Анондомойи рассмеялась и протянула ему цветы.

«Конечно, эти розы удостоились такого почета отнюдь не потому, что они красивы, — подумала она, — за их ботанической природой скрывается природа куда более серьезных вещей».

После ухода Биноя Анондомойи еще долго размышляла над тем, что она узнала от него, и усердно молила бога, чтобы он оградил Гору от всех несчастий и укрепил его дружбу с Биноем.

Глава двадцать вторая

С этими цветами была связана целая история.

Накануне вечером, уже после того как Гора один ушел от Пореша-бабу, Биной, получив предложение принять участие в предстоящем спектакле, очутился перед трудной дилеммой. Лолита вовсе не была в восторге от этого представления и ко всей затее относилась весьма холодно, тем не менее она во что бы то ни стало хотела втянуть в нее и Биноя. Ее раздражал Гора, и она испытывала странное желание заставлять Биноя поступать наперекор ему. Она и сама не смогла бы ответить, почему ей так невыносима мысль, что Биной находится у Горы в подчинении. Как бы то ни было, она чувствовала что тогда только успокоится, когда вырвет Биноя из-под влияния его друга. Поэтому, когда Биной отказался принять участие в представлении, она задорно тряхнув головой, спросила его:

— А что, собственно, дурного в этом спектакле?

— В спектакле, может быть, и нет ничего дурного, — ответил Биной. — Но мне не нравится то, что он состоится в доме судьи.

— Не нравится вам самому или еще кому-нибудь?

— Я не считал бы себя вправе говорить за кого-то еще, — сказал Биной, — чтобы повторять чужие мысли, нужно знать, что за ними кроется. Может быть, вам кажется это неправдоподобным, но я всегда говорю то, что думаю сам, хотя, случается, пользуюсь для этого чужими словами.

Лолита только усмехнулась и ничего не ответила. Немного погодя, однако, она снова обратилась к нему:

— Ваш друг Гора-бабу, наверно, думает, что отклонить приглашение судьи — большое геройство. Вероятно, он считает это одним из способов борьбы с англичанами?

— Право, не знаю, что думает по этому поводу мой друг, — вспыхнул Биной. — Про себя же скажу, что я действительно так считаю. Что же это, если не один из способов борьбы? Довольно трудно сохранять чувство собственного достоинства и в то же время униженно принимать приглашения тех, кто, поманив пальцем, думает, что оказал нам тем самым большую честь.

Лолита была горда по природе, и поэтому ответ Биноя ей очень понравился. Но так как ей не очень хотелось признавать свою неправоту, она принялась язвить и подтрунивать над Биноем.

В конце концов Биной сказал:

— К чему весь этот спор? Почему вы не скажете прямо: «Я хочу, чтобы вы участвовали в спектакле!» Тогда у меня хоть будет удовлетворение, что я поступился своими принципами ради того, чтобы исполнить вашу просьбу.

— Вот еще, — возразила Лолита, — и не подумаю! Если у вас действительно есть какие-то определенные принципы, с какой стати вы будете отказываться от них из-за меня… Конечно, в том случае, если они у вас действительно есть.

— Хорошо, пусть будет так! — сказал Биной. — Будем считать, что никаких определенных принципов у меня нет, — раз уж мне не разрешается поступиться ими ради вас. В таком случае позвольте мне заявить, что я признаю свое поражение в споре и соглашаюсь принять участие в спектакле.

В это время в комнату вошла Бародашундори. Биной тотчас же поднялся.

— Я готов участвовать в спектакле, — сказал он. — Скажи те, пожалуйста, где я могу получить свою роль?

— Ну, на этот счет можете не тревожиться, — ответила очень довольная Бародашундори. — Мы все сделаем. Все, что от вас требуется, это аккуратно посещать репетиции.

— Прекрасно! Ну, а сейчас я попрощаюсь с вами.

— Нет, нет! Вы должны поужинать у нас.

— Сегодня я попросил бы вас отпустить меня.

— Нет, Биной-бабу, — настаивала Бародашундори, — это невозможно.

