— Эгей! — позвал Майкл.

Девочка всмотрелась в него пристальней и подошла к кровати, не говоря ни слова. Когда она оказалась в шаге от него, все с такой же со спокойной уверенностью глядя ему в глаза, они оба одновременно поняли, что сейчас последует.

— Стой! — закричал Майкл.

Но она ринулась прочь с быстротой молнии. Майкл вскочил на ноги. Вчера он завалился спать прямо в одежде, так что все, что ему оставалось, это натянуть туфли на босу ногу. За это время девочка, однако, успела выбежать из спальни в гостиную, устремляясь ко входной двери.

— Вернись! — закричал Майкл. — Не заставляй меня за тобой гнаться!

Но девочка и не думала останавливаться. Когда Майкл добежал до входной двери и выскочил в коридор, она уже заворачивала за угол к лифту. Это давало ему фору, ведь на то, чтобы лифт поднялся на пятнадцатый этаж, нужно время.

Он побежал по коридору, но девочка была еще далеко впереди. До лифта дело не дошло; Майкл увидел лишь, как захлопывается дверь, ведущая на лестницу. Он навалился на нее в тот самый момент, как щелкнул замок. В отличие от всех прочих дверей в отеле, эта запиралась ради обеспечения безопасности Президента. — Черт!

Оставалось только жать кнопки лифта и дожидаться его прибытия. Это заняло несколько секунд, но для Майкла они были часами. К счастью, кабина оказалась пустой.

Вряд ли девчонке хватит наглости тоже вызвать лифт, так что он может успеть спуститься в вестибюль раньше ее.

Увы. Когда кабина спустилась, Майкл понял, что беглянка, судя по всему, прекрасно знает этот отель и что в нем имеется еще несколько служебных лифтов. Выскочив на цокольном этаже у выхода на Пикок-элли, он понял, что она его опередила. Он побежал к выходу на Лексингтон-авеню, так как тот был расположен дальше всех и реже использовался. Если девчонка сообразительна, она побежит к ближайшему, более многолюдному выходу.

Ему оставалось еще шагов десять до двери, когда он понял, что оказался прав. Девчонка успела добежать до ближайшего угла, но теперь ее остановил красный сигнал светофора и плотный поток машин, в большинстве своем полицейских.

— Стой, мне нужно с тобой поговорить! — закричал Майкл.

Она обернулась, заколебавшись. Было очевидно, что она видит его так же как он видит ее. Но больше никто не мог ни того, ни другого. Она все просчитала, проникая к нему в комнату. Что станет делать единственный невидимка в Нью-Йорке, узнав о существовании еще одного? Девчонка ринулась вперед, невзирая на светофор и уличное движение. Вынужденная петлять между полосами движения, она несколько замедлила ход, и Майклу удалось наполовину сократить разделявшее их расстояние. Она свернула на тротуар и двинулась прочь от центра города. Это было неудачное для нее решение — теперь ей некуда было свернуть с улицы. После столкновения с двумя пешеходами — разумеется, ее не видевшими, — она оказалась всего в двух шагах от Майкла.

Он настиг ее как раз перед поворотом на Пятьдесят Вторую улицу.

— Пусти, пусти, не то позову полицейского!

Она трепыхалась в его руках, как пойманная рыба. Рыба, не лишенная однако зубов. Повозившись, Майклу удалось — таки уложить ее на лопатки.

— Послушай меня, просто послушай, — решительно сказал он. — Одно из двух: или мы будем валяться на этом тротуаре, пока о нас не начнут спотыкаться, или спокойно пойдем и все обсудим.

— Мне нечего с тобой обсуждать, — прошипела она, — Прекрати паниковать, я врач, — сказал Майкл. Явная абсурдность этой реплики на мгновение ошеломила их обоих. Девчонка просто-таки взорвалась смехом.

— И часто встречаются невидимые врачи?

— Если бы я был невидимым юристом, ты могла бы привлечь меня за изнасилование. — Майкл почувствовал, что она перестала брыкаться. — Ну вот, мы и успокоились, — сказал он как можно более мирно. — Если я тебя отпущу, ты ведь будешь умницей?

Девочка кивнула, и он помог ей подняться.

— Ах ты врунья! — закричал он, когда она снова бросилась наутек, сообразив на этот раз побежать вдоль по улице. Догнать ее удалось только через пару кварталов.

