флот из сотен боевых единиц. Суда уже изготовились, чтобы двинуться на позиции 7-го флота. Если вы помните, мы один раз прозевали, как японцы подготовили атаку на Пёрл-Харбор, второй раз не допустим.

Капитан «Мэддокса» улыбнулся шутке коллеги, но от нее не полегчало на душе.

После разговора в бортовой журнал легла новая запись: «Идем на выполнение боевого задания. Команда готова выполнить его».

Из района юго-западнее китайского острова Хайнань «Мэддокс» взял курс к берегам Вьетнама. В пределах видимости за ним следовал авианосец «Тикондерога».

Подойдя к территориальным водам Вьетнама, капитан «Мэддокса» передал соседу, что застопорил машины: впереди уже рискованная зона. Он сообщил коллеге, что никаких вооруженных судов на горизонте не обнаружено и эсминец заходит в территориальные воды Вьетнама. Когда капитан кончил разговор, в каюту вошел радист с новой шифрограммой: «Капитану эсминца «Мэддокс». При встрече с судами противника открывайте огонь».

В трехмильной зоне от берега наблюдатели «Мэддокса» обнаружили патрульные суда вьетнамского флота, и эсминец открыл огонь из бортовых орудий. Вьетнамские суда, построившись в боевой порядок, пошли на сближение с нарушителем территориальных вод, хотя силы их были далеко не равными. По радио и сигнальными флажками они стали передавать, что американцы находятся в территориальных водах Вьетнама, и предлагал» исправить возможную ошибку в ориентации. В ответ с «Мэддокса» снова раздались залпы. И только когда вьетнамские моряки поняли, что американцы сознательно идут на нарушение суверенитета Вьетнама, открыли по кораблям огонь. И хотя пушки вьетнамцев не могли причинить серьезного ущерба бронированным громадам, американские корабли отступили в открытое море.

Командир группы вьетнамских патрульных судов сообщил командованию о происшедшем инциденте и просил указания, как вести себя в случае повторения ситуации. Ему было приказано повысить бдительность, но не выходить за пределы территориальных вод.

Министр обороны ДРВ генерал Во Нгуен Зиап после короткого обсуждения со своими заместителями создавшегося положения принял решение доложить обо всем президенту Хо Ши Мину, который созвал срочное заседание Политбюро.

— Это чистая провокация Вашингтона, — сказал на заседании Политбюро министр обороны, — за которой могут последовать серьезные акции Пентагона против нашей страны.

— Кажется, — добавил премьер-министр, — америка-но-сайгонское совещание в Гонолулу начинает давать о себе знать. Торопятся американцы, торопятся.

Президент Хо Ши Мин, выслушав мнение членов Политбюро, посуровел. Морщины глубже прорезали его лицо. Зрачки глаз сузились, взгляд стал пронзительно острым. В голосе появились твердые нотки.

— Да, товарищи, видимо, мы стоим накануне серьезных испытаний. Давно уже наша страна вызывает в Вашингтоне раздражение и злобу, потому что она мешает им чувствовать себя безраздельными хозяевами в Азии. Разве могут они смириться с этим? Они много лет ищут повод, чтобы покончить с нами. Сначала они хотели разделаться с нами руками французов. После Дьеибьспфу они начали свою «особую войну» в Южном Вьетнаме и проиграли ее — и проигрыш связывают с нашим существованием. Что ж, правильно. Мы один народ, одна страна. Сейчас мы — тыл воюющего Южного Вьетнама, и мы будем им и впредь, чего бы ни предпринимала Америка. Думаю, что за инцидентом в заливе Бакбо  ^[1]кроются серьезные намерения. У нас осталось немного времени, чтобы узнать истинные замыслы американцев. Они, видимо, не будут затягивать события. Поэтому уже на этом заседании мы должны принять решения, которые не застали бы страну и народ врасплох. Надо готовиться к суровым испытаниям.

Президент провел рукой по клинышку своей белой бороды, вставил сигарету в костяной мундштук, закурил. Пододвинул к себе томик Ленина с многочисленными закладками, положил на него руку и тихо, но так, что было слышно всем в этой маленькой комнатке над озером, сказал:

— Когда-то Ленин двумя словами выразил существо тяжелого момента для молодой Советской России: «Отечество в опасности!» Мы подошли сейчас к такому же моменту и тоже должны сказать партии и народу: «Отечество в опасности!» Надо делать все, чтобы быть готовыми отразить эту опасность, выстоять в суровых испытаниях. Если Америка начнет против нас войну, на нашей стороне будут наши близкие друзья, они помогут нам в борьбе. Но главное мы должны будем сделать сами: выстоять и победить.

Двенадцатью часами позже в Овальном кабинете президента США Джонсона министр обороны Макнамара и государственный секретарь Дин Раск выслушивали распоряжения хозяина Белого дома. Он говорил с пафосом и с искусственно нагнетаемым возмущением, хотя необходимости в этом не было: и тот и другой хорошо были осведомлены о давно разработанном плане.

— Вчера утром, как вы знаете из сообщений командования 7-го флота, вьетнамские военные суда напали на американские эсминец «Мэддокс» и авианосец «Ти-кондерога» и своим огнем нанесли им повреждения. Я отдал приказ авиации и кораблям 7-го флота начать массированную бомбардировку северовьетнамской территории. Мы не можем терпеть оскорбления, которые наносят нашей стране и нашему престижу. Мы будем вести бомбежку вьетнамской территории, военных объектов до тех пор, пока агрессор не попросит пощады.

Макнамара сам готовил текст телеграммы адмиралу Шарпу и послу в Сайгоне генералу Максуэлу Тэйлору о необходимости пустить в ход «силы возмездия», и ему было как-то неудобно второй раз, но уже из уст президента слушать собственные мысли.

— Господин президент, — сказал государственный секретарь, — в ближайшие дни нам, видимо, предстоит устроить встречу с журналистами, от них не так легко отделаться. Вопросы могут быть самые каверзные, отвечать на которые надо будет крайне осторожно, но и недвусмысленно.

— Прежде всего, — сказал президент, — чтобы в печать не просочилось ни одного слова из того, что мы обсуждали здесь в последние полгода. О твоем меморандуме, Боб, — обратился он к Макнамаре, — я даже не ставлю в известность всех своих помощников. Понимаю, вашему департаменту, Дин, придется выкручиваться, чтобы не сказать лишнего. У нас у всех должна быть единая твердая линия: мы пресекаем агрессию. Северный Вьетнам слишком далеко зашел в своих намерениях. Он мешает нормальной жизни Южного Вьетнама, он покушается на его территорию, вторгается своими войсками южнее 17-й параллели, творит бесчинства. За это он должен ответить. Мы не раз предупреждали Ханой через дипломатические каналы об этом, но он оставался глух к нашим словам. Нападение на военные суда Соединенных Штатов переполнило чашу нашего терпения. У нас нет другого пути и метода ответить на оскорбление, чем массированный удар по военным объектам Северного Вьетнама.

Как ни затягивал госдепартамент пресс-конференцию, связанную с событиями вокруг Вьетнама, он был вынужден ее устроить.

…Представитель государственного департамента по cвязи с прессой Пьер Браун стремительно вошел в зал для пресс-конференций. Вслед за ним степенной твердой походкой следовали два офицера, занявшие место справа от представителя госдепартамента.

— Господа, — успокаивая зашумевший зал, произнес Браун, — мне поручено сообщить вам следующее.

Браун вынул из папки листок бумаги с гербом госдепартамента и, дождавшись тишины, начал читать: