Совсем окочнев, он зашел в гостиницу, чтобы спросить швейцара, не появлялся ли Силуян.

Тот ответил, что нет и добавил:

— Завтра, наверно, приедут.

Изот вернулся на постоялый двор, ужинать не стал, лишь отломил кусок чёрного хлеба от каравая, купленного в городе, решив завтра вернутся на свой пост около гостиницы и ждать того, кто был похож на Отрокова.

После обеда он вышел с постоялого двора и, побродив некоторое время по городу, когда стало темнеть, занял своё место напротив парадного подъезда гостиницы мадам Гороховой.

Ожидания на этот раз не были напрасными. Скоро подкатили сани с извозчиком, и из возка вылез, иного слова и не подберёшь, грузный мужчина в шубе и меховом картузе, с тростью. Вложив в руку извозчика монету, прошёл к дверям. Сердце Изота ёкнуло — уж больно человек был похож на барина. Швейцар услужливо распахнул широкую дверь. Изот перебежал дорогу и очутился у входа. Рванув дверь, вошёл в вестибюль.

Швейцар обслуживал приехавшего, но увидев ввалившегося без спросу мужчину, бросился к нему, однако, узнав Изота, опять подбежал к купцу, беря у него шубу. Изот так и впился глазами в лицо пришедшего. Однако тут же опустил их — этот человек только фигурой напоминал барина. Во-первых, лицо было погрубее, и брови чернее, и бакенбарды, пушистые, чуть ли не до шеи, напоминали отроковские, но однако были не те. Увидев, что это не Отроков, Изот потерял всякий интерес к нему, и с сокрушённым сердцем вышел из гостиницы.

Однако на улице к нему вернулось прежнее хорошее настроение. Два человека, которых ему обрисовал швейцар, были у него в запасе. Их опознание он произведёт завтра, послезавтра, через неделю. Может, и повезёт ему. С этими мыслями он вернулся на постоялый двор, поднялся к себе в комнату и лёг спать.

Но и тот, второй, не был Отроковым. Неудача раздосадовала Изота, но отчаиваться было рано — был ещё третий человек, более таинственный из всех, про кого ему сообщил швейцар. Он подробнее хотел узнать у швейцара о нём, но тот знал очень мало. И мог сообщить лишь то, что тот приезжает под вечер и проходит в отдельный кабинет, где его ждёт приятель отставной полковник Власов, они развлекаются и играют в карты. Уезжают только под утро.

Изот дал швейцару денег и пообещал заплатить еще, если он сообщит ему, когда прибудет барин. Швейцар согласился, а Изот теперь решил каждый день под вечер наведываться к гостинице и ждать сообщения привратника.

Дня через два швейцар сообщил ему, что нужный Изоту человек приехал и прошёл в кабинет, где сидит в обществе своего приятеля и двух девиц. Обрадованный таким оборотом дела, Изот решил дождаться выхода этого человека. Он попросил швейцара приютить его на несколько часов где-нибудь в гостинице, но тот наотрез отказался, сказав, что у них с этим строго и кто не пользуется услугами заведения, тому здесь делать нечего.

Пришлось Изоту коченеть на морозе всю ночь, не смыкая глаз. Уже под уро он решил зайти в гостиницу, но дверь была заперта. Только ближе к рассвету ему удалось переговорить с швейцаром. Тот сказал, что того человека в гостинице нет.

— А где же он? Никто не выходил… Не мог же сквозь землю провалиться, — опешил Изот. Он настолько замерз, что еле шевелил губами.

— Зачем ему проваливаться. Они-с ушли с чёрного входа.

Сердце Изота упало. Всё так шло хорошо, и так незадачливо кончилось. Однако горевать было нечего, главное — есть человек, похожий на барина, и Изот обязательно его увидит, что бы это ему не стоило.

Глава третья

Дормидонт Пестун

Дормидонт Пестун сидел в своей конторке — угловой небольшой комнате с одним окном — за столом и щёлкал счётами. Слева от него на столешнице был большой ворох бумажных денег, справа — толстая амбарная книга, в которую он записывал цифры, ежеминутно макая перо в пузырёк с фиолетовыми чернилами.