В конце концов Биной остался, но на этот раз он не чувствовал себя в доме Пореша-бабу легко и непринужденно, как прежде. Даже Шучорита казалась сегодня какой-то рассеянной и почти все время молчала. Она не принимала никакого участия в разговоре Лолиты и Биноя и, пока они спорили, встала и начала ходить из одного угла веранды в другой. Что-то явно нарушилось в гармонии их всегдашних отношений.

Уходя домой, Биной сказал вдруг ставшей серьезной Лолите:

— Ну и везет же мне — и побежденным себя признал, а улыбки от вас так и не заслужил!

Ничего не ответив, девушка повернулась и вышла.

Лолита никогда не плакала по пустякам, почему же сегодня слезы то и дело навертывались ей на глаза? Что случилось? Почему она, не щадя усилий, старалась уколоть Биноя и добилась лишь того, что ей самой стало больно и грустно?

Пока Биной отказывался, Лолита проявляла большую настойчивость, стремясь заставить его согласиться, но стоило молодому человеку изменить свое решение, как весь ее пыл моментально угас. Доводы, которые приводил он, вставали у нее в уме, и мысль о том, что они были, пожалуй, совершенно справедливыми, не переставала мучить ее.

«Как он мог согласиться только потому, что я попросила его об этом? — с тоской спрашивала она себя. — Что значит для него мое желание? Может быть, он сделал это просто из вежливости? Очень мне нужна его вежливость!»

Из-за чего же, собственно, мучилась она сейчас? Ведь она проявила максимум энергии, чтобы заставить Биноя участвовать в спектакле. Какое же право имела она злиться на него за то, что он уступил ей, пусть даже из вежливости? Лолита осыпала себя упреками, и со стороны могло показаться, что она придает всей этой истории слишком уж большое значение. Обыкновенно, если ее что-нибудь мучило, она сразу бежала за сочувствием к Шучорите, но сегодня Лолита не пошла к сестре, не пошла потому, что сама не понимала толком, отчего так стучит ее сердце и к глазам подступают слезы.

На следующий день Шудхир преподнес Лабонне букет цветов, среди которых были две великолепные красные розы. Лолита взяла букет и вытащила из него розы.

— Что ты делаешь? — закричала Лабонне.

— Я не выношу, когда такие чудные цветы соединяют с другими. Смешанные букеты вообще варварство.

Лолита развязала букет и расставила цветы по разным вазам, а розы оставила себе.

— Диди, откуда ты взяла эти цветы? — закричал вбежавший Шотиш.

Но Лолита пропустила его вопрос мимо ушей и сама спросила мальчика:

— Ты не собираешься сегодня к своему приятелю?

До этой минуты Шотиш и не думал о Биное, но сейчас при одном упоминании о нем он так и запрыгал.

— Пойду, пойду, конечно, пойду!

Ему не терпелось скорей побежать к Биною, но Лолита удержала его.

— А что ты там делаешь?

— Мы разговариваем, — веско ответил Шотиш.

— Биной-бабу подарил тебе столько картинок, — продолжала Лолита, покачивая головой, — пора бы и тебе отнести что-нибудь ему в подарок.

Биной вырезал из английских журналов картинки и приносил их Шотишу, а мальчик завел себе специальный альбом и наклеивал их туда. Ему так не терпелось поскорее заполнить альбом, что у него разгорались глаза на все картинки — даже в дорогих книгах, — и за эту жадность на его голову обрушивалось немало упреков от сестер.

Мысль о том, что в этом мире всякое даяние требует воздаяния, неприятно поразила Шотиша. Ему нелегко было расстаться с каким-нибудь из сокровищ, хранившихся в старой жестяной коробке. Лолиту позабавило встревоженное лицо мальчика, и, ласково потрепав его по щеке, она со смехом проговорила:

— Ладно, ладно, нечего так волноваться. Отнеси ему эти цветы, и дело с концом.

Обрадованный тем, как просто все разрешилось, Шотиш взял розы и немедленно отправился выполнять долг дружбы.

Биноя он встретил на улице.

— Биной-бабу, Биной-бабу! — еще издали закричал мальчик. Он спрятал цветы под курточкой и, подбежав к своему другу, спросил:

— А ну угадайте, что я вам принес?

Когда же Биной, по обыкновению, угадать не смог, Шотиш достал розы.