Отряд, присланный на смену, прибыл в крепость в начале июня, когда на ветвях тамариска распускались зеленые почки. С тех пор как был получен приказ о возвращении, Со Май все время был занят то стычками с гуннами, то полевыми работами, и у него не было времени подумать об аланке. Она же, казалось, все чаще задумывалась о своём будущем. В её маленькой головке шевелились тревожные мысли. Возьмёт ли Со Май её с собой в Китай? А если да, смогут ли они там жить так же, как до сих пор? Когда она спрашивала его об этом, он всегда отвечал ей коротко: "Ну конечно, я возьму тебя с собой". Со Май действительно собирался увезти её в Китай. Но когда в его памяти всплывали улицы и дома Ланьчжоу и Цзюцюани, он чувствовал, что женщине варварского племени там не место. Все в ней было не таким: и волосы, и глаза, и речь, и цвет кожи. Однако Со Май гнал такие мысли прочь. Он вообще не привык долго раздумывать, а уж из‑за бабы и вовсе нечего было ломать голову.

Войско, пришедшее на смену, было в два раза больше отряда Со Мая. После того как он передал новому коменданту, молодому военачальнику, все дела, возвращающиеся в Китай провели в крепости ещё три дня. Со Май не спешил уходить из колонии, которой было отдано столько трудов, да и хотелось дождаться, пока кончатся дожди и установится ясная погода.

В день выступления новый гарнизон с почётом проводил отряд Со Мая в путь. За воротами собралось сотни две местных жителей, пришедших попрощаться с солдатами. Колонна двинулась по дороге, которую они сами когда‑то проложили. Небо было ясным, сухой свежий ветерок шелестел листвой тополей и тамарисков, посаженных вдоль дороги, которая вела от крепости прямо к Кумхэ.

Выйдя на берег, Со Май увидел ту же картину, что и несколько лет назад. Широко разлившаяся река бурлила, выйдя из берегов.

Переправиться решено было во что бы то ни стало. Никому не хотелось возвращаться в крепость. В этом и Чжан, и остальные помощники Со Мая были единодушны. Так считали и все солдаты: не может войско, один раз уже заставившее Кумхэ покориться и прославившееся этой победой, отступить перед тем же врагом.

— Надо пробиваться с боем на ту сторону, — сказал один из командиров. Однако Со Май решил остановиться и подождать до утра. В первой половине дня погода стояла ясная, но с вечера пошёл дождь, который постепенно усиливался.

Перед рассветом Чжан вошёл в палатку военачальника и доложил, что река, впитав в себя дождевую воду, разлилась ещё шире. Чтобы не стоять тут несколько дней, а то и недель, сказал он, надо сразиться с рекой, и чем скорее, тем лучше.

Оставив Чжана в палатке, Со Май вышел наружу один. Светало. Под проливным дождём военачальник подошёл к берегу. Вода со вчерашнего дня явно прибыла. Долго он стоял так — одна–единственная мысль не давала ему покоя. Подобное он испытывал впервые, и время тянулось мучительно долго.

Наконец он вернулся в палатку и, оборотившись лицом к Чжану, ожидавшему ответа, тихо, но отчётливо сказал:

— Принесём в жертву женщину.

Ошеломлённый Чжан уставился на своего командира. Единственной женщиной в отряде была аланка. Вновь обретя Дар речи, он поблагодарил Со Мая за принятое решение и сказал, что хотел и сам это предложить, но не решался. Потом повернулся и быстро вышел.

Вскоре до слуха Со Мая донёсся пронзительный женский крик. Это кричала аланка, которую вытаскивали из соседней палатки. Её вопль разорвал ночную тишину и напомнил почему‑то Со Маю крик диких птиц, который ему много раз приходилось слышать по ночам в горах во время последнего тяжёлого похода против гуннов.

Когда рассвело, Со Май построил солдат на берегу. Дождь кончился. То ли от этого, то ли ещё отчего, но грязно–жёлтый поток, поглотивший аланку, несколько присмирел.

— Если переправляться, то сейчас, — стал торопить командира Чжан.

Войско прошло несколько сотен шагов по берегу, выбирая место для переправы, и разделилось на несколько групп. Первая из них вошла в воду. Поток изо всех сил пытался снести людей и животных, сорвал несколько тюков, притороченных к спинам лошадей, но все же группа достигла противоположного берега без потерь. Ни один солдат не погиб — и это из‑за того, что мы принесли в жертву женщину, сказал Чжан. Со Май промолчал, он и сам так думал.

Группы солдат переправлялись на другой берег одна за другой. Со Май послал коня в реку во главе последней из них. Со времени начала переправы поток, казалось, стал ещё спокойнее. Благополучно перебравшись на другой берег, военачальник почувствовал острую жалость и признательность к принесённой в жертву аланке. С его плеч вдруг словно упала огромная тяжесть, о существовании которой он до этого момента и не подозревал.

Войско снова двинулось в путь. Со Май с Чжаном ехали впереди. Вдруг Чжан остановил коня и закричал:

— Смотрите!

Натянув поводья, Со Май взглянул туда, куда показывал помощник.

С дальнего края равнины, занимая весь горизонт, двигалась какая‑то плотная текучая масса, напоминавшая жёлтую лаву. Со Май не понял, что это такое. Жёлтая полоса неуклонно надвигалась, постепенно поглощая пустыню.

— Что это?! — закричал Со Май. Ни Чжан, ни остальные воины не могли ему ответить. "Что это такое? Что это?!" — шумели солдаты.

— Вода–а! Это наводнение! — раздался чей‑то крик. И все поняли, что жёлтая стена, надвигающаяся на них по пустыне, — это огромная масса воды, гигантское наводнение. Грязные потоки где‑то медленнее, где‑то быстрее поглощали сушу, вырываясь вперёд зловещими языками.

— Что будем делать? — спросил Чжан. Но Со Май не находил спасительного решения.

— Скорее вниз, по течению реки! — крикнул он. И справа и слева был грозный враг — вода, спасение могло быть только ниже по течению. Люди, кони, верблюды, смешав ряды, бросились сломя голову прочь. Карабкаясь по холмам, отряд бежал по равнине на юго–восток. Но вот все остановились — дальше пути не было. Перед ними расстилалось безбрежное море — ниже по течению все тоже было затоплено.

Отряд изменил направление бега и бросился на северо-восток. Но вскоре путь им опять преградила вода. Солдаты ринулись было в другую сторону, но тут Со Май увидел, что грязно–жёлтое покрывало вод скрыло землю уже у ближних холмов.

— Всем подниматься на холм! — приказал он, и в тот же миг люди и животные, толкаясь, бросились к ближайшей возвышенности. На лицах солдат была написана такая ярость, смешанная с отчаянием, какой не увидишь и в сражении.

Со Май поднялся на вершину холма. Люди и животные ^сгРУДились там, словно притянутые гигантским магнитом. Со Май сверху осмотрел равнину. Все низины были залиты водой, и бескрайняя пустыня превратилась в огромное мутное море. Волны его бушевали всего за два холма от их пристанища.

Тут Со Май заметил ещё кое‑что. Далеко на северо-западе море вздымалось бурунами, и там, среди грязных вод, еле заметно торчала верхушка крепостной стены. Как ни велико было расстояние, ошибиться Со Май не мог. Это могла быть только его крепость, которую он сам построил и в которой все они жили до вчерашнего дня. Дома крестьян и поля, наверное, уже под водой, подумал он. А скоро это мутное море проглотит и его вместе с войском. На какое‑то мгновение в памяти Со Мая всплыла легенда о Городе Дракона, которую рассказала ему аланка в их первую ночь. Но воспоминание сразу же унеслось прочь. Легенда была ничуть не страшнее того, что теперь происходило наяву. Времени раздумывать не оставалось. Душу Со Мая охватила обжигающая ярость. Он решил дать наводнению бой. Победить в этой схватке или погибнуть — другого выхода не было.

Со Май отдал приказ, и воины с готовностью подчинились. Всем было понятно, что, если не начать действовать, отряд погибнет.

Загремели барабаны, раздался боевой клич. Войско разделилось на две колонны. Первую возглавил Чжан, вторую — сам Со Май. Сначала с холма в атаку пошла колонна Чжана. Солдаты разом бросились вперёд. Вскарабкались на соседний холм, побежали по его склону вниз. Со Май смотрел им вслед, и ему казалось, что атака бессмысленна. Атакующая колонна и водяной вал быстро двигались навстречу друг другу. Вот они столкнулись у подножия холма, и в ту же минуту колонны Чжана не стало. Поток проглотил её шутя, в один миг.