Амирэджиби был известным писателем. Его имя в переводе с грузинского языка означает «первый князь», у него крест царицы Тамары в качестве семейной реликвии. Он шестнадцать лет отсидел в советской тюрьме и был единственным заключенным, который совершил четыре побега.

И с кем он только ни сидел, будучи приговоренным, в общей сложности, к семидесяти восьми годам! В том числе и с одним из будущих канцлеров Австрии.

Во время первого визита этого канцлера в Грузию, что было событием всесоюзного значения, организаторами с австрийской стороны было высказано пожелание, чтобы Амирэджиби присутствовал на приеме в Совмине. Вдруг во время приема канцлер спрашивает:

— А нельзя ли пройти в соседнее крыло на второй этаж?

Удивленные, все поднимаются на второй этаж. Тогда он спрашивает:

— Можно ли зайти в одну из комнат?

Получив разрешение, стоит несколько минут в задумчивости на пороге комнаты. И вдруг говорит по-русски:

— Чабуа, а ведь мы с тобой этот паркет стелили...

За такими историями на Черепашьем озере только я один выпил, как мы посчитали потом, две бутылки посольской водки по семьсот пятьдесят граммов. Это было легко посчитать, потому что все остальные пили вино.

Воры?

Однажды утром, в разгар моей предвыборной борьбы, зазвонил телефон. Я снял трубку, но со мной разговаривать не стали, раздались короткие гудки. Так как мне нужно было срочно отвезти свою фотографию для агитационных плакатов, и я стоял уже одетым, я тут же выскочил из квартиры. Дома оставались Лера, Ирка Маслова и совсем еще маленький Стае.

Пока меня не было, пришли какие-то люди. Увидев Леру с ребенком, шарахнулись:

— А где же Евгений Доминикович?

— Его нет. Но скоро будет. Проходите, подождите.

— Нет, нет. Мы подождем на лестнице, — и вышли на площадку.

Лера с Иркой увели Стаса гулять. В это время я вернулся, и тут же позвонили в дверь...

Я ждал приятеля, поэтому крикнул с кухни:

— Открыто!

Слышу, зашли. Выхожу в коридор... Стоят двое в масках, у одного автомат, у другого пистолет. Я опешил, но эмоции сдержал, спрашиваю спокойным голосом:

— Что это за маскарад?

— Мы теперь так ходим.

— Да? Ну, так проходите...

А они стоят. Тоже опешили, не ожидали такой реакции.

— Ну, давайте, проходите. Чего вы? — и таким приветливым жестом в сторону кухни.

Они, как завороженные, поддались моей доброжелательности, зашли на кухню. А я в этот момент, опять же спокойно, как ни в чем не бывало:

— Ну, я пошел?..

И как рванул... Причем, успел отодвинуть задвижку в замке, хлопнул первой дверью, второй, потом тамбурной, и в лифт! И тут мне вслед автоматная очередь... Пока лифт закрывался, «гости» вышибли двери. Но в лифт со мной не попали — не успели ни ногу сунуть, ни приклад. Побежали вниз по пожарной лестнице. А я, как только лифт открылся, выскочил в подъезд и дико заорал: «Мишка, Володя, давайте сюда! Души гадов!»... Получилось убедительно, потому что «гости» так рванули, что выскочили из подъезда быстрее меня. А я ору и пру за ними. Это было зрелище, конечно, зае...ское! Бегут вооруженные амбалы в чулках на голове, а за ними я — в халате и домашних шлепанцах...

Жаль, у меня ключей от машины не было, они в кармане пиджака остались. А то если бы на «Ниве» да напрямую, я бы, конечно, придавил хоть одного!..

Об обучении

Люди очень странно устроены: когда им говоришь о том, что для того, чтобы хорошо танцевать, нужно долго учиться, многие достаточно быстро соглашаются. О плавании то же самое. Да как тут не согласиться, ведь хорошо плавать без обучения получается только у грудных младенцев. А так как мы этого своего опыта не помним, то и во внимание можем не брать.

