Гонорара, конечно, Яша лишился. Именно поэтому, вспомнив свой печальный опыт, он и спрашивал про оплату обратной дороги.

Это происходило в те времена, когда презервативы были только белого цвета, припудренные тальком. И никаких других никто из советских людей никогда не видел. Поэтому зеленые презервативы ударили по их неподготовленному сознанию.

Да, кстати, наш гофрокартонный дом рухнул через десять минут после отъезда правительственной делегации.

Эфрон

В моей жизни был такой Володя Эфрон — первый белорусский миллиардер, первый, у кого бизнес получился. В свое время он построил дом в сельхозпоселке, на улице Широкой.

Однажды прибегает ко мне Вовка Лопатин, на тот момент директор «Полифакта», весь дрожит, трясется. Для него жизнь обрела какой-то смысл, потому что он увидел, что такое успех в бизнесе, что такое победа.

Позже и я оказался в гостях в этом доме. Все было действительно первоклассно сделано, абсолютно современно. Огромный кабинет, гостиная, холл... И мебельные гарнитуры шикарные, соответствующие, так сказать...

Но одна деталь подкачала. Везде там были всякие подставочки, удобно расположенные в правильных местах, и на них лежали дорогие трубки. Я удивился, не знал, что Эфрон тоже трубки предпочитает.

— А трубки, — спрашиваю, — ты сам покупал?

— Нет, ты что, — смеется. — Дизайнер, конечно! Тут же все продумано.

Мне кажется, что именно в этот момент я понял, что бизнесом заниматься не буду никогда. Точно так же, как когда-то ранее осознал, что не хочу быть писателем. То есть, книги-то я хочу писать, а вот быть писателем, со всем антуражем, мне дискомфортно, стыдно и неловко.

Меня страшит вот эта победа. Не хочу я жить в доме, где со вкусом подобраны картины, трубки и мебельные гарнитуры.

Вся моя натура, все мое естество против этого протестует.

Что б два раза не ходить

Среди моих друзей нормальных нет, отчего Анатолий Иванович Стреляный говорит о любом из моего окружения:

— Нормальный ненормальный.

С годами, так как все больше близких людей становилось ненормальными, я начал сильно подозревать, что дело даже не в них, а во мне...

Но даже среди всех моих ненормальных друзей Славка как раз тот, о котором можно сказать, что, кроме того, что он ненормальный, он еще и сдвинутый. У него абсолютно сдвинутое мышление.

Например, однажды мы были в Грузии. Шло какое-то серьезное обсуждение на правительственном уровне по энергетическому вопросу... Вдруг Славка встревает и говорит о том, что все делается совсем элементарно. Что теперь уже энергию легко перебрасывают. Все, конечно, изумлены, спрашивают, каким таким образом? А ему все равно, какой уровень переговоров, кто там присутствует, какие чины... Он встает и рассказывает, что передают энергию очень просто: в виде облака, так что гиперболоид инженера Гарина давно устарел. Все глаза вытаращили и не понимают, серьезно он говорит или нет. А он всегда говорит серьезно.

Однажды он показывает мне фотографию в газете и комментирует:

— Понимаешь, в чем дело, он еще только кандидат в члены политбюро, поэтому руки должен держать по швам. Ведь только членам политбюро разрешается, когда они фотографируются, держать руки на яйцах, скрестив их перед собой.

Люди обычно не знают, как на его комментарии реагировать, они смотрят на него и улыбаются, а он никогда не продолжает, потому что думает уже о другом. Ему надо жить в Японии, там если человек пошутил, то он должен сам громко засмеяться. Без этого остальные не засмеются, потому что вдруг человек говорит серьезно!

Но самое удивительное, что можно взять для интереса пятьдесят снимков советского политбюро, и вы всегда увидите одно и то же: члены политбюро действительно стоят, скрестив руки перед собой, а кандидаты — вытянув их по швам. Не каждый это заметит, не каждый выведет из этого закон, и уж совсем не каждый обозначит точными словами такие позы.

А еще он режет «выцинанки». Он единственный человек в мире, который делает эти сложнейшие художества без предварительного эскиза, просто складывает в несколько раз лист бумаги, берет здоровые ножницы и начинает резать.

Известно, что простейшая «выцинанка» это снежинка. Проведите эксперимент: сложите в восемь раз бумажку, сделайте на ней надрезы и разверните. Вы увидите что-то интересное. А потом попробуйте сделать это управляемым, то есть, чтобы из этого получились курочки или петушки. У вас ничего не выйдет, а у него это выходит, причем, это явный сдвиг в сторону гениальности. Глядя, что создает Славка, народ просто с ума сходит. Это какие-то фантастические жар-птицы, петухи, павлины... И все это — чистой воды импровизация.

Я никогда не забуду, как мы однажды ехали в автобусе куда-то в командировку (к слову сказать, Славка ни минуты не сидит спокойно, всегда чем-то занят). И вот он берет ножницы, складывает бумагу и начинает стричь-стричь-стричь. Водитель постоянно оборачивается, аж колотится, потому что видит, как какие-то обрезки летят на пол, это вызывает у него естественную ненависть, вот, мол, хам сел, мусорит. Другие пассажиры разговаривают, веселятся, шутят, а Славка все стрижет и стрижет. Но вдруг разворачивает готовую «выцинанку»... Шофер просто в шоке, останавливает машину. И потом уже ходит за Славкой как приклеенный.

Когда на интервидении у Славки была сорокаминутная передача, он сидел, что-то резал и бормотал. Весь мир в недоумении смотрел на это действо, а потом он разворачивал порезанный листочек и подкладывал какой-нибудь контрастный фон... По окончании передачи уже ни одной «выцинанки» не осталось, все разобрали.

Славка — человек, который работает беспрерывно.

Однажды у меня на даче должна была начаться презентация «Полифакта». Дубинка принес скучный образец пригласительного билета. Я говорю: «Послушай, будет 112 человек. Необходимо, чтобы было что-то живое, неординарное...». Он грустно ушел в дом, и, сидя у меня в кабинете, вырезал 112 абсолютно разных «выцинанок». Мы вклеили их в каждый билет, что, конечно, привело всех гостей в совершенно дикий восторг.

У меня такое впечатление, что он по-настоящему ни одной своей работы не продал, хотя мог бы быть миллионером. Бумага — один из самых устойчивых во времени материалов, и мы знаем о сохранившихся бумажных папирусах...

Однажды я договорился со своими друзьями в Москве, чтобы Славка оформил всемирную выставку. Было решено украсить «выцинанками» стенды, витражи, колонны... Через три месяца он должен был показать эскизы. Но уже через неделю он пришел ко мне обиженный, сказав, что я связал его с непорядочными людьми, которые, к тому же, ничего не понимают в творчестве. Оказалось, что за три дня он сделал всю работу, а на четвертый день показал результат заказчикам. Они настолько растерялись, увидев трехмесячную по масштабу работу через три дня, что были морально не готовы заплатить обещанные деньги.

Потом однажды Славка объявил, что он писатель, и написал-таки первое произведение на белорусском языке. Я взялся его редактировать, для чего мы даже сделали перевод на русский.

Прочитав, я понял, что никакому редактированию творение не поддается, потому что для меня это было нечто несуразное, что никакого отношения к литературе, в рамках моих убеждений, не имело. Но он продолжал писать и писал везде. Будучи, ко всему прочему, еще и заядлым альпинистом, он и в походах во время привалов печатал на машинке. Кстати, писал он так же, как и делал «выцинанки» — без прикидок и эскизов. Для того чтобы все продвигалось быстрее, он брал ролик бумаги от ЭВМ, заправлял его в машинку и печатал, не останавливаясь, разрезая потом рулон на страницы. К моему удивлению, его стали публиковать. Сначала вышла одна книга, потом другая, третья, а потом он стал членом союза писателей.

Я всегда говорю, что человек может быть совсем сдвинутый, но, тем не менее, достигать невероятной популярности. Нужно только помнить, что такое популярность. Когда человек самостоятелен и является самим собой, и умеет это ясно выразить, он неизбежно будет популярен. Как Жириновский — при всей парадоксальности всего, что он произносит, при всем своем видимом шутовстве, шестнадцать миллионов почитателей он всегда имеет. Исключительно из-за того, что это яркий, самостоятельный индивидуум.