25 июня.

Старики достигли поверхности. Они уже вышли наружу.

У входа нашли несколько автомобилей в хорошем состоянии. Выбрав самый надежный, они погрузили на заднее сидение канистры с бензином взятые из других машин. Вероятно, их запасливые владельцы были большими оптимистами, надеясь на скорый выход из убежища.

Супружеская пара сообщила, что теперь они могут неделю путешествовать по стране, не прибегая к помощи заправочных станций, которых наверняка нет уже и в помине. Едой и питьевой водой они запаслись еще внизу, на резервном складе.

Старик вел машину, в то время как его жена передавала радиорепортаж. По ее словам, вблизи входа в убежище не было ядерных взрывов. Несмотря на это, земля и все, что было на ней, сожжены. Никакой растительности. Однако шоссе в основном сохранилось. Затем она сообщила, что на час прерывает связь.

Теперь они направляются к небольшому городу. Дорога, рассчитанная на четырехрядное движение, заметно ухудшилась. Всюду видны развалины. Машина продвигается очень медленно. Судя по километражу, они уже должны быть в городе, но вокруг ничего не видно, кроме огромного выжженного пространства. Они не обнаружили даже следов церкви, которая недавно возвышалась в центре. Все обуглено, все рассыпалось в прах. Всюду измельченный мусор и покореженное железо… Ничто не напоминает о том, что здесь был город. И так до самого горизонта. Старики удивлены, они отлично знают эту местность, но сейчас никак не могут сориентироваться: со всех сторон их окружает пустынный пейзаж, лишенный какого-либо рельефа… Они вынуждены остановиться — шоссе впереди вздыбилось и проехать невозможно. Они прерывают передачу и попытаются найти окольный путь.

Репортаж возобновился спустя четверть часа: они нашли объезд и теперь опять движутся по центральной магистрали. Они хотят добраться до «нулевого» пункта — места, где произошел взрыв. Однако шоссе в столь ужасном состоянии, что они не надеются, выдержит ли их автомобиль. Попробуют опять пробираться объездными путями. Передачу продолжат в 14.00.

Репортаж начался позже, где-то в 14.15. Причиной задержки был приступ тошноты, который испытала старуха. В период между передачами у нее несколько раз ухудшалось самочувствие и кружилась голова. С тех пор, как они вышли на поверхность, прошло полтора часа. Вскоре то же самое испытал и ее муж. Потом у обоих начались рвота и понос. Знакомая картина.

— Мы знаем, — сказала она, — что это первые симптомы лучевой болезни. Но нас это не остановит. Мы поедем дальше, чтобы побольше увидеть. На ночь мы сделаем остановку. Когда появится что-нибудь интересное, мы возобновим передачу.

26 июня.

«Вылазка» супружеской пары крайне взбудоражила все уровни. Любой мелкий факт их биографии вызывает всеобщий интерес. Кто они? Какого возраста? Откуда они? Что за профессия у мужа? Остались ли у них третьем уровне какие-нибудь родственники?

Мы узнали, что он художник-пейзажист, она домохозяйка.

Кто-то цинично ввернул:

Вот почему они полезли наверх — у нас тут с пейзажами не rycто. Другой со злостью отрезал:

Там, наверху теперь их тоже нет!

Однако выяснилось одно обстоятельство, в какой-то мере объясняющее их решение. У них была восемнадцатилетняя дочь. Они думали, что она укроется с ними на третьем уровне: у нее был соответствующий жетон. В момент объявления тревоги дочь находилась в гостях у знакомых. Они звонили ей, и она их заверила, что тут же направится в убежище. Но родители так и не нашли ее там. Может, она стала жертвой несчастного случая. Этого уже никто никогда не узнает…

И вот теперь родители вышли наверх. Навряд ли для того, чтобы искать свою дочь. Просто они решили умереть там, где родились: под солнцем.

Я слушал их последний репортаж. Они поменялись местами: она была за рулем, а он говорил. Теперь оба чувствуют себя неплохо. Это типично для данной болезни. После первого обострения с рвотой и поносом, как правило, наступает мнимое облегчение, затем симптомы повторяются.