— Некрасиво, а? — сказал Майкл. — Ты что, невидимая малолетняя преступница?

— Я? Кто бы говорил! А то ты за роскошный номер в гостинице и за шампанское платишь!

После кратких переговоров он помог ей встать, и на этот раз она не убежала. Майкл протянул ей руку.

— Майкл.

— Шар, — буркнула она, не принимая рукопожатия. — Произносится как в «шарк» ^[31], это уменьшительное от Шарлин. Чего тебе от меня надо?

— Ничего, от тебя-то уж точно ничего. Просто мы, похоже, в одной лодке. Неужели это само по себе не делает нас союзниками?

Шар с сомнением задумалась над этим предложением.

— Можешь беситься и дальше, — сказал Майкл, — но мы, похоже, выбрали один и тот же способ поиска пристанища. Ты не думаешь, что нам так или иначе придется встретиться снова?

— Город большой, ясно?

Враждебность Шар была теперь не более чем позой, привычкой, приобретенной в результате многодневной борьбы за выживание. Майкл решил развить успех.

— Мне почему-то кажется, что ты здесь уже давно. Наверное, ты и раньше-то была невидимкой?

Шар покачала головой… — Всего неделю.

— Неделя — не так уж мало. Особенно если это та еще неделя.

Она, быть может, поупиралась бы еще, но дружелюбие Майкла было уж очень явным.

— А ты? — спросила она.

— Столько же. Я тоже хожу вот так по улицам неделю. Но — если тебе это интересно — у меня была возможность догадаться, что так будет.

Любопытство, а может, нежелание оставаться одной, взяло над Шар верх. Они двинулись прочь от центра, преимущественно просто идя по улице, и Майкл стал в общих чертах излагать ей свою историю. Он опустил большинство из того, что предшествовало нью-йоркским событиям, представив дело так, будто он просто прибыл из заграничной командировки. Даже в таком варианте рассказ занял довольно долгое время, и, когда Майкл закончил, они дошли уже почти до конца улицы. Затем он поинтересовался ее историей.

— Тебе действительно интересно? Ну пошли.

Она провела его вдоль набережной к одной из тенистых улочек, одной из немногих в Нью-Йорке, еще сохранявших иллюзию уюта. Они остановились возле ухоженного старинного особняка.

— Твой? — спросил Майкл.

Шар кивнула.

— Я никогда сюда не вернусь. Ты, может, и не заметил, но тебя еще и не слышат.

На входную дверь она старалась не смотреть.

— Вот так это и случилось. Вчера еще было все в порядке, а тут я словно растаяла, и даже лужу никто вытереть не пришел.

— Шум поднимала?

— Еще какой. Я швыряла все, что попадалось под руку, а когда увидела, что моя мамочка озирается вокруг, словно сходя с ума, я принялась за ее одежду. Она завопила и бросилась прочь из дому.

Шар умолкла, борясь с переполняющими ее эмоциями. Майкл понял, что ее семья сюда не вернулась. Он посмотрел на новоанглийские ставни, кружевные занавески, латунный дверной молоточек и перевернутые ветром вазоны с засохшими геранями.

— Идем, — мягко сказал он. — Тебе не стоит здесь бывать.

— А где стоит?

— Просто идем.

Пища, украденная из лучших магазинов и ресторанов, была необычайно вкусна. Они притаились в уголке Дубовой комнаты в «Плаза», забравшись под рояль. Зал по-прежнему сохранял остатки былого блеска, но постояльцы отеля явно нервничали. Они обедали, сбиваясь в мелкие группки, и разговаривали полушепотом.

Убежище было совершенно безопасным. Майкл решил, что в этот вечер вряд ли кому-нибудь захочется танцевать или слушать Коула Портера ^[32].

— Ну как, вкусно? — спросил он.

— Ничего. Это действительно цесарка? Что это вообще такое?

— Ну, что-то вроде жареного цыпленка для владельцев корпораций, — ответил Майкл.

Вокруг них были разбросаны остатки пиршества, и было странно, почему никто не замечает тарелок и стаканов, однако снующие как ни в чем не бывало официанты изо всех сил старались поддерживать видимость порядка, ведь накопившийся страх мог вырваться в любую минуту.