— Успокойся, капитан!

Прапорщик и лейтенант вцепились в плечи вскочившего Силаева:

— Костя, прекрати! Тебе все равно не справиться!

Марина вздохнула:

— Я прошу у тебя прощения. Давай останемся каждый при своем мнении.

Взбешенный офицер орал и рвался из рук мужиков:

— Я тебе покажу мнение! Обозвал меня треплом, а теперь — мнение видите ли у него! Отпустите меня!

Степанова попросила:

— Отпустите его ребята. Я не искалечу, обещаю!

Едва мужики убрали руки, Костя, как танк, ринулся на “спеца”. Степанова отскочила в сторону. Подставила ногу, слегка толкнув в плечо и направив падающее тело в сторону от жесткой брезентовой стенки. Марине не хотелось, чтоб парень ободрал лицо. Капитан грохнулся на пол, наполовину влетев в ее закуток. Приземлился головой под кровать. Мгновенно рука в перчатке оказалась на подбородке мужчины, колено упиралось в спину, а рука оказалась плотно закрученной назад. Силаев дернулся, пытаясь высвободиться и замер, заметив перед носом висевший лифчик. В голове что-то мелькнуло. Он постучал по полу ладонью:

— Больно же! Сдаюсь! Твоя взяла.

Встал и с мрачным лицом вышел из палатки. Фатеев сказал:

— Костю ты задел за живое. Он тебе этого не простит.

— Я сказал то, что думал. Мне не нравится, когда к женщине относятся вот так, потребительски. Его мать тоже женщина, мог бы и помягче обращаться. Сколько он беды этим девчонкам принес. Каждая надеялась, что он только ее будет, а он на другой день преспокойно с другой укладывался в постель. Трепло и есть трепло!

Фатеев задумчиво сказал:

— Ты случайно, не влюбленный?

— Да, я люблю! Но давай сменим тему, иначе договоримся до того, что и ты полезешь драться. Я, конечно, человек терпеливый, но могу вспылить.

— Поздно менять, мне на службу пора. Ладно, до вечера! Капитана не бей, если снова налетать надумает.

— Не собираюсь!

Осколков и Фатеев ушли. Маринка постояла в пустой палатке. Собрала просохшую одежду, аккуратно сложила на заправленную постель. Достала от стенки нижнее белье, но не вспомнила, что упавший капитан мог его видеть. Ей это в голову не пришло. Скрутив в маленький комок, спрятала на самый низ рюкзака. Вышла из палатки. Огляделась вокруг.

Со всех сторон город был окружен горами. Пять танков стояли на окраине расположения бригады. Степанова решила помириться с Силаевым и направилась туда. Но капитана нигде не было. Она не знала, что хитрый Костя следил за палаткой и едва она скрылась из глаз, он влетел внутрь. Промчался в закуток и заглянул под кровать: лифчика не было, но он твердо знал, что зрение его не обманывало. Рыться в чужом рюкзаке он не решился. Выглянув в щель, огляделся. Убедившись, что Искандера нигде нет, вышел и направился к танкам.

Марина возвращалась оттуда. Столкнулись на полдороге. Она сказала:

— Знаю, что ты сердишься, но поверь, задеть тебя не хотел. Я привык относиться к женщине с пониманием и уважением, а ты их просто используешь. Давай, действительно, каждый останемся при своем мнении и больше не станем поднимать друг при друге эту тему. Согласен?

Силаев кивнул, внимательно разглядывая блестевшую под солнцем грязь. Предложил:

— Танки видел? Хочешь внутри посмотреть?

Степанова отказалась:

— Нет. Я схожу в штаб и свяжусь со своими. Не подскажешь, где он располагается?

— Провожу, иначе запутаешься. — Всю дорогу молчали. Капитан довел ее до штаба. Сказал: — Это здесь.

И ушел. Марина постучалась и вошла внутрь. Генерал-майор при виде невысокой фигуры в маске встал:

— Здравствуйте. Генерал-майор Шувалов. Мне вчера доложили. Какие-то проблемы?

— Искандер. Проблем нет. Надо связаться с начальством. Прикажите радисту выйти.

— Хорошо-хорошо. Малахов!

В дверь вбежал чернявый солдат и вытянулся у двери:

— Рядовой Малахов по вашему приказанию прибыл!

