13

Кубинская революция и США

1959–1961

В сентябре 1960 г. в Боготу заехал направлявшийся в Бразилию аргентинец Хорхе Рикардо Масетти, основатель информационного агентства Prensa Latina. Выглядел он как кинозвезда, в эффектности манер соперничал со своим другом и соратником Эрнесто Че Геварой и уже принимал активное участие в отчаянной борьбе против фракционизма в Коммунистической партии. На эту тему он часто дискутировал с Плинио Мендосой в Гаване. Во время своего краткого двухдневного визита в Боготу он навестил Гарсиа Маркеса у него дома, где сказал ему и Мендосе, что больше не может держать в Колумбии двоих надежных людей. Кто из них, спросил он, готов покинуть Боготу ради нового назначения? Мендоса, несмотря на то что был холост, уже несколько раз в тот год посещал Кубу, а также ездил в Сан-Франциско на конференцию Межамериканской ассоциации печати (МАП), сказал, что хочет остаться в Колумбии, поэтому ехать согласился Гарсиа Маркес, с самого начала хорошо поладивший с Масетти[656]. Предполагалось, что он на протяжении нескольких месяцев будет наездами бывать в Гаване, осваивая новые методы работы агентства Prensa Latina и помогая готовить новые кадры; затем ему поручат выполнение особого задания. Маркес отправился на Кубу почти сразу же — через Барранкилью, где он оставил Мерседес и Родриго на попечение ее семьи.

В течение следующих трех месяцев он как минимум четыре раза приезжал в Гавану, один раз провел там целый месяц. В кубинской столице было введено чрезвычайное положение; город боролся за революционный прогресс в обстановке угрозы контрреволюции и казавшегося неминуемым вторжения США, которые могли со дня на день ввести свои войска в страну. Чуть раньше в том же году Кастро национализировал многие предприятия, а в августе экспроприировал всю собственность США в отместку за их «экономическую агрессию». А месяцем раньше, когда отношения между СССР и кубинским революционным правительством начали крепнуть, Хрущев поддержал притязания Кубы на анклав США Гуантанамо, исторически являвшийся территорией Кубы. 3 сентября советский лидер потребовал, чтобы штаб-квартиру ООН перенесли из Нью-Йорка в более нейтральную зону; 12 октября он уже стучал ботинком по столу на заседании Генеральной Ассамблеи ООН и демонстративно обнимался с Фиделем Кастро. Без сомнения, это была война или, во всяком случае, прелюдия к войне.

Редакция Prensa Latina находилась всего в двух кварталах от набережной Малекон, протянувшейся вдоль берега Карибского моря. Дороги на подступах к ней были забаррикадированы мешками с песком и заграждениями, возле которых круглосуточно дежурили солдаты революционной армии. В Гаване Маркес жил в небольшой квартирке на двадцатом этаже здания Ретиро-Медико вместе с бразильским журналистом Арольдо Уоллом. Там были две спальни, гостиная и терраса с видом на море. Питались они в ресторане «Сибелес» на нижнем этаже здания или в ресторанах, что находились поблизости в округе. По большому счету только эти места и видел Гарсиа Маркес в Гаване за те три месяца, что бывал там наездами[657]. В очередной раз он занимался проектом, который находился на ранней стадии разработки и требовал от всех сотрудников отдачи на пределе возможностей. Часы работы не были обозначены; каждый работал столько, сколько нужно, и каждый день случался какой-нибудь аврал. Иногда вечером Маркесу удавалось выбраться в кино, и, когда он поздно ночью возвращался в редакцию, Масетти все еще был там. Зачастую Гарсиа Маркес работал с ним до пяти утра, а в девять часов Масетти уже снова вызывал его в редакцию.

Вскоре агентство наводнили ортодоксальные коммунисты, возглавляемые влиятельным ветераном коммунистического движения Анибалем Эскаланте, который, без сомнения, плел интриги, чтобы самому встать во главе революции. Однажды Масетти с Гарсиа Маркесом застали их за тем, как они организовывали тайную ночную встречу[658]. Сторонники жесткой линии (в Колумбии их называют mamertos), «доктринеры» и «фанатики», в истории Кубы они часто сотрудничали, порой выступая как «оппортунисты», с «реформистскими» «буржуазными» партиями и правительствами и с подозрением относились к любому, кто не был членом партии. Они держали информацию при себе и, оперируя декларациями в стиле Москвы, пытались навязывать революции политику в стиле Москвы, саботировали инициативы, предлагаемые другими революционерами, даже если они отвечали целям нового правительства. Воочию наблюдая всю эту мышиную возню, Гарсиа Маркес извлек горькие уроки, которые отразятся на его политических взглядах и на дальнейшей деятельности. Он уже задавался тем же вопросом, которым задавались почти все на острове и который по-прежнему будет актуален полвека спустя: о чем же думает Фидель?

В Гаване Гарсиа Маркес близко сошелся с Масетти и аргентинским писателем и журналистом Родольфо Уолшем. Последний находился в кубинской столице со своей женой Пупе Бланшар и заведовал так называемой Службой особого назначения. В 1957 г. Уолш опубликовал образец документалистики «Операция „Бойня“» — очерк о заговоре военных в Аргентине, написанный примерно в том же стиле, что и «Рассказ не утонувшего в открытом море» Гарсиа Маркеса. Уолш расшифровал — на памяти Маркеса это был самый яркий момент за время его пребывания на Кубе — закодированные сообщения ЦРУ о подготовке «операции в заливе Свиней» (другие названия: «операция на Плайя-Хирон», «высадка в заливе Кочинос»). Масетти ежедневно отслеживал работу всех национальных информационных агентств и заметил в сходящих с телетайпа сообщениях, передаваемых Tropical Cable, зашифрованные абзацы. Tropical Cable была гватемальским филиалом Всеамериканской телефонно-телеграфной сети, и Масетти почуял недоброе. Уолш, вооружившись учебником по криптологии, сумел за несколько дней и бессонных ночей расшифровать весь документ. Это было закодированное сообщение о плане вторжения на Кубу в апреле 1961 г., посланное из Гватемалы в Вашингтон. Когда код был взломан, Гарсиа Маркеса пригласили отпраздновать это событие. Масетти хотел, чтобы Уолш под видом пастора, продающего Библии, посетил военно-учебный лагерь контрреволюционеров в Реталулеу (Гватемала), но кубинские власти разработали менее романтичную разведывательную операцию, и аргентинец остался в Гаване[659].

Между визитами на Кубу Гарсиа Маркес возвращался в Боготу, к своей семье. Последнюю поездку на остров он совершил в декабре 1960 г. — рейсом авиакомпании «Пан-Америкэн» из Барранкильи через Камагуэй. В Камагуэе, когда он ждал стыковочного рейса до Гаваны, откладывавшегося из-за плохой погоды, в зале аэропорта неожиданно возникла суматоха: прибыл Фидель Кастро со своей спутницей Селией Санчес. Команданте был голоден и в кафетерии аэропорта попросил принести ему блюдо из курицы. Когда ему сказали, что курицы нет, Кастро возмутился: он три дня объезжал птицефермы, так почему же революция не может доставить куриное мясо в аэропорт, тем более что гринго трубят на всех углах, будто кубинцы умирают с голоду, и получается, что сотрудники местного аэропорта подтверждают их слова. Никто не помешал Гарсиа Маркесу приблизиться к Селии Санчес. Он представился, объяснил, чем занимается на Кубе. Вернулся Кастро, поприветствовал Гарсиа Маркеса, потом и ему тоже выразил свое неудовольствие по поводу нехватки кур и яиц на Кубе. Кастро и Санчес ждали самолет DC-3, чтобы улететь на нем в Гавану. Тем временем цыпленка все-таки нашли, и Кастро исчез в ресторане. Когда он вновь появился, ему сообщили, что аэропорт Гаваны закрыт из-за плохой погоды. «Я должен быть там в пять часов, — отрезал Кастро. — Вылетаем». Гарсиа Маркес, как обычно надеявшийся, что его собственный рейс будут откладывать до бесконечности, не знал, что думать: кубинский лидер безумец или просто беспечен? Спустя несколько часов приземлившись в Гаване на воздушном судне «Кубана Вайкаунт», он немало обрадовался, увидев на взлетно-посадочной полосе самолет Кастро. С тех пор Маркес постоянно волновался за Кастро.