Марина удивленно спросила:

— Чего это вы обязанности на полковников пополам разделили? Я с ними лишь вчера говорила, потерь, как они сказали, нет.

Он откровенно ответил:

— Боюсь подерутся!

И рассказал о том, что однажды случилось под Бамутом. Бедная Маринка, чтоб не расхохотаться, вынуждена была укусить себя за палец. Из ее глаз текли слезы, а лицо подергивалось:

— Ай да полковники!

В палату постучали. Бредин с Мариной переглянулись. Вошли три женщины в строгих костюмах. Одна оказалась представителем от прессы, другая от телевидения, третья от радиовещания. Все три явились договариваться о времени проведения пресс-конференции. Представительница телевидения заметила выглядывающие из-под халата бинты:

— Вы ранены? Может стоит перенести встречу, когда вы поправитесь? Все же будет прямая трансляция по телевидению и радио.

Степанова решительно отказалась:

— Рана не мешает мне говорить, но мешает смеяться. Прошу лишь об одном, анекдотов не травить и смешных вопросов не задавать.

Договорились встретиться в одиннадцать. Женщины ушли. Марина обернулась к генералу:

— Евгений Владиславович, форма где? Мне же ее еще отпарить надо.

— Можешь не беспокоиться. Шергуны привезут три формы на выбор. Отглаженные и отпаренные. Пойду, договорюсь с начальником госпиталя, чтобы прессу завтра пропустили. Покажи-ка списки, что бабы оставили… — Пробежал глазами по колонке и покачал головой. — Ого! Все центральное телевидение тут! Даже шестой канал и питерские будут. Да-а-а… Журналистов ведущих не мало. Держись, Марина! Я завтра с тобой сидеть буду, как представитель от тех, кто тебя избирает. Приеду в девять, парикмахера привезу и этого… Который красит женщин? Сама знаешь…

Степанова покачала головой:

— Не надо никого привозить. Волосы я совью в обычный пучок, как всегда делала и в Афгане и в Чечне. Подкрашиваться не собираюсь. Может губы только чуть помадой трону. Так с этим я и сама справлюсь. Мне помаду Зоя привезет, тон я знаю, какой нужен.

— Смотри сама. Если что, звони. Скоро тебе мобильный принесут и радиотелефон. Я тут код записал, позвони Косте, ведь ждет…

В палату влез Олег Шергун, держа в вытянутой руке три висевших на плечиках костюма. Следом вошла Зоя, слегка придерживая мужа за локоть другой руки. Олег улыбался:

— Маринка, где ты тут? Депутат, спишь что ли? На прием можно?

Степанова рассмеялась и бросилась к нему. Обняла, чмокнув в щеку:

— Братишка пришел! Зоя, сколько хлопот я вам доставляю!

Подруга замахала рукой:

— Вот еще скажешь! Какие хлопоты? Я все равно полдня учусь только. Здравствуйте, Евгений Владиславович!

Шергун обернулся:

— Генерал здесь? Вот притаился, разведчик! Даже я не услышал.

Бредин пожал его протянутую руку:

— Здесь я, Олег! Здесь. Обсуждали с Мариной завтрашнее интервью. Слушай завтра внимательно, что она говорить станет. Я уже забеспокоился…

Олег насторожился:

— Марин, о чем это генерал говорит? Ты что, на телевидении боевые действия открывать собираешься?

Женщины переглянулись. Степанова пожала плечами:

— Просто собираюсь правду сказать. Голую, не прикрытую, ничем не завуалированную…

— Тогда слушать буду. Во сколько начнется?

Ответил генерал:

— С одиннадцати. Надо мне в Чечню позвонить, предупредить, чтоб слушали и смотрели, если где телевизор есть с электричеством, да для Марины охрану вызвать. Я поехал. До завтра, Марина.

Попрощавшись с четой Шергунов, Бредин уехал. Олег спросил:

— Что там Женя про охрану сказал? Я не понял. Твоя речь против депутатов направлена, да?

Степанова ответила:

— Верно. Не отговаривай меня, Олег. Бесполезно.

— Я и не собираюсь. Я бы удивился, если б ты по другому поступила. Ты всегда будешь Искандером, который поступает по своему. Я плохой помощник, но ты помни, что у тебя есть братишка, который поймет и выслушает.

