Лесничий усмехнулся:

— Вообще-то я вами доволен! Крепко взялись за дело. Ну, что же продолжайте ваши “воспитательные меры”. Я и другим лесникам передам ваш опыт.

Степанова подбросила начальство на санях в деревню. Ковалев попытался отказаться:

— Да я и сам дойду!

Она усмехнулась:

— У меня картошка закончилась, а Юлька страсть как пюре любит. Да и в магазин надо. Не думаю, что сегодня кто полезет, снег слабый. Так что поехали!

В тот же день сынишка изъявил горячее желание уехать с матерью на кордон. Пока она ездила в магазин за продуктами, он спорил с бабушкой. Елена Константиновна пыталась уговорить внука остаться, но мальчишка твердо заявил:

— Я к маме хочу! Сама же говорила — вот весна наступит и поедешь.

Иван Николаевич был настроен более оптимистично:

— Лена, пусть едет. Через неделю он в лесу соскучится и сам запросится назад. Это же кордон! Стоит ли запрещать? К тому же Марина мать и он, по сути, должен жить с ней.

Жена, скрепя сердце, согласилась. Когда Степанова вернулась домой, одежка Сашки была уже собрана, вместе с кучей игрушек, а сын закричал, прижимаясь к ней:

— Мама, можно я с тобой? Бабуля не против.

Марина улыбнулась Саше:

— Конечно! Я и сама хотела предложить, да думала ты в лес не поедешь.

Погрузила сумки на сани, сверху положили с отцом несколько мешков картошки. Закутав дочь и сына в одеяло, устроила их между мешками и направилась на кордон, идя рядом с санями с вожжами в руках. Временами глубоко проваливалась в снег, но садиться на груженые сани все равно не стала, жалея лошадь. Так и шла до самого домика. Дети на санях тихонько возились. Временами Юлька начинала смеяться. У матери сложилось впечатление, что брат с сестрой понимают друг друга, не смотря на большую разницу в возрасте. Девочке было лишь три месяца, хотя выглядела она на все пять, а мальчику пошел седьмой год.

Иван Николаевич ошибся. Сашка не только не желал возвращаться, он вообще не вспоминал о деревне. Бабушка приходила на кордон, уговаривала его вернуться, но он не желал слушать:

— Как ты не поймешь, бабуля, мне же здесь интересно! Здесь мама!

В апреле он уже вовсю самостоятельно возился с Юлькой, отпуская мать копать огород. После старого лесника тот еще не успел покрыться дерном и копать было легко. Степанова самостоятельно вспахала на лошади и засадила картофельник. Полностью засадила огород. Дочка пробовала ползать и с удовольствием трясла игрушки, все пробуя на зуб. Шестилетний брат внимательно следил, чтобы в ее цепкие ручонки не попалось что-то мелкое.

Еще зимой привела купленную в колхозе корову. Весной завела пару поросят и около полусотни куриц и уток. Благо водоплавающей птице было где развернуться: дом находился на берегу озера. Привезла от родителей двух овечек с ягнятами и барана. Двор и сарай при доме были огромными и места хватало всей живности.

В мае у Марины начались проблемы с браконьерами. Утки и гуси образовывали пары, откладывали яйца, насиживали их. Люди продолжали отстрел, хотя охотничий сезон уже закрылся. Не один раз в течение мая и всего лета лесничихе пришлось выступать против браконьеров и порубщиков. Каждый раз Марина выходила победителем. Безжалостно штрафовала и конфисковывала ружья. Никакие уговоры “пойти на мировую” и предложенные взятки не помогали. Драться с ней никто не рисковал.

Прошло лето, за ним наступила осень. Саша отправился в деревню к радости Елены Константиновны, хоть ему и не хотелось. Он пошел в школу в первый класс. Среди сверстников выделялся высоким ростом, кудрявыми черными волосами и смуглой кожей. Уже через пару месяцев стал лучшим учеником в классе. Осенние каникулы провел у матери на кордоне. Юлька пошла в девять месяцев и брату заботы хватало. Приходилось следить в оба, чтобы она не успела что-то стянуть со стола и опрокинуть на себя.