И так вот обо всем — надо учиться, чтобы красиво ходить, соблюдать этикет, грамотно говорить, вкусно готовить...

Но когда речь заходит о половом акте, то мы вдруг возмущенно выступаем: это же, мол, чувства, здесь получится и так.

Танец — это тоже чувства. Но для того чтобы их качественно и искренне выражать, нужно не один урок отрабатывать, не одно па доводить до совершенства... Только тогда из твоего танца выйдет то, что ты хочешь.

Почему же мы забываем об этом, когда речь идет о сексе?

Отдых

При советской власти почему-то всегда существовала проблема, как отдыхать. Недаром же в Москве был даже специальный Институт труда и отдыха.

В Тольятти появилось капиталистическое предприятие, первое в советских условиях, которым занимался мой друг Володя Кривошеев. Там был штамповочный цех с чудовищным ритмом работы. Приходилось даже использовать хоккейный прием: так как один человек не был в состоянии беспрерывно работать на штампе (всего их было пять), поэтому сначала два человека работало на всех пяти штампах, потом три человека работало на всех пяти штампах, а в это время первые два человека отдыхали. То есть сначала брали невероятную нагрузку, но зато потом имели возможность расслабиться.

Но проблема была, прежде всего, в том, что отдыхать качественно во время перерыва люди не могли. Потому что они не могли переключиться, продолжали думать о производстве.

Для решения этой проблемы что только не придумывали! Например, организовали тир, в котором рабочие должны были сидеть на велосипеде, крутить педали и стрелять. И чем быстрее крутишь педали, тем медленнее двигается мишень.

Но заставить людей крутить педали оказалось невозможно! В этот короткий перерыв они даже кушать не могли, потому что от усталости не хотели. И воскресения им не хватало для отдыха от работы! Поэтому все сводилось к одному — к водке.

Долго искали разные способы, возводя санатории и дома отдыха. Но это все никак не срабатывало...

А я сказал Кривошееву, что никакой проблемы вообще не вижу! Предложил сделать так: за три минуты до начала обеденного перерыва распахиваются двери и шесть абсолютно голых девиц медленно проходят по цеху. И исчезают. Я уверен: после этого в одну секунду все мужики забудут о работе! Переключение мгновенное!

Кривошеев посчитал эту идею гениальной, и физиологически и психологически правильной.

Надеюсь, движется к воплощению.

Очередь

Разговаривал как-то с одной белорусской бизнесменшей, которая находилась под следствием.

Когда ее пришли арестовывать, она впала в ярость и укусила сначала за ухо, а потом за горло милиционера. За это ее скрутили и отвезли в «дурку». Там ее привязали к кровати, а когда она успокоилась, ее высвободили и разрешили сходить в туалет.

Подходит она к туалету и видит, что в кабинку дверь открыта, а перед кабинкой стоит женщина, но не заходит. Моя героиня ждала пять, десять, пятнадцать минут, и когда ей стало уже совсем невмоготу, решилась спросить:

— Женщина, почему вы не заходите?

— Жду свою очередь.

— Так ведь в туалете нет никого!

— А я за хлебом стою.

Пиздобол

Когда я отводил своего четырехлетнего сына в сад, он вдруг спросил:

— Папа, а кто такой пиздобол?

Я, зная кое-что о педагогике, решил не заострять на этом слове внимание и быстро ответил сыну первое, что пришло мне на ум:

— В древности люди такие ездили на лошадях с копьями. А сейчас это слово уже не употребляется, потому что нет уже таких людей.

Тем же днем мне позвонила директор сада Мария Ивановна и попросила срочно зайти, потому что произошло нечто, по ее мнению, немыслимое.

Я бросил все дела и помчался в сад.

Оказалось, что в нашем образцово-показательном садике проходил городской конкурс по лепке, было даже приглашено республиканское телевидение. Дети с удовольствием перечисляли перед камерой, кого они будут лепить: котика, лошадку, грибочек. Кто-то с заявками «посерьезнее» — мушкетера, гусара, Суворова. Дошла очередь и до моего сына: