«Но философы, — писал Маркс, — не вырастают, как грибы из земли, они — продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях. Тот же самый дух, который строит железные дороги руками рабочих, строит философские системы в мозгу философов…

Так как всякая истинная философия есть духовная квинтэссенция своего времени, то с необходимостью наступает такое время, когда философия не только внутренне, по своему содержанию, но и внешне, по своему проявлению, вступает в соприкосновение и во взаимодействие с действительным миром своего времени. Философия перестает тогда быть определенной системой по отношению к другим определенным системам, она становится философией вообще по отношению к миру, становится философией современного мира».

Энгельс постепенно отошел от «Свободных». Только личная дружба с Эдгаром Бауэром оставалась связующей ниточкой, которая, однако, сразу оборвалась, как только Энгельс некоторое время спустя очутился в Манчестере среди английских рабочих.

В середине 1842 года Энгельс выступил в «Немецком ежегоднике» со статьей, направленной против абстрактной критики, он призывал к политической борьбе.

Печатные работы Освальда (Энгельса) привлекали все большее внимание и вызывали множество догадок об авторе. Некоторые утверждали, что это псевдоним самого Гуцкова. С тем большим удивлением была встречена статья Ф. Освальда, в которой он осуждал представителей «Молодой Германии» за их недостаточно четкие взгляды, путаницу в философских понятиях, слабость идейных позиций в литературных произведениях.

Портрет Карла Маркса 40-х годов

Женни фон Вестфален, жена К. Маркса

Пытливый аналитический ум Энгельса находился в постоянном поиске истины, отметал все устаревшее, отжившее, промежуточное, половинчатое. Огромным злом для развития Германии были литераторы и философы, отстаивавшие так называемую «золотую середину», то есть пытавшиеся примирить веру и безверие, революцию и контрреволюцию, философию реакционную и прогрессивную. Типичным представителем такого рода «мыслителей» был литератор младогерманского течения, редактор «Кенигсбергской литературной газеты» Александр Юнг. Против него и направил Энгельс свое окрепшее после жестоких схваток с Шеллингом копье. Он напечатал в 1842 году в «Немецком ежегоднике» статью, в которой, критикуя книгу Юнга о современной немецкой литературе, высказал все, что передумал за последний год, все, что накипело в его сердце против разочаровавших его своей мелкотравчатостью литераторов «Молодой Германии». Энгельс писал о А. Юнге:

«Теперь он выступает с упомянутой выше книгой и выливает на нас целый ушат неопределенных, некритических утверждений, путаных суждений, пустых фраз и до смешного ограниченных взглядов. Можно подумать, что со времени своих «Писем» он спал. Ничему не научился, ничего не позабыл. Отошла в прошлое «Молодая Германия», пришла младогегельянская школа, Штраус, Фейербах, Бауэр; к «Jahrbucher» привлечено всеобщее внимание, борьба принципов в полном разгаре, борьба идет не на жизнь, а на смерть, христианство поставлено на карту, политическое движение заполняет собой все, а добрый Юнг все еще пребывает в наивной вере, что у «нации» нет иного дела, кроме напряженного ожидания новой пьесы Гуцкова, обещанного романа Мундта, очередных причуд Лаубе. В то время как по всей Германии раздается боевой клич, в то время как новые принципы обсуждаются под самым его ухом, г-н Юнг сидит в своей каморке, грызет перо и размышляет о понятии «современного». Он ничего не слышит, ничего не видит, ибо по уши погружен в груды книг, содержанием которых сейчас уже не интересуется больше ни один человек, и силится очень точно и аккуратно подвести отдельные вещи под гегелевские категории».

Для Энгельса литераторы «Молодой Германии» были лишь временными попутчиками, с которыми он теперь порывал. Во всякой идейной борьбе, говорил Энгельс, во всяком движении всегда существует некая категория путаных голов, которые чувствуют себя отлично, пока вода мутна. Но когда самые принципы уже выкристаллизовались, когда элементы обособились, тогда настает время распрощаться с этими никчемными людьми и окончательно с ними разделаться, ибо тогда ужасающим образом обнаруживается их пустота.

Энгельс распознал в этих либералах от литературы обыкновенных врагов революции, и этим объясняется столь суровая оценка деятелей «Молодой Германии» и сторонников «золотой середины».

Не стихийное течение событий, а революционное действие — вот что важно для развития истории — таков вывод Энгельса.

В статье об А. Юнге Энгельс делает первый шаг к материалистическому миропониманию. В ответ на нападки Юнга на «Сущность христианства» Фейербаха, в которых редактор кенигсбергской литературной газеты пытался доказать, что Фейербах придерживается примитивных земных позиций, не учитывая, что земля — лишь незначительная часть безграничной вселенной, Энгельс не без злого сарказма писал:

«Вот так теория! Как будто на луне дважды два — пять, будто на Венере камни бегают как. живые, а на солнце растения могут говорить? Как будто за пределами земной атмосферы начинается особый, новый разум, и ум измеряется расстоянием от солнца! Как будто самосознание, к которому приходит в лице человечества земля, не становится мировым сознанием в то самое мгновение, когда оно познает свое положение как момент этого мирового сознания!»

По мнению Энгельса, перешедшего к этому времени окончательно на революционно-демократические позиции, топор уже занесен над корнем дерева королевеко-прусской монархии.

В статье «Фридрих-Вильгельм IV, король прусский», написанной осенью 1842 года, Энгельс говорит о неизбежности и необходимости революционного свержения самодержавия в Германии. Он доказывает, что лишь переворот, осуществленный народом, может покончить с «христианским государством». Не критика и преобразование старого государства, к чему стремились младогегельянцы, а народная революция и создание нового государства — таков вывод, к которому пришли Энгельс и Маркс почти одновременно, независимо друг от друга. Этим они значительно ушли вперед от других младогегельянцев, которые навсегда застыли на идее реформ прусского королевства путем его критики.

Энгельс закончил военную службу и вернулся в отчий дом в Бармен. К концу срока пребывания в Берлине он порвал с группой «Свободных», от которых тщетно требовал, чтобы они, по примеру Бернс, перешли к политической борьбе. Это должно было бы сблизить его с Марксом. Однако их первая встреча, когда Энгельс, направляясь в Манчестер, посетил Маркса в редакции «Рейнской газеты», была холодной, и ничто не предвещало той небывалой в истории человеческих отношений дружбы, которая позднее спаяла навсегда этих двух людей.

Многие десятилетия спустя, вспоминая свою первую встречу с Марксом, Энгельс писал: «Когда я по дороге в Англию опять явился около конца ноября в редакцию «Рейнской газеты», то застал там Маркса. При этом случае произошла наша первая, очень холодная встреча. Маркс выступил в это время против того, чтобы «Рейнская газета» стала проводником главным образом богословской пропаганды, атеизма и т.д.».

Сходство и различие в духовной сущности Маркса и Энгельса ясно обнаружилось уже в их молодые годы. Оба были людьми прямого практического действия, презирали фразерство, позу. Стремление не только к познанию, но к изменению мира вызывало у них отвращение ко всему мистическому, расплывчатому, утопическому и реакционному. Они обобщали разрозненные факты, они требовали революционного вмешательства в жизнь

Энгельс воспринимал и усваивал все быстро, писал споро, легко отыскивал наиболее существенное в предмете. В отличие от Маркса, он рано столкнулся с противоречиями в своей семье и познал истинные условия существования человека. Различие между богатством родного дома и нищетой, лицемерие религии навсегда остались в его сердце прямым укором действительности. Одновременно он дополнял знакомство с обществом теоретическими познаниями.