— Отведи товарища к радистам и передай — пусть выполняют его распоряжения.

— Есть! — Солдат покосился на маску и шагнул к двери: — Идемте!

Трое радистов сидели в крытой спецмашине. Малахов передал им приказ генерала и ушел. Женщина четко произнесла:

— Выйти всем!

Прапорщик и два сержанта безоговорочно подчинились. Марина прикрыла дверь, присела на стул и надела наушники. Немного покрутила ручки, пощелкала тангентой. Далекий голос ответил:

— Альфа слушает.

— Искандер на связи. Нахожусь в Баглане, в расположении бригады под командованием генерал-майора Шувалова. Что с пакистанскими пленниками?

— Слышу тебя Искандер. Все трое доставлены на Родину. Проходят курс лечения в одном из московских госпиталей. Рекомендуем отдохнуть неделю в расположении бригады. Себя не раскрывать. Вы хорошо поработали. Если честно, не ожидали такого результата. Выношу благодарность. В начале следующей недели с вами свяжутся. Человек перебросит вас на новое место для работы и привезет все необходимое. Вы знаете его по спецшколе. Отдыхайте и набирайтесь сил.

— Есть, отдыхать! — Марина послушала прерывистый писк, вновь покрутила ручки и крикнула: — Можете заходить!

Не спеша выбралась из машины и встала на пару минут рядом. Посмотрела через очки на ярко-оранжевое южное солнце, на синее небо, а затем вновь направилась к палатке.

Далеко в Москве в этот момент между двумя полковниками состоялся странный диалог. Начал его Бредин:

— Искандер отдыхает в бригаде Шувалова. Никто не догадывается, что он женщина. По-моему, мы неплохо придумали вариант с маской и очками! По каналам удалось узнать, что во время операции в Пакистане женщина уничтожила двенадцать человек.

Горчаков вздохнул. Потер седые виски:

— Что ж, эксперимент начался успешно! Будем готовить следующую смертницу?

— Подождем! Посмотрим, как она справится со вторым заданием, а уж потом доложим начальству.

— Хорошо.

Степанова вернулась в палатку. Задернула брезент в закутке. Стащив сапоги и бушлат, легла на кровать. Закрыла глаза…

Стояла весна. Солнце купалось в многочисленных лужах посреди деревенской улицы. Ярко-синее небо и еще не везде растаявший ноздреватый грязный снег и она. В малиновой плюшевой шубке и такой же шапке шагающая по лужам в резиновых сапожках. Сбоку бежит мама и кричит:

— Марина, вылазь! Вылазь, тебе говорю!

Маринка не желала слушаться и все пыталась наступить на отражение солнышка. Оно морщилось под ногой, лужа мутнела от грязи и синее небо с легкими облаками и солнышком исчезали. Она смеялась и перескакивала в новую лужу, пока мать не изловчилась и не поймала ее за воротник…

Часа через три проснулась, чтобы сходить за обедом. Никого не было. Пообедав, вышла пройтись. Обошла лагерь, разглядывая сквозь очки выставленные посты. Солнце ощутимо пригревало. В бушлате было жарко. Она расстегнула верхних пуговицы, длинная маска надежно закрывала шею. Отметила про себя, что никто не привязывается. Только поглядывают в ее сторону. Похоже, что все слышали о случае с сержантами.

Добралась до палатки с красным крестом и заглянула внутрь: кровати с ранеными располагались в два ряда и почти вплотную друг к другу. Пройти можно было лишь боком. Высокая дебелая медсестра с крашеными рыжими волосами, сидевшая за крошечным столиком и что-то писавшая, оглянулась. Спросила недовольно:

— Вы что-то хотели?

— Да. Мне нужен бинт, перекись водорода, стрептоцид и йод.

— Если у вас рана, давайте я промою.

— Нет. Я справлюсь сам.

— В таком случае я не могу выдать требуемое. Обратитесь к главному врачу. Он в соседней палатке.

Степанова решительно зашагала в указанное место. Постучавшись, вошла внутрь. За столом сидел усталый полноватый мужчина в белом халате и накинутом на плечи бушлате. Он что-то быстро писал на обычном тетрадном листке. Рядом в железной печке полыхал огонь и в палатке было жарко, а он зябко кутался в ватник. Поднял голову на вошедшего и совсем по-граждански спросил: