— И что я делаю? Как ты слышал.

— Как нам известно. Это подтвердилось в Нью-Йорке. Монах подтвердил перед смертью, так мне сказали. Все сходится.

Борн поднял стакан, пряча глаза. Монах. Монах. Не спрашивай. Монах мертв, кем бы он ни был. Сейчас он ни при чем.

— Повторяю, — сказал Джейсон. — Чем, по их мнению, я занимаюсь?

— Брось, Дельта. Я же выхожу из игры. Бессмысленно…

— Пожалуйста, — перебил Борн.

— Хорошо. Ты согласился стать Каином. Мифическим убийцей с бесконечным списком контрактов, которых никогда не существовало, чистейшей воды выдумка, обретшая плоть благодаря всевозможным надежным источникам. Цель: оспорить превосходство Карлоса — «подорвать его репутацию», — как говорил Бержерон, — чтобы сбить ему цену, распустить слух о его несовершенстве и твоем превосходстве. В конечном итоге — выманить его и схватить. Таков был твой контракт с американцами.

Темные закоулки памяти Джейсона залило светом. Где-то вдали открывались двери, но они были еще очень далеко, они раскрылись не полностью. Но там, где раньше царила тьма, появился свет.

— Значит, американцы и есть… — Борн не договорил, мучительно надеясь, что д’Анжу закончит за него.

— Да, — сказал медузовец, — «Тредстоун-71». Наиболее секретное подразделение американской разведки после консульских операций государственного департамента. Созданное тем же человеком, кто придумал «Медузу». Дэвидом Эбботом.

— Монахом, — тихо, по наитию сказал Джейсон; вдали приоткрылась еще одна дверь.

— Конечно. Кому еще он мог предложить сыграть роль Каина, как не человеку из «Медузы», Дельте? Повторюсь, я понял это, едва увидев тебя.

— Роль… — Джейсон замолчал; свет становился ярче, грел, но не ослеплял.

Д’Анжу наклонился вперед:

— И вот здесь не совмещается то, что я слышал, и то, что собрал воедино. Говорили, что Джейсон Борн взялся за работу по причинам, которые, я знал, не могут быть правдой. Я был там, они — нет, они не могли знать.

— А что они говорили? Что ты слышал?

— Что ты офицер американской разведки, военный. Представляешь? Ты. Дельта! Человек, исполненный презрения ко всему американскому. Я сказал Бержерону, что это невозможно, но, по-моему, он мне не поверил.

— Что ты ему сказал?

— Что думал. Что и теперь думаю. Дело не в деньгах — никакими деньгами невозможно было бы уговорить тебя на это, — дело в чем-то другом. Думаю, ты согласился по той же причине, по какой многие соглашались работать в «Медузе» одиннадцать лет назад. Чтобы покончить с прошлым, вернуться к чему-то, к чему был прегражден путь. Не знаю, конечно, и не жду, что ты это подтвердишь, но так мне кажется.

— Возможно, ты прав, — сказал Джейсон; свежий ветер разгонял клочья тумана. Это было похоже на правду. Ему было отправлено послание. Может, это оно и есть. Найди послание. Найди отправителя. «Тредстоун»!

— И тут мы возвращаемся, — продолжал д’Анжу, — к историям о Дельте. Кто он? Что он? Этот образованный, удивительной выдержки человек, который превратился в смертоносное оружие в джунглях. Который изнурял себя и других неизвестно зачем. Мы так и не поняли.

— Этого и не требовалось. Ты можешь рассказать мне еще что-нибудь? Они знают, где располагается «Тредстоун»?

— Конечно. Я выяснил это у Бержерона. Резиденция находится в Нью-Йорке, на Восточной Семьдесят первой улице. Дом 139. Правильно?

— Возможно… Что-нибудь еще?

— Только то, что ты наверняка знаешь, подоплека чего, признаюсь, от меня ускользает.

— Что именно?

— То, что американцы считают: ты перевербовался. Точнее, они хотят, чтобы Карлос так думал.

— Почему?

Уже совсем близко. Вот-вот прозвучит ответ.

— Говорят, дело в долгом молчании, которое совпало с бездействием Каина. К тому же исчезли деньги, но главное — молчание.

Вот оно. Послание. Молчание. Месяцы на Пор-Нуаре. Цюрихское безумие, парижский бред. Никто не знал, что случилось. Ему велели появиться. Всплыть на поверхность. Ты была права, Мари, любимая, моя безмерно любимая. Ты с самого начала была права.

— Значит, больше ничего? — спросил Борн, пытаясь не выдать нетерпения, стремясь, как никогда раньше, поскорее вернуться к Мари.

— Это все, что я знаю, — но, пожалуйста, пойми, мне не рассказывали всего этого. Меня взяли, потому что я знаю «Медузу», — а было установлено, что Каин из «Медузы», — но я никогда не принадлежал к доверенным Карлоса.

— Однако и не был на отшибе. Спасибо. — Джейсон положил несколько купюр на стол и поднялся.

— Есть еще одно, — сказал д’Анжу. — Не уверен, что сейчас это кстати, но они знают, что тебя зовут не Джейсон Борн.

— Что?

— 25 марта. Ты забыл, Дельта? Это всего через два дня, дата очень важна для Карлоса. Разошелся слух, что он хочет убить тебя 25-го. Хочет передать твой труп американцам в этот день.

— Что это значит?

— 25 марта 1968 года Джейсон Борн был казнен в Тамкуане. Ты его казнил.

Глава 31

Она открыла дверь, и несколько мгновений он стоял, глядя на нее, видя, как большие карие глаза всматривались в его лицо, в них был страх, но и желание знать. Она догадалась. Не каков ответ, но что ответ найден и он пришел ей сказать. Он вошел, она закрыла дверь.

— Это случилось, — сказала она.

— Это случилось. — Борн повернулся и протянул к ней руки. Она подошла, и они обнялись, и молчание было красноречивее слов. — Ты была права, — наконец прошептал он, касаясь губами ее мягких волос. — Я очень многого не знаю — быть может, никогда не узнаю, но ты была права. Я не Каин, потому что Каина не существует и никогда не существовало. Во всяком случае, того, о котором говорят. Это миф, созданный, чтобы выманить Карлоса. Этот персонаж — я. Человек из «Медузы» по кличке Дельта согласился стать легендой по имени Каин. Этот человек — я.

Она слегка отстранилась, продолжая его обнимать.

— Каин вместо Чарли… — тихо произнесла она.

— А Дельта вместо Каина, — закончил Джейсон. — Я это уже говорил?

Мари кивнула.

— Да. Однажды ночью в Швейцарии ты выкрикнул это во сне. Ты никогда не упоминал Карлоса, только Каина… Дельту. Я спросила тебя утром об этом, но ты не ответил. Только отвернулся к окну.

— Потому что я не понимал. И теперь не понимаю, просто принимаю как данность. Это так многое объясняет.

Она снова кивнула.

— Провокатор. Слова-шифры, которые ты произносишь, странные фразы, ощущения. Но почему? Почему ты?

— «Чтобы покончить с прошлым». Так он сказал.

— Кто?

— Д’Анжу.

— Человек, которого ты видел на Парк Монсо? Телефонный оператор?

— Он из «Медузы». Я знал его по «Медузе».

— Что он говорил?

Борн рассказал. И, рассказывая, видел, что она испытывает то же облегчение, что и он. Ее глаза засияли, из груди рвались сдавленные возгласы радости. Она словно не могла дождаться, когда он закончит, чтобы снова обнять.

— Джейсон! — воскликнула она, взяв его лицо в свои ладони. — Родной мой, родной! Мой друг вернулся ко мне! Мы это все знали, мы это все чувствовали!

— Не все, — ответил он, касаясь ее щеки. — Я Джейсон для тебя, Борн для себя, потому что это имя мне дали и другого у меня нет. Но это не мое имя.

— Выдумка?

— Нет, такой человек был. Говорят, я убил его в месте под названием Тамкуан.

Ладони ее соскользнули с его щек и легли на плечи.

— Должна же быть какая-то причина…

— Не знаю… Надеюсь. Может быть, это и впрямь прошлое, с которым я пытался покончить.

— Не имеет значения, — возразила она, отпуская его. — Все уже далеко. Минуло больше десяти лет. Единственное, что сейчас важно, — связаться с человеком из «Тредстоун». Поскольку они разыскивали тебя.

— Д’Анжу сказал: американцы считают, что я перевербовался. Полгода от меня ни слуху ни духу, а в Цюрихе со счета сняты миллионы. Они, должно быть, считают меня самым дорогостоящим своим просчетом.

— Ты можешь объяснить, что произошло. Ты ведь не сознательно нарушил договоренность. С другой стороны, так больше продолжаться не может. Это просто невозможно. Вся твоя подготовка пошла прахом. От нее остались какие-то клочья — образы и фразы, которые ты не можешь свести воедино. Людей, которых тебе полагалось бы знать, ты не узнаешь. Для тебя это просто лица, без имен, которые непонятно почему находятся там, где находятся, и занимаются тем, чем занимаются.