- Везения?! Eridicolo!* Какое может быть везение, если он даже не учился в колледже? Что ты на это скажешь?
______________
* Это смешно! (Итал.)
- Совершенно не обязательно всем учиться в колледже, - ответила мама.
От волнения бабушка стала говорить с сильным акцентом:
- Когда мы приехать в эту страну, твой отец и я, мы не знать ни слова по-английски, но вы, наши дети, все получили образование в колледже!
Стелла бросила в меня подушку.
- Не слушай, Динни, - приглушенным голосом сказала она. - Засунь голову под подушку и спи.
Я так и сделала, но бабушку Фиорелли все равно было слышно. Ее голос гремел.
- Ты только посмотри на себя! - говорила она матери. - Ты, образованная, талантливая художница, а у тебя даже кисточки за душой нет, я уверена!
- Я занимаюсь росписью, - сказала мать.
- Росписью чего? Стен? Рассыпающихся, облупленных стен? Basta! Тебе следует поговорить с сестрой…
На следующее утро бабушка Фиорелли уехала, и отец тоже. Отправился туда, где мы начнем новую жизнь. Он слышал, что там ему может выпасть отличный шанс…
Так мы и следовали за ним повсюду, от одной его работы к другой, и чем чаще мы переезжали, тем все в более неприятные истории попадал Крик. Брат говорил, это не его вина, что каждый раз, когда мы приезжали на новое место, он сходился с людьми, которые втягивали его в нехорошие дела. Так, по его словам, какие-то мальчишки в Оклахоме заставили его бросать камни в окна школы, а мальчишки в Орегоне заставили его проколоть покрышку чужого автомобиля, в Техасе опять мальчишки заставили его курить травку, в Калифорнии снова мальчишки заставили его поджечь чей-то сарай, в мальчишки в Нью-Мексико заставили его угнать машину.
И всякий раз, когда мы прибывали на новое место, папа говорил Крику: “Теперь ты сможешь начать все заново”.
И после каждого нового переезда Стелла становилась все более молчаливой и замкнутой. Стоило нам поселиться на новом месте, как уже через неделю в нашу дверь и днем и ночью стучали парни, которые хотели ее видеть. Много разных парней - были и крутые, и спокойные, и скучные, и веселые.
В Калифорнии Стелла, которой тогда исполнилось шестнадцать, как-то воскресным вечером вернулась дохой после уикенда, проведенного, как считалось, у подружки, и объявила, что вышла замуж.
- Ты шутишь! - сказал папа.
- Ладно, шучу, - согласилась Стелла и пошла спать.
Мне она рассказала, что вышла замуж за морского пехотинца, и показала свидетельство о браке. Морской пехотинец должен был проходить службу за границей. Стелла стала много есть; она ела, ела и ела. Ее живот рос и становился круглым. Мы к тому времени жили в маленьком городке, затерянном среди холмов Нью-Мексико. Стелла разбудила меня как-то ночью и сказала:
- Позови маму, быстрее!
Стелла рожала. Папа где-то скитался. Крик был в тюрьме, а Стелла рожала.
Так наступила последняя неделя моей первой жизни.
2. Точка
Сны Доменики Сантолины Дун
Мама упаковала меня в серую картонную коробку, заклеила ее со всех сторон липкой лентой и отдала чужим людям. Меня долго трясло в дороге, а затем я очутилась в грузовом отсеке самолета рядом с другой коробкой, которая лаяла. На дне своей коробки я нашла завалявшийся кусок сухого корма для собак и, проголодавшись, съела его.
Моя вторая жизнь началась, когда меня похитили два совершенно чужих человека. Похитителям помогла моя мать. Она сказала, что я не права, чужие люди не были совершенно чужими. Я видела их раньше два раза. Это были мамина сестра и ее муж, тетя Сэнди и дядя Макс. Они неожиданно появились в нашем маленьком городке, затерянном среди холмов Нью-Мексико, и всю ночь не спали, разговаривая с мамой. Утром мы все вместе поехали навестить Стеллу и ее новорожденного, а потом мои тетя и дядя силой запихнули меня в свою машину. Ну, не то чтобы силой, однако никто не спросил, хочу ли я, чтобы меня похищали. Со мной была коробка с моими пожитками. Мы поехали в аэропорт города Альбукерке.
Я находилась в “состоянии пузыря”. Мне казалось, что меня со всех сторон окружает круглая оболочка, достаточно прозрачная, чтобы через нее все видеть, и в то же время достаточно прочная, чтобы я пряталась внутри. Что-то вроде мяча из пластиковой пленки, который обычно берут с собой на пляж, только очень большого. Через воображаемые поры в этой оболочке я могла получать снаружи разные вещи, рассматривать их и возвращать обратно, если они приходились мне не по вкусу. По дороге в Альбукерке все поры оставались накрепко закупоренными. И все же по приезде в аэропорт некоторые поры раскрылись сами по себе вопреки моей воле. Самые непослушные поры.
Я никогда в жизни не летала на самолете. Дядя Макс отдал коробку с моими вещами женщине в форменной одежде. Тетя Сэнди купила мне пакетик “M&M’s” и сказки с картинками. Я уже слишком большая, чтобы читать сказки, и сказала ей об этом, но она ответила:
- Хочешь, открою тебе один секрет? Я уже старуха, но до сих пор люблю читать сказки.
Сначала мы сидели в зале, потом встали в очередь и пошли по коридору, затем сели в узкие кресла, и это был самолет. Когда самолет стал разгоняться по взлетной полосе, я сильно-сильно стиснула оболочку моего пузыря и приготовилась к катастрофе. Я точно знала, что нам не удастся подняться в воздух, притянула колени к груди, обхватила их руками и склонилась над ними в защитной позе, как показано в инструкции на маленькой карточке, которую я нашла в кармане сиденья напротив. Тетя Сэнди стала успокаивающе похлопывать меня по спине.
- Сейчас мы умрем! - сказала я ей.
В салоне стоял невыносимый шум, оглушительные вой, свист и рев раздавались одновременно, а тетя Сэнди все похлопывала меня по спине, будто ей совершенно все равно, разобьемся мы или нет. Потом передняя часть самолета оторвалась от земли, и все вокруг - люди и все остальное, взмыли в воздух, и мы полетели.
Мы летели! Мой нос прилип к стеклу иллюминатора на все время, пока мы находились в полете. Я парила в небесах, мы пронизывали облака, иногда пушистые белые одеяла простирались внизу, под нами, иногда облака полностью исчезали, и тогда можно было видеть горы, реки, озера и дороги. Целые города в одно мгновение возникали перед глазами, а затем - вжик! - и их уже нет, на их месте появилась пустыня, снова горы, холмы, равнины. Поверхность земли меняла свой цвет от зеленого до коричневого. Это было как чудо.
Когда едешь на машине, все воспринимается совершенно иначе. Из машины можно увидеть немножко того, немножко другого, дом, дерево, бензозаправку, еще дома, еще деревья, поля. Все это разом бежит перед глазами, сливается в одно целое, и ты теряешь ощущение пространства. Другое дело, когда смотришь из самолета: под тобой как на ладони расстилается рельефная географическая карта, бескрайняя живая фотография, а ты висишь над ней и точно знаешь, где находишься. Ты всего лишь точка, подвешенная на расстоянии многих и многих километров над штатом Оклахома, где ты когда-то жил на маленьком островке земли. Ты - точка над штатом Арканзас, где тоже когда-то жил, но уже даже не помнишь об этом, и точка над Теннесси и Виргинией. Ты - маленькая точка.
Вернее, эта точка - я. Точка Динни.
Самолет приземлился, не разбившись, и мы приехали в дом тети Сэнди и дяди Макса в Вашингтоне, в котором имелись две ванные комнаты, причем в обеих все работало, полы повсюду были застелены чистыми коврами, а на белых стенах висели картины в рамах. Позвонил отец, который отсутствовал во время моего похищения, так как уехал, чтобы воспользоваться новым шансом. Он плакал в телефонную трубку и говорил, чтобы я не упускала свой шанс.
Мне не хотелось, чтобы он плакал в телефонную трубку, и не нужно было никакого шанса. Однако тетя Сэнди и дядя Макс явно были настроены очень решительно, и я инстинктивно почувствовала, что мне следует подчиняться им, пока не придумаю, как убежать. Мне казалось, что все это происходит не со мной, а с другой девочкой, которую зовут Доменика Сантолина Дун. Ведь сама я, Динни, пряталась в своем пузыре и лишь наблюдала со стороны, планируя побег Доменики.