— Вдвое?
— Почти каждый — вчетверо. Некоторые могут двигаться в пять раз быстрее людей… Понимаешь, кашу они не любят, а мясо нужно еще добыть.
— Понимаю. Они, значит, самые жестокие у тебя вышли, Хамдиэль…
— Что ты, Дима. Стройные ребята с Эляма — вот те не знают ни жалости, ни покоя.
— И совесть мы им не предусматривали, — добавил Ксор. — Хотя куда более бессовестными вышли эльмадцы. Их общественные отношения строятся на пренебрежении интересами друг друга. Точнее, враг врага… Только матери детей защищают, и то… до определенного возраста. В целом же воспитание идет подзатыльниками и затрещинами. В ходу у них принуждения и запреты. Как ты понимаешь, большей частью — нарочитые…
— Хорошие у тебя детки, Хамдиэль, — задумчиво проговорил Дима.
Тут открылась боковая дверка и в помещение ввалился оторопевший амдиэлец. Он обеспечивал запись бесед в кают-компании, и по служебной инструкции не имел права покидать рабочего места ранее, чем через десять минут после ухода последнего посетителя. Фигуры людей, сидящих в полной темноте, и, тем не менее, различимые без труда, его и удивили, и напугали.
— Иди себе, дружок, — рекомендовал ему Хамдиэль. — Ты нас не видел, и мы тебя не трогали.
— Я обязан сообщить руководству, — едва выдавливая из себя слова, прошептал военный.
Тогда Дима стек с кресла, принимая форму диковинного рогатого змея, и покачивая оскаленной головой, пополз к амдиэльцу. Глаза того расширись от ужаса, он посерел и приблизился к обмороку. Рогатый змей, не переставая ползти, разинул пасть. Оттуда высунулась рука и, удлиняясь с каждой секундой, потянулась к горлу застывшего человека.
— Беги, дружок, а то тебя сейчас за шею потрогают… — тем же голосом проговорил Хамдиэль. Солдат очнулся, бросился ко входу и с топотом исчез.
— Они у тебя спирт пьют? — поинтересовался Дима у Хамдиэля.
— А как же.
— Ну, комиссуют паренька по белой горячке, — сделал вывод Дима. — Это ж не считается моим вмешательством в ход военных действий?
— Не считается, — согласились все.
Земляне готовы
На Земле нападения Амдиэля ждали, и готовились к нему. Разумные животные постарались найти (или сделать) убежища, в чем им всяко помогали люди Ксора. Их внешности могли бы позавидовать далекие земные предки, выдумывавшие грифонов, химер, сфинксов и мантикор. То, что казалось древним землянам загадочным и сверхъестественным, люди Ксора легко воплотили в материи. Более того, каждый кентавр, минотавр либо любое иное существо, объединявшее в себе признаки и человека, и животного, обладало не одной, а двумя (человеческой и животной) душами, и как им вместе удавалось управлять телом — одному Ксору известно… Но удавалось!
Дима удивлялся тому, что звери и птицы, многие из которых с речью управлялись плохо, с охотой взялись за изучение амдиэльского языка.
— Вр-рага, — назидательно каркал Кроу, к огромному удовольствию своих потомков вернувшийся на континентальные территории, — нужно р-разить, пр-рименяя р-разум. Умение говор-рить с вр-рагом — пр-редоставляет нам р-ряд пр-реимуществ…
Он без устали летал над горами, лесами и долами Европы и Азии, добираясь до самой Америки, и путешествуя в ее небе от Аляски до Огненной земли. Стремительные гуси, для которых перемахнуть с экватора на полюс не составляло особого труда, носили Кроу в Австралию. По пути ворон наладил отношения с попугаями, справедливо признав их главенство и первенство в деле освоения речи.
Приземление первого вражеского корабля Кроу наблюдал с вершины горы, которую южноафриканцы когда-то звали Львиной Головой. Из него выгрузились люди, по виду — совершенно мирные и осторожные. Кроу с интересом смотрел, как маленькие человечки выводят из недр корабля какие-то механизмы, влезают в них, с шумом и грохотом укатывают обширную площадку. Местность, которую расчищали пришельцы, как будто вымерла, отметил про себя Кроу. Он-то знал, что такие места на побережьях всегда густо населены, но все животные и насекомые почли за благо ретироваться: кто знает, что за гости прибыли? И какую угрозу они принесли с собой?
Каждая минута выжидания, понял Кроу, дает пришельцам стать сильнее. Вон: освободив и выровняв длинную полосу, они взялись нагревать ее чем-то нестерпимо ярким, и грунт плавился, медленно застывая в прочную стеклянистую корку. Для чего-то же она им нужна, эта переплавленная полоса? А вон поодаль как грибы после дождя растут строения — целый город. Только окон в этих строениях нет, а двери открываются медленно и закрываются тяжело, не оставляя щелей. Вышки поставили — это хорошо, подумалось ворону. В ажурных конструкциях несложно затеряться и отсидеться, наблюдая и высматривая.
И он перелетел поближе, устроившись в переплетении металлических балок и труб и заняв еще более удобное место.
Пришельцы тем временем освоились. Они, в большинстве своем, избавились от защитных костюмов и щеголяли под ярким солнцем океанского побережья в легких одеждах. Те из них, кто был покрыт густой белой шерстью, на белый свет выбирались до рассвета или после заката и неспешно брели к берегу, где на удивление ловко перемещались по скалам, осторожно пробовали прибой, и вскоре стали с видимым удовольствием купаться.
Так прошла неделя. Прилетавшие издалека стрижи рассказывали Кроу, что таких поселений только по этому берегу строится не один десяток, правда, они различны по размерам. Бестелесные люди Ксора поделились сведениями, что только на ближних подступах к Земле сосредоточено несколько сот больших транспортных кораблей, и из каждого ведется планомерное десантирование сил Амдиэля.
Кроу удивился, услышав, что пришельцы взялись за обустройство колоний по всей планете, даже по берегам Антарктиды, которых Кроу никогда не видел и видеть не желал. Что может быть интересного в многокилометровой шапке льда, медленно расползающейся во все стороны? Но и там, по словам людей Ксора, строилось несколько городков. Некоторые — прямо во льду. Только большей частью в тех краях хозяйничали покрытые мехом создания, а те, кто здесь бегал почти голым, там носили объемные одежды.
— Что будем делать? — спрашивали Кроу птицы и бестелесные души.
— Пока ничего, — отвечал ворон. — Впрочем, попробовать на зуб пришельцев не мешает… Но только для того, чтобы знать, кто чего страшится. Те, что покрыты белым мехом, их не больно-то и укусишь… Ну, пусть жалящие насекомые их испытают. Но — лишь некоторых! Чтоб организованной защиты наши гости организовывать не вздумали! Кстати, сколько их высадилось?
— Не меньше миллиона… И еще несколько миллионов на очереди. Что-то непонятное они затевают с женщинами и детьми, их там много, но, похоже, к высадке их не готовят.
— Как это? — не понял ворон.
— Ну, — отвечали бесплотные, — сами женщины уверены, что вскоре после постройки жилищ их препроводят на Землю. И все мужчины на этих кораблях думают так же. А их главный начальник тем временем…
Хитрый план
Маршал тем временем обдумывал, как же ему быть с эльмадцами. Все мужчины и немалая часть женщин Эльмада занимали разные должности у него во флоте. Кроме того, практически все население Эльмада — а это несколько миллионов человек, (не так и много, если сравнивать с населением того же Эляма) — ждет, когда же для них на Земле будут построены жилища, чтоб уже высадиться из опостылевших железных коробок, и зажить в свое удовольствие…
Высадка — дело двоякое, думал маршал. С одной стороны, кто первый — тот и пан. Выберут себе лучшие места, захватят самые курортные зоны… Размножатся — ведь пока Амдиэль сподобится перебраться на Землю, пройдут годы и годы.
Между тем, разделять Землю, да еще и с людьми, традиции которых предусматривают самое непочтительное отношение к ближнему — это нонсенс. Земля должна принадлежать Амдиэлю, и только Амдиэлю! Всем остальным предоставляется право геройски погибнуть в боях за планету, либо тихо и бесследно влиться в амдиэльское общество, и раствориться в нем без остатка. Вот как Лидмах — подумал маршал, и на сердце у него потеплело. С некоторых пор весь Лидмах для него концентрировался в одной хрупкой, но стойкой женщине.