В машине наступила тишина. Подполковник, получивший жестокую отповедь от сержанта, смотрел в окно перед собой и не поворачивался. Он и сам понимал, что невольно обидел Шергуна. Солдат украдкой поглядывал в зеркальце на женщину и полковника. Марина немного успокоившись, попросила водителя:

— Коля, проедь по Тверскому и останови машину за квартал от метро. У нас есть три минуты, дай карту и едь помедленнее, чтобы я успела прочертить маршрут.

Водитель открыл бардачок и достал свернутую карту Москвы. Включил свет в машине. Она попросила:

— Олег, ты не мог бы повернуться спиной? Я на нее карту положу и немножко почерчу, а то на коленях…

Он без слов повернулся. Козлов наконец обернулся. Виновато сказал:

— Простите меня, Олег Маркович, не подумав брякнул. И вы простите, сержант. Я ведь понимаю, что с проверенным человеком легче на задание идти.

Марина, не отвлекаясь от карты, извинилась:

— Вы меня тоже извините, Сергей Иванович, за вспыльчивость. Вот, держите, передайте генералу и чем быстрее, тем лучше. Карту никому не показывайте. Помогите Олегу выйти, а то он головой может удариться.

Шергун проворчал:

— Что ты обо мне, как о маленьком заботишься? Сам выйду.

Она отшутилась:

— Шишек ты успеешь наставить без меня, а пока придется терпеть опеку.

К удивлению Козлова, Олег довольно улыбнулся и промолчал.

Марина и полковник выбрались из машины и не спеша направились по Тверскому бульвару в сторону центра. По Камергерскому переулку вышли на Большую Дмитровку. Прошли мимо метро Театральная. Выбрались на Охотный ряд. Марина рассказывала Олегу о том, что видит вокруг. Многие прохожие оборачивались на них. Не так уж часто можно увидеть женщину-сержанта в полевушке и рослого крепкого полковника в черных очках. Постояли у здания Большого Театра. Марина прочитала спутнику афиши. По Театральному проезду, мимо здания Детского мира направились в сторону Лубянской площади. Степанова каким-то седьмым чувством поняла, что за ними идут. Тихо сообщила:

— Чую, я права. Колька идет за нами. Увидеть пока не могу. Насторожу, если вертеться стану.

Шергун вздохнул. Свернули на Рождественку. Дошли до пустынной Пушечной улицы и повернули направо. Узенькая улочка с серыми нависавшими домами и плохо освещавшими территорию фонарями, навевала тревогу. Она прижалась щекой к его плечу и шепнула:

— Олег, я тебе в карман нож положила.

Прошли всего мимо одного здания, когда Марина вдруг толкнула полковника к стене, прикрыла собой и резко обернулась:

— Только тронь Олега!

Перед ней, в какой-то паре метров, стоял Горев с ножом. Длинное и узкое лезвие тускло поблескивало. Он ошеломленно глядел на женщину:

— Просчитала? Где ваши?

Она, жестко глядя на него, ответила:

— Оглянись.

Он быстро обернулся, но и этого мгновения хватило, чтобы в ту же секунду нога женщины вышибла нож из его руки. Он отлетел метров на десять в сторону и зазвенел о брусчатку. Колька с усмешкой покачал головой:

— Ты обманывать научилась…

Степанова заметила появившихся за спиной Ахмада спецназовцев:

— Не совсем, Николай… Сдавайся, ты окружен. С этой улицы нет выхода для тебя.

Горев хотел рассмеяться и вдруг увидел выбегающие впереди фигуры. Смех застыл на красивых губах. Обернулся: сзади стоял ровный ряд мужчин в пятнистой форме. Он озверел, когда понял, что угодил в клетку:

— Сука! Ты все же переиграла меня. Получай!

Степанова была готова к появлению второго ножа, но не успела поставить блок, настолько быстро появился второй клинок. Ахмада, к его великому изумлению, опередил слепой полковник. Все это время он держался Марине за плечо и чутко прислушивался. Олег шагнул навстречу. Молча, на звук, с силой выбросил вперед руку. Когда Горев готов был вонзить в горло Марины нож, кулак Шергуна впечатался в его лицо и отбросил нападавшего на добрых полтора метра. С обоих сторон к троим людям бросились бойцы спецназа. Николай еще крутил головой, приходя в себя от крепкого удара, а на его руках уже защелкнулись наручники. Все было кончено.

По улице к Марине и Шергуну бежал генерал-полковник Бредин в распахнутой серой шинели. Ни шарфа, ни фуражки на нем не было. Волосы растрепались от бега и торчали во все стороны. Галстук, который он всегда расстегивал в кабинете, сполз вместе с булавкой вниз и держался «на честном слове». Генерал не вспомнил, что у него явное нарушение формы одежды и солдаты смотрят. Он бежал к друзьям, не в силах поверить, что Ахмад схвачен. Женщина горько плакала, уткнувшись в грудь Олега. Только в эту секунду до нее дошло, что он спас ее от смерти. Шергун, крепко притиснув ее к себе, спрашивал:

— Я что, убил его? Я убил?

Она из-за рыданий не могла ответить. Один из спецназовцев расслышал вопрос и вполголоса сказал:

— Вы взяли Ахмада и спасли сержанта от смерти. Он живой, только слегка оглушен. Удар был крепок!

Олег, продолжая прижимать Маринку к себе, сполз по стене. Она испугалась, что ему плохо и забыв про слезы, закричала:

— Олег ранен! Врача сюда!

Шергун радостно засмеялся, притиснув ее голову к плечу:

— Дурочка, я просто не ожидал, что смогу ничего не видя, победить волка.

Горева подняли и повели. Но он двинул мощными плечами, отбрасывая конвоиров в стороны. Обернулся, яростно глядя на слепого полковника:

— Ты не жилец теперь, полковник!

Марина перестала рыдать. Остановила бросившихся к Ахмаду спецназовцев взмахом руки и парни остановились. Женщина встала. Помогла подняться Олегу. Подошла вплотную к Ахмаду и сказала, глядя в глаза:

— Только тронь его… По твоему приказу схватили Олега, из-за твоих бандитов он ослеп, а сегодня он — слепой! — взял тебя, матерого волка, голыми руками. Тебя, такого сильного, здорового и вооруженного! Вы квиты и ты не имеешь права ему мстить, если все еще считаешь себя мужиком. Понял? Только тронь, я твои кости из могилы выдерну и раскидаю. Просчитала тебя я, запомни! Спасибо, ребята! У меня все. Можете вести!

Николай не сводил взгляда с ее горящих глаз. Широкие плечи Горева обвисли, когда он развернулся и под конвоем двинулся в сторону управления. Бредин долго тряс руку Шергуна. Он никак не мог заговорить, чувствуя, что горло перехватило от избытка чувств. Несколько раз обнял Маринку и хрипло спросил:

— Каким образом ты догадалась, где он может прятаться?

— Потом… В кабинете расскажу, Евгений Владиславович. Олег замерз и мне честно говоря, не жарко. Мы же после парной оба. Да и у вас видок, прямо скажем, не генеральский!

Бредин оглядел себя и усмехнулся. Еще раз потряс руку Шергуна:

— Олег Маркович, я все видел! Лихо вы его уложили! К награде представлю обоих. Это же надо — днем целый отряд упустил бандита, а вечером двое взяли его без жертв!

Они вошли в здание разведуправления. Солдат на входе бросил руку к шапке. Марина и Олег не стали предъявлять пропуска и спокойно прошли вслед за Брединым. Поднялись наверх. Козлов сидел за столом. Сразу вскочил:

— Ну, что?

Вопрос прозвучал слишком по-граждански, но генерал-полковник не обратил внимания и ответил:

— Взяли! Олег Маркович его уложил, нашему спецназу осталось только наручники надеть. Марина права была. Пошли, рассказывай…

Вошли в кабинет. Евгений Владиславович поставил чайник. Марина сбросила бушлат, забрала полупальто у полковника и повесила одежду на стойку. Шергун пригладил волосы ладонью. Они устроились на диване. Генерал оседлал стул напротив, облокотившись на спинку. Потребовал:

— Рассказывай, Марина, как узнала, что он тут бродит?

Женщина пожала плечами:

— Я и сама толком объяснить не могу. Вдруг подумала: Колька наверняка знает, что меня в Чечне нет. В аэропорту он видит засаду. Связывает ее со мной. Мое московское жилье он не знает. Зато ему известен адрес управления. Знает, что я приду туда, как-только узнаю о неудаче в аэропорту. Вот и все.

Генерал встал и подошел к кипевшему чайнику. Обернулся, забрасывая пакетики с чаем в чашки: