— Я и я… Ничего особенного.

— Вы присмотритесь, Эулий. Себя вы обычно видите только в зеркале, при умывании. Родинка, которая возле уха у вас… где?

— О, господи… Точно! В зеркале я вижу ее с другой стороны.

— В общем, Эулий, знайте: вы сейчас находитесь вне своего тела.

Лежавший дотоле неподвижно Эулий встрепенулся, глубоко и прерывисто вздохнул, распахнул глаза и пошевелил руками.

— Вы испугались и низринулись в тело, — снова из середины головы зазвучал голос. — Между тем, бояться нечего. Вот, вышли из тела. Вот, вернулись. Что страшного?

— Вы правы… Как вас, кстати, зовут?

— Ксаверий.

— Наши имена чем-то схожи…

— И даже сильнее, чем вы думаете, Эулий. Если вы снова решитесь выйти из собственного тела, и доверитесь мне, я покажу вам много нового, и вы многое осмыслите заново.

— Что за вопрос, — пробормотал Эулий одними губами, — если решусь!.. Ученый я или нет, в конце концов? Мне же любопытно… Ч-черт! Никак не получается!

— Позволите вам помочь?

— Если можно…

И не успел Эулий услышать последние слова, как мир вокруг и внутри него снова содрогнулся, как тогда, когда заработали предупредительные сирены, и он ощутил себя вне тела, снаружи, на свободе!

— Вы можете мне как-то показаться, Ксаверий?

— Конечно. Но вам будет легче меня увидеть, если мы покинем корабль.

Эулий почувствовал — или увидел, или ощутил — что он движется сквозь перегородки, помещения и наружные стенки корабля. Мгновение — и бездонная чернота космоса отверзла свои объятия и приняла душу эльмадского ученого.

Эулий взглянул перед собой, не понимая, вниз, вверх, вперед или назад он смотрит. Глубокий ужас и одновременный с ним восторг охватили его душу. Такого душевного подъема и такого наслаждения, понял Эулий, он не испытывал никогда, и никогда более от этих ощущений не откажется. Вся прежняя жизнь в теле — очень недурном, кстати сказать, теле! — представилась ему малозначительной. Все пережитые им удовольствия и неудобства стали вдруг одинаково мелкими и неважными. Теперь он был по-настоящему свободен и по-настоящему счастлив!

— Ксаверий? Вы рядом?

— Рядом…

— Прежде всего, я хочу сказать вам спасибо! Такого со мной не было еще никогда!

— Вы заблуждаетесь, Эулий. Но давайте-ка я вам все изложу по порядку…

И постепенно удаляясь от амдиэльской флотилии, две человеческие души устремились вдаль, туда, где жемчужной россыпью светилось Магелланово Облако.

Властитель Лидмаха

— Вы должны быть тверды и непреклонны, мой повелитель. По крови вы амдиэлец, и вам нетрудно быть решительным и строгим. Однако вам выпала честь стать мужем наследной принцессы Лидмаха, более того, стать настоящим мужем. Это значит, что вы — единственный законный, полномочный и полновластный властитель империи Лидмах. Об этом знает каждый гражданин нашей империи, и каждый из знающих, смею вас уверить, рад этому.

Принцесса замолчала, поправила и без того безупречно лежащую драпировку изысканного платья темно-зеленого шелка, и поглядела в окно. Маршальский самолет с неощутимой скоростью парил над океаном. На почтительном удалении справа и сзади летело звено истребителей. Впереди, как было известно маршалу, прокладывало путь еще одно звено, не видимое в лучах заходящего солнца. Предосторожность эта, может статься, и была чрезмерной: летчики Амдиэля научились выжигать все живое и в небе, и на поверхности этой планеты. А чтобы избежать случайно пропущенных птиц, поднимающих на заоблачную высоту камушек из самого твердого минерала, маршал приказал просто снизить скорости полетов. На дозвуковых скоростях прочности конструкций хватает, чтобы выдержать все возможные соударения.

Принцесса отвела взгляд от облаков, простиравшихся недалеко внизу и почти не двигавшихся в поле зрения, и продолжила говорить:

— Его превосходительство господин президент, поздравляя меня с получением титула Наследницы, доверительно сообщил, что после окончания военных действий на Земле он намерен самолично переселиться сюда, перевести вместе с собой весь бюрократический аппарат державы и править сливками Содружества Миров, которым будет даровано право заселения Земли. Вместе с тем он полон решимости создать коллегиальный орган управления государствами Содружества, такой, знаете ли, псевдодемократического свойства, а во главе поставить вас. Не только потому, что высоко ценит ваши способности военачальника. Президент выразил убежденность в ваших высоких нравственных качествах, в подтверждение чего продемонстрировал мне видеозапись вашего с ним разговора, касавшегося моей судьбы… Да и в карьере вашей, это уже достоверно известно лично мне, тоже не было ни единого случая, начиная со вступительных экзаменов в военное училище, которым можно было бы попрекнуть.

— Лично вам? Откуда такая осведомленность, принцесса? — маршал, нежно улыбаясь, подошел к женщине, взял ее руки в ладони и поцеловал.

— Не забывайте, маршал, все узкие специалисты ваших вооруженных сил — выходцы если не с Эльмада, то с Лидмаха. И об этом никогда не забывает даже самый последний разгильдяй, покинувший нашу империю в поисках объятий ваших объемистых женщин.

Упомянув дородность женщин Амдиэля, принцесса презрительно повела плечом, и маршал снова разулыбался. Он любил, нет — он обожал эту стройную красавицу, быть может, действительно несколько обделенную телом, но зато щедро одаренную пылом страсти. Ту женщину, которая была женой маршалу два десятка лет, и которая поныне не считала неудобным передать отцу своих детей совершенно домашний, можно даже сказать интимный гостинец, маршал тоже любил, но… совсем не так. Она была близкой, родной. Она была другом, с которым всегда приятно увидеться, и к которому испытываешь безусловную благодарность за все пережитое — но такого желания она не вызывала никогда. Да и сама настолько страстной тоже не была никогда.

— Возможно, принцесса, президент действительно рассчитывает на пожизненную синекуру. Но если так, я могу только надеяться, что он не забудет помогать мне своими советами. В конце концов, мне тоже нравится взаимодействовать с ним. И я тоже ничем не могу укорить его. Я догадываюсь о неизбежности интриганства в политике, но в отношении вооруженных сил президент всегда был открыт, откровенен, честен и щедр. Потому-то войска оставались ему верными даже в самые тяжелые времена.

— Я рада это слышать, маршал. Меня, не стану скрывать, очень обнадеживает перспектива столь блестящей карьеры моего мужа и повелителя.

Принцесса церемонно опустилась на одно колено и приложила склоненную в поклоне голову к ладони маршала.

— Я искренне надеюсь принести как можно больше пользы моему Лидмаху. И еще меня радует возможность быть вашей возлюбленной…

Принцесса подняла голову и смиренно прикоснулась губами к израненной руке. Однако припухшие ее губы увлажнились, голос дрогнул, а глаза затуманились той самой дымкой, значение которой понятно каждому мужчине.

Маршал легко подхватил женщину на руки и шагнул к двери, отделявшей кабинет от спальни.

Приговор миэлянам

Ночную вахту нес сам капитан корабля. Пустая формальность — эти вахты, но кто-то же должен дежурить на случай возникновения непредвиденных обстоятельств, а также для срочного выполнения приказов командования. Дежурить самому капитану — это, конечно, никуда не годится, но три четверти личного состава отправлено на переподготовку, а на судне вяло идут какие-то необязательные ремонтные работы, придуманные исключительно для того, чтобы хоть чем-то занять оставшуюся четверть.

Капитан зевнул и приготовился вникнуть в перипетии судеб героев и подонков, сгрудившихся под обложкой толстой книги. По привычке он окинул взглядом пульт управления. Все в норме. Только участки, где ведутся ремонтные работы, светятся желтым. Самое главное — груз в порядке. А откуда взяться непорядку, если гидрокапсулы — огромные емкости, приспособленные для длительного проживания в них тысяч миэлян — вполне автономны? От экипажа требуется только соблюдение непрерывности подачи энергии, все остальное делает автоматика. Миэляне могут выходить на связь с командной рубкой, но случается такое крайне редко. И слава Богу…