Они не останавливаясь движутся вперед. Признаются, что рассказывать в общем-то не о чем. Лишь изредка встречаются скелеты зданий, сожженных и расплавленных до такой степени, что они приобрели фантастические формы. Увидев один из таких фантомов, художник заметил, что обрушившийся на страну катаклизм создал ансамбли, достойные быть представленными на выставке современной скульптуры. Он даже название им придумал — «Замученная сталь»…

Эти старики, сами того не подозревая, являются великолепными peпортерами. Думаю, ни один профессионал не сделал бы лучше эту передачу. Они не ищут эффектов, не сентиментальничают, не драматизируют, а спокойно и сухо передают то, что видят.

Как я уже говорил, видеть им, в общем, нечего: полное разрушение есть полное разрушение. Старики пытаются его описать, но как описать то, было и чего уже больше не существует?

Они упорно пытаются найти хоть что-то, что уцелело после термоядерного потопа. И не находят. Думаю, и не найдут.

27 июня.

Старик со старухой продолжают свой путь и свой репортаж, хотя признаются, что очень устали. Сегодня утром они проезжали мимо одного из так называемых типовых убежищ, то есть принадлежащих первому уровню. Вероятно, это был небольшой сектор, оборудованный вблизи от поверхности. Хотя по соседству с убежищем не видно следов взрыва, вся его крыша в больших сквозных трещинах. Старики попробовали проникнуть внутрь, но вход был завален крупными обломками, и они отступили.

Они снова в пути. Вокруг сплошная пустыня. Гнетущее зрелище. Их передачи прерываются все чаще. Их силы на исходе. Да и какие новости они могут еще сообщить?

Наши слушатели разочарованы. «Экскурсия» наверх оказалась скучой, даже скучнее, чем наша подземная жизнь. Иные уже начинают посмеиваться над стариками, считают их выжившими из ума.

— Да они просто буйно помешанные! — как всегда безапелляционно сказала П — 25 лет жизни отдать за авантюру? Это не невроз, а чистое безумие!

Постепенно интерес к их репортажам затухает. Если это путешествие продлится еще несколько дней, боюсь, у них останется мало слушателей. Они умрут для нас раньше, чем наступит их реальная смерть.

28 июня

Отчаянная в своем безумии супружеская пара решила прервать путешествие и остаться на месте. Наверное, им тоже все надоело не меньше нашего. Однообразие общей картины наводит на мысль, что дальнейшие поиски какого-либо оазиса жизни лишены всякого смысла. Старики убеждены, что обойди они хоть весь земной шар, пейзаж остался бы неизменным. К тому же они выдохлись, обессилели от трудной дороги и от мучившей болезни.

Сейчас, устроившись в машине, они отдыхают. Изредка переговариваются, беседуют о своем, личном…

По-моему, оба уже начинают бредить.

Она. Мы пара голубей, посланных Ноем, чтобы узнать, возвратились ли воды в свои берега.

Он. Но все еще сокрыто под волнами, и вода глубока. Мы пара голубей, которые не вернулись.

Она. Но невернувшиеся голуби показали Ною, что волны стихли. Это знак надежды и жизни, значит, голуби больше не нуждались в ковчеге.

Он. Ты права, дорогая. Мы останемся здесь, наверху, пока не минет все. Этот потоп, однако, страшнее некогда посланного Богом. Люди устроили его, потоп крови и слез, и нет от него спасения.

Она. Послушайте нас, вы, оставшиеся внизу. Вот что мы хотим вам сказать: потоп затопил все, он пытается проникнуть и к вам. У вас красная кровь, а земля почернела сейчас. Оставайтесь же в ваших норах, пока вам хватит воздуха и пока вода не просочится к вам.

Он. Оставайтесь в ковчеге навсегда!

Словно в бреду говорят старики. Все в каком-то оцепенении слушают их странные речи, похожие на проклятие и на пророчество. Даже П не подает своих обычных самоуверенных реплик. Мне даже показалось, что у нее заблестели глаза подозрительным влажным блеском.

29 июня.