Происшествия на кордоне случались все реже и реже. Люди в окрестных деревнях наконец-то поняли, что с лесничихой лучше поступать по закону. Ее нельзя купить и уговорить. Выправляли документы для заготовки дров и для осенней охоты. Платили деньги в конторе. С оплаченными разрешениями приходили к ней на кордон и она выделяла участки.

Перед Новым Годом Марина неожиданно получила поздравительную открытку от Юрия Лозового. Телеграммой пригласила его с семьей в гости. Ответ с согласием пришел через сутки. Тридцать первого декабря Степанова встала рано. Накормила скотину. Протопила русскую печь, поставив чугуны с пойлом для скотины и чугунки со щами и картошкой для себя. Сразу же протопила маленькую печь. Закрыла заслонку пораньше, чтобы тепла хватило на целый день и в подвале ничего не померзло из овощей. Запрягла лошадь, накинув ей на спину войлочную попону. Забросала сани сеном и кинула пару овчинных тулупов и ватное одеяло сверху. Одела дочь, закутала ее в санях в одеяло и поехала встречать гостей.

На улице было еще темно. Предрассветная синева окутывала лес. Заиндевевшие ветви свисали вниз сказочной бахромой. Месяц еще не успел исчезнуть и несколькими яркими звездами подмигивал женщине с высоты. Щеки уже через сотню метров начало покалывать: мороз был не слабым. Снег хрустел под ногами и копытами. Морда лошади вскоре заиндевела. Юлька заснула через пять минут после выезда из дома.

Она оставила дочь и лошадь в деревне. Каурого распрягла и завела в сарай, не снимая попоны, чтобы уставшая коняжка не простыла. Через час Иван Николаевич напоил лошадь теплым пойлом. Степанова спокойно добралась до города на автобусе. Зашла в автостанцию и принялась ждать нужного автобуса. Он вскоре появился на станции.

Через заснеженное окно “Икаруса” Марина заметила старого друга. Юрий поздоровел и поправился. Он был одет в темно-синюю куртку с капюшоном, джинсы и шапку из норки. Его жена оказалась худенькой блондиночкой в сером пальто с большим песцовым воротником и такую же шапку, из-под которой выглядывали коротко остриженные волосы и огромные светло-карие глаза, выглядевшие удивленными. Из автобуса Юрка выбрался с девочкой на одной руке и сумкой в другой. Он тут же бросил поклажу. То, что на руках у него ребенок, ничуть не помешало ему обхватить Маринку за плечи и крепко прижать к себе:

— Здравствуй, Искандер! — Обернулся к остановившейся рядом жене, державшей за руку старшую дочь: — Вот она, моя спасительница! Знакомьтесь! А это Лена, жена. Наша гвардия Маринка и Сашка.

Марина разрыдалась, глядя на его детей. Лозовой, смущенно поглядывая на жену, неловко принялся утешать:

— Марин, ты чего? В Афгане не ревела, а тут на тебе! Я Лене рассказывал, какая ты сильная, а ты…

Жена оттолкнула его в сторону и обняла Марину. Посмотрела с укоризной на мужа:

— Дурак ты! Женщина и на слабость право имеет.

Через пятнадцать минут сели в автобус и отправились в деревню. Степанова рассказала по дороге новости:

— Собиновы сейчас на Урале служат. Петру Леонидовичу два года осталось. Варнавин сейчас в Москве, где-то в Генштабе обитает. Тут письмо прислал, пишет, что тоже еще пару лет и на пенсию уйдет. Жалуется на здоровье. Где Павел Малых, не знаю. Надо бы у Шурановых поинтересоваться…

Вышли на остановке и всей компанией направились к Ушаковым. Елена Константиновна и Иван Николаевич уже накрыли для гостей стол. Чета Лозовых ничего не знала о том, что у Марины появилась дочь. Она ни единым словом не обмолвилась об этом по дороге, решив удивить Лозового. Юрий считал, что она просто уволилась из армии, даже о ее коротком замужестве он не знал. Когда они с женой раздевались, из комнаты, держась за руку Саши, вышла розовощекая толстушка с сумрачными серыми глазами и потребовала у Марины:

— Мама, Юля домой коцет!

Он был сражен наповал. Присел, разглядывая чудо в серой юбочке и спросил:

— Эт-т-то еще что за явление?!.

Девочка строго уставилась на него и вполне внятно ответила: