Как волосы могут вывести криминалиста на правильный след, показывает следующий сенсационный случай, давший восемь с лишним десятилетий тому назад мощный толчок развитию изучения волос.

  Париж, 14 июля 1909 года. В эту субботу население всего города отмечало национальный праздник. Гулянье продолжалось и весь воскресный день. В кафе Бардин на бульваре Вольтера среди многочисленных гостей царило веселье. Поэтому для бармена, возившегося примерно в 12.30 у буфетной стойки, резким диссонансом прозвучало то, что он внезапно услышал. Он тут же поспешил к кассе и сказан своей хозяйке:

  - Мадам Бардин, сверху, над стойкой, слышны какие-то крикн. Кажется, это возлюбленная господина Альберта.

  - Ну я что? - проворчала мадам, недовольная тем, что ей намешали проверять кассу. - Разве это повод прерывать работу? Оба, вероятно, снова ссорятся, как это уже бывало.

  Бармен не посмел возразить и вернулся к стойке.

  Этажом выше у 35-летнего холостяка Альберта Оурсела были квартира и посредническая контора для домашних работниц. Уже около года у него жила Термина Бихон, 16-летняя бретонка, якобы как домашняя работница, а в действительности как любовница. Их любовные забавы часто были довольно громкими, и не раз сладострастные крики Термины долетали до кафе. Но сейчас крики показались бармену иными, какими-то испуганными, словно это был зов о помощи. Кроме того, он знал, что господин Альберт, как здесь именовали посредника, каждый раз конец недели с утра субботы до утра понедельника проводил у своей матери за пределами Парижа. Вчера он тоже уехал. Бармен вспомнил, что видел его, когда он выходил из дома со своим черным портфелем.

  Бармен стал внимательно прислушиваться к звукам в кухне квартиры Оурсела, расположенной прямо над ним, но там все стихло.

  Так как работа требовала от него полной отдачи, он вскоре забыл о тех криках, пока неожиданно около 13.10 ему на голову не упала капля. Он как раз протирал бокалы и подумал, что это водяные брызги. Но сразу же вслед за первой на него упала вторая капля, на правую сторону лба, затем третья, на голую руку, и странно - эти капли были теплыми.

  И тут он увидел, что это вовсе не вода, а плотная красная жидкость. Он вспомнил про крики из кухни, взглянул наверх и увидел на грязном сером потолке красноватое пятно. В ужасе он кинулся к кассе.

  - Из квартиры господина Альберта идет кровавый дождь! - крикнул он своему хозяину и его жене.

  Убедившись в достоверности этого страшного сообщения, они сразу же известили домоуправляющего и полицию.

  На каменном полу кухни комиссар Царпин нашел труп молодой женщины в одном утреннем халатике и рубашке. Вокруг головы растеклась лужа крови. Несмотря на то, что разбитое лицо едва можно было узнать, не приходилось сомневаться в том, что мертвая - Термина Бихон.

  Комиссар и следственный судья Варрин как раз закончили тщательный осмотр места преступления, когда около 14 часов появился сам шеф Сюртэ.

  - Вы, месье Гамард? - удивился комиссар, увидев своего самого высокого начальника.

  Гамард ухмыльнулся в ответ на изумленное выражение лица комиссара и объяснил:

  - Вы же знаете, что почти не бывает тяжких преступлений, в расследование которых я бы не вмешивался. Итак, кто пострадавшая?

  - Девушка, Термина Бихон. В течение года она жила вместе с владельцем посреднической конторы Оурселом. Если хотите, пожалуйста, пройдите в кухню, она там лежит.

  Гамард внимательно взглянул на труп, затем осмотрел многочисленные раны на голове.

  - Да, - пробормотал он, - убита предположительно топором.

  - Борьба, по-видимому, началась еще в столовой и продолжалась затем в кухне. Я это заключаю на основании потерянных по дороге шпилек и гребешков для волос.

  - Имеется ли какая-нибудь предположительная причина?

  - Нельзя исключить трагедию на почве ревности, - ответил Варрин и показал Гамарду письмо из личной корреспонденции Оурсела. Написанное неумелой рукой, оно гласило:

  "Уважаемый господин. Это письмо от маленькой Лолотты, которая была Вашей нежной возлюбленной в течение года. Этим письмом я хочу напомнить Вам тот год, который мы провели вместе.

  Вам 34 года, мне 17. Ежедневно у нас бывало больше радости, чем печали... Эти месяцы прошли как один день. Вы были для меня как отец. Я Вас люблю безрассудно. Мне кажется, что я была Вашей дочерью..."

  Письмо не было закончено.

  - Это дает повод для размышлений, - согласился Гамард. - Не нашлось ли чего-нибудь еще, что указывало бы на другую причину? Может быть, на убийство с целью ограбления?

  - Платяной шкаф взломан, и все выброшено на пол, - ответил комиссар Царпин, - а сейф и секретер открыты насильственным путем.

  - Убийца, безусловно, искал деньги. Есть ли следы, свидетельствующие о насильственном проникновении в дом?

  - Ни малейших! Но одно все же крайне необычно - люк.

  - Какой люк?

  Комиссар провел своего шефа в соседнее помещение.

  - Там, между первой и второй комнатами ожидания. Сейчас уже никто не знает, зачем прежний съемщик его сделал.

  - И он довольно высоко. Перед люком стоял стул?

  - Да. И, как вы видите, задвижка, которую можно открыть только изнутри, отодвинута. Домоуправляющий Думонт клянется, что люк был закрыт, когда он после первого тревожного сигнала, примерно в 13.10, сильно его дергал. Он немедленно позвал полицейского Ленина с улицы.

  - Значит, в то время, пока управляющий ходил за полицейским, люк открыли. И тогда же неизвестный убийца мог улизнуть.

  - Вполне возможно!

  - Не знаете, был кто-нибудь в швейцарской, когда Думонт ходил за полицейским?

  - Да, там была привратница, его жена. Я сразу послал за ней.

  В этот момент мадам Думонт вошла в соседнюю комнату, и шеф Сюртэ сразу же воспользовался возможностью допросить ее.

  - Мадам, вы не заметили чего-либо необычного между 12 и 13 часами, когда находились в швейцарской?

  Она отрицательно покачала головой. Но вдруг вспомнила:

  - Я видела какую-то незнакомую женщину незадолго до того, как мой муж вернулся с полицейским Лепином. Она постучала в окошечко швейцарской и сказала: "Я хотела навестить няню Адель на третьем этаже, но слышала, что ее нет дома. Не будете ли вы так любезны, когда она вернется, сообщить ей, что приходила Анджела?"

  По своему многолетнему опыту Гамард знал: ничто не должно оставаться без внимания, если речь идет об изобличении преступника. Хотя он и не видел никакой связи между этой женщиной и убийством девушки, он все же поинтересовался:

  - Как выглядела эта Анджела?

  - Высокая, довольно толстая, с обычным лицом, я бы сказала, немного одутловатым.

  - Примерно каких лет? Привратница прикинула:

  - От 35 до 40, я полагаю.

  - Как она была одета?

  - Кажется, черно-белая в горох юбка, черная кофта. Да, и черный платок на голове.

  - Какого цвета у нее волосы?

  - Кажется, светло-каштановые, а может быть, она и блондинка.

  - Живет ли здесь, в доме, няня Адель?

  - Да, в семье на втором этаже.

  - А незнакомая женщина говорила о третьем этаже?

  - Да, месье.

  Вскоре вменилось, что у няни Адели вообще не было знакомых по имени Анджела.

  - Эта Анджела, похоже, хорошо знала, кто живет в доме, - сказал комиссар Царпин следственному судье. - Иначе откуда бы ей было известно, что там есть няня по имени Адель?

  - Верно. И эта Анджела вызывает подозрение, коль скоро ее мнимая подруга Адель ее не знает.

  Пока Гамард, Царпин и следственный судья Варрин опрашивали жильцов и знакомых Термины Бихои, чтобы составить себе ясную картину о ней и ее возлюбленном Альберте Оурселе, к дому в 18.30 подъехал судебный медик доктор Балтазар. Он еще не догадывался, что ему придется иметь дело со случаем, который войдет в историю криминалистики, и что проблема исследования волос вскоре приобретет огромное значение.