Зоя вмешалась:

— Марина, на меня тоже рассчитывай. Я, конечно, плохо разбираюсь в армии и порядках здешних, но чем смогу, тем и помогу. Давай, костюмы померяем? Хвать, где подшить надо! Я с собой иголки и нитки принесла. Подгоним, если что не понравится.

Шергун предложил:

— Ты бы ее обедом домашним вначале накормила, а то остынет все.

— Ой, точно! Марина, мы же с Олегом тебе тут суп домашний принесли, котлеты с пюре, да салат корейский. Поешь, а потом и костюмами займемся.

— Спасибо, ребята. Не стоило беспокойства. Здесь кормят. Не против, если я со своей секретаршей поделюсь обедом? Вон он спит. Зой, разбуди парнишку. Его Игнатом зовут. Мы до пяти утра работали. Олег, у меня не палата стала, а приемная министра. Мобильный и радиотелефон. Даже компьютер имеется. Ты сейчас на него налетишь.

Зоя разбудила парня. Тот удивленно поглядел на супругов. Поздоровался и исчез за дверью. Шергун протянул руки, ощупывая пространство впереди. Ладонь уперлась в монитор. Спросил:

— Врачи, как относятся к переменам?

— Смешно, но поддерживают. Никто не возмущается. Начальник госпиталя приходил, руку жал. Санитарка палату моет каждые три часа. Шторы новые повесили, цветов в горшках натащили. В коридоре дорожку постелили до палаты. Зоя видела, как они стены драят. К завтрашним телевизионщикам готовятся. Еду сюда приносят, хотя положено бы вместе со всеми «ходячими» в столовую добираться. На входе в корпус пост появился. Вы как, нормально прошли?

Шергун ахнул:

— А я и внимания не обратил, что у меня сегодня документы спросили во второй раз уже в корпусе! Зой, про какой список они говорили?

Жена сосредоточилась:

— Сказали, что нас в какой-то список посетителей надо внести и в следующий раз не пропустят. В сумку заглянули.

Маринка возмущенно сказала:

— Ах ты черт! Я им покажу, список с обыском!

Шергун остановил:

— Не кипятись! Правильно ребята делают. После завтрашнего выступления к тебе могут такие «посетители» завалить… Лучше позвони и назови парням всех, кого они могут пропускать без досмотров. Я генералу скажу, чтоб на окна палаты пуленепробиваемые стекла поставили. Хотя бы с внутренней стороны закрепили на время, пока ты в корпусе.

Степанова послушалась. Вышла в коридор. Спросила у медсестры номер охранников внизу. Позвонила и продиктовала целый список посетителей, которые к ней могут пройти свободно и в любое время. Вернулся Игнат, с посвежевшим после умывания лицом. Марина сама разделила принесенный обед пополам. Ему положила на тарелки, а себе оставила в кастрюльках:

— Ешь, Игнат. Нам с тобой снова работа предстоит.

Он попытался отказаться:

— Мне медсестра сообщила, что нам обед принесут через полчаса.

Степанова кивнула:

— Принесут и тот съедим! А пока ешь домашнее. Зоя прекрасно готовит.

Подруга улыбнулась:

— Не лучше тебя. Олег все уши прожужжал тушеным зайцем.

Маринка вспомнила и вздохнула:

— Второй сгорел. Эх, жалко! Надо было мне тогда обоих готовить…

Олег вздохнул:

— Не съели бы! Костя про улара нам рассказывал… Знаешь, что он нам показал? Портрет Саши, тобой нарисованный в Афганистане. Он его с тех пор хранит. Зоя сказала, что это твой первый муж. Костя все эти годы был не уверен.

Капустин внимательно прислушивался к разговору, уплетая картошку с котлетой. Степанова вздохнула, вспомнив тот день:

— Знаешь, Олег, ты только не упрекай меня в тщеславии и так далее. Но я в последнее время представляю себя узенькой речушкой, в которую впадает множество ручьев. С каждым ручьем все шире становлюсь. Вот один ручеек в сторону свернул, вот второй, а потом они снова ко мне прижались. А вот ручеек в песке пропал. Так и жизнь, то сталкивает, то разводит. То теряю друзей, то нахожу новых. Глупости говорю, да? У тебя такое выражение странное…

— Нет. Не глупости. Правильно говоришь. Твоя жизнь, действительно, как река и ручьи-люди всю жизнь будут к тебе стремиться. Ты умеешь притягивать к себе. Забыть тебя, хоть раз столкнувшись в деле, невозможно.