Это был кряжистый полнотелый мужчина с квадратным глыбообразным лицом, на котором посверкивали сквозь щёлки век глаза и казалось, что он постоянно жмурится, словно от яркого света. Щёлки настолько были узкими, что невозможно было угадать, какого же цвета глаза. Густая, жёсткая борода была коротко подстрижена. Вьющиеся волосы на голове тоже были подстрижены, открывая большие мясистые уши, сверху до мочек поросшие редким седым волосом. На нём была белая косоворотка, поверх которой надет жилет. Когда Пестун откидывался на спинку стула, чтобы передохнуть от работы, на животе посверкивала массивная хитросплетённая серебряная цепочка от часов.

В очередной раз потерев уставшие от цифр глаза, он отодвинул от себя счёты, и с минуту сидел о чём-то думая, потом взял со стола колокольчик и встряхнул его. На звон широкая вощёная дверь открылась и на пороге появилась словно из небытия (в коридоре было сумрачно) щуплая фигура юркого человечка в чёрном помятом картузе, который он сгрёб с головы лишь очутился в конторке. С зажатым в руке картузом он подобострастно поклонился, являя покорность и услужливость. Был он похож на отслужившего церковного дьячка. Жидкая куцая остриём вниз бородёнка и редкие усы только дополняли сходство с сельским церковным служителем.

— Чего-с изволите, Дормидонт Фёдорович? — спросил он тонким хитрым голосом.

— Что узнал нового, Нестор?

— На сей час новостей нет, хозяин. Что вчера сказывал так и есть. Нюхает он, аки борзая собака.

— Нюхает, говоришь. — Пестун задумался. Встал со стула, прошёлся по конторке, разминая ноги.

— А сейчас где?

— Так в нумере пока. Собирается поди опять в город.

— Не заметил, нет ли дружков у него, сообщников?

— Не извольте беспокоиться. Наблюдал самолично. Не замечено. Один, аки перст.

Пестун поскрёб затылок, снова сел за стол.

— Откуда его черти принесли… Надо барину сказывать… Каб чего не вышло… — Пестун отодвинул ладонью костяшки счёт в левую сторону. — Ладно иди! Доглядывай. Ты мои глаза и уши, понял?

— Как не понять, благодетель вы мой. Верный, аки пёс, вернее не сыщите. Служу как могу, с честию…

— Ладно, проваливай, присматривай за этим раскольником. Не нравится мне он. Какого лешего припёрся на мой двор?

Сказав эти слова, тотчас подумал, что не прав он, так рассуждая. Будь этот раскольник в другом месте, как может Пестун узнать, что ему надобно. А так он на глазах. Люди присмотрят за ним.

Когда Пестун узнал, а это было вчера, что его постоялец ищет барина Василия Ивановича Отрокова, расспрашивая о нём городской люд, особенно крестьян, приехавших из близлежащих деревень, он понял, что надо об этом доложить патрону. Пестун знал, что барин, когда провёртывал какое-либо дельце всегда рекомендовался не своим именем. Василий Отроков был одним из его псевдонимов.

Нестор ему вчера донёс, что Изот ошивался около гостиницы мадам Гороховой и особенно присматривался к мужчинам, напоминающим обличье барина. Барин вместе со своим другом полковником Власовым был завсегдатаем этого заведения и, если Изот будет следить за гостиницей, узнает о нём и наверняка признает в барине того человека, кто стал виновником поджога скита. Это и беспокоило Пестуна. Поэтому он наказал своему верному человеку Нестору в оба глаза следить за раскольником и обо всех его шагах докладывать незамедлительно.

Во второй половине дня без стуку и без доклада в конторку к хозяину ввалился возбуждённый, взъерошенный Нестор.

Пестун, нахмурив брови, посмотрел на него и хотел отчитать за нарушающее порядки поведение, но, увидев Нестора, с лица которого в три ручья тёк пот, не произнёс ни слова. А Нестор лишь только очутился в конторке сбивчиво и запыхавшись начал лепетать:

— Новости, хозяин… есть новости… вот бегу сломя голову… сообщить.

— Говори, — Пестун отодвинул от себя амбарную книгу и уставился на Нестора. На душе стало неспокойно, словно сердце почуяло что-то неладное. — Отдышись и говори, а то не пойму, что бормочешь…

— Допытал я швейцарца мадам Гороховой…

— Ну-у. Изъясняйся!

— Изот сегодня будет ждать барина у гостиницы мадам Гороховой, — выпалил Нестор, выкатив на хозяина глаза.