Сталин. Конечно, все эти вопросы рано или поздно встанут.

Черчилль. Учитывая все это, я тоже предлагаю создать репарационную комиссию, которая вела бы всю работу в секретном порядке.

Рузвельт. Я тоже помню Первую мировую войну и помню, Соединенные Штаты потеряли огромное количество денег. Они ссудили Германии более десяти миллиардов долларов. Но на этот раз мы не повторим своих прежних ошибок. Я согласен с Черчиллем, что нужно подумать о будущем Германии. Но Соединенные Штаты не хотят, чтобы в Германии жизненный уровень населения был выше, чем в СССР. Мы желаем помочь Советскому Союзу получить из Германии все необходимое, что они просят. Мы также хотим помочь англичанам увеличить их экспорт и занять место Германии на рынках сбыта. Я согласен создать репарационную комиссию по изучению нужд СССР и других европейских стран. И согласен, чтобы эта комиссия работала в Москве. Но вместе с тем я уверен, будет невозможно покрыть все за счет репараций. Германии нужно оставить столько промышленности, сколько нужно, чтобы немцы не умирали с голоду.

Сталин. Я хотел бы ответить в нескольких словах. Во-первых, господин Черчилль говорил о неудачах с репарациями после прошлой войны. Да, тогдашний опыт оказался неудовлетворительным. Но почему? Причина крылась не в том, что общая сумма репараций с Германии была слишком велика. На самом деле сумма была очень скромной: 30 миллиардов на 58 лет. Разве это много? Германия без труда могла бы заплатить такую сумму по состоянию своего национального богатства и национального дохода. Беда, однако, была в том, что союзники требовали с Германии репарации не в натуре, а главным образом в деньгах. Германия вынуждена была изыскивать эти деньги. Если бы союзники были готовы получить репарации в натуре, никаких осложнений не вышло бы. Но союзники этого не хотели. В результате сложилась неразрешимая проблема. Было и еще одно обстоятельство, которое способствовало неудаче с репарациями, — это политика Америки, Англии, Франции. Они инвестировали в Германию большие капиталы и тем самым поощряли немцев к невыполнению своих репарационных обязательств. Вот где корень неудач с прошлыми репарациями. Чтобы избежать трудности, мы предлагаем взимать все репарации в натуре. Будем надеяться также, что Америка и Англия на этот раз не станут финансировать Германию после окончания войны.

Рузвельт. Нет-нет, делать этого мы не собираемся.

Черчилль. Да-да, конечно не собираемся!

Сталин. При таких условиях нет причин сомневаться в реальности нынешних репараций. Во-вторых, господин Черчилль давал понять, что цифра репараций, на которую претендует Советский Союз, будет непосильна для Германии. Это едва ли справедливо. В самом деле, что означает цифра 10 миллиардов долларов? Она составляет всего лишь 10 % государственного бюджета США и равняется всего лишь шести месячным расходам Англии на войну. Можно ли в таком случае говорить о чрезвычайности выдвинутых Советским Союзом требований? Ни в коем случае. Скорее можно говорить об их излишней скромности. Эта скромность, однако, вытекает из стремления Советского правительства, не увлекаясь фантазиями, стоять на твердой почве возможного. В-третьих, вы подчеркивали необходимость предотвратить голод в Германии. Мы отнюдь не задаемся целью превратить Германию в голодную, раздетую и разутую страну. Наоборот, при выработке своего репарационного плана Советское правительство все время имело в виду создать условия, при которых германский народ в послевоенные годы мог бы существовать на базе среднеевропейского уровня жизни. Для этого у них имеются все условия. Далее. Нужно иметь в виду, послевоенная Германия будет совершенно свободна от расходов на вооружение, ибо она будет полностью разоружена. Это даст большую экономию.

Черчилль. Да, это очень важное соображение.

Сталин. Так что немецкому народу будет обеспечено приличное существование. Я думаю, основным принципом при распределении репараций должен быть следующий: репарации в первую очередь получают те государства, которые вынесли на своих плечах основную тяжесть войны и организовали победу над врагом. Эти государства: СССР, США и Англия. Возмещение должны получить не только русские, но также американцы и англичане. И притом в максимально возможном размере.

Черчилль. Если при обсуждении вопроса о репарациях я казался несговорчивым, то это лишь потому, что дома у меня есть парламент, есть кабинет. Если они не согласятся с тем, что Черчилль одобрил на Крымской конференции, то могут меня, пожалуй, и выгнать.

Сталин. Это не так-то просто: победителей не выгоняют.

Черчилль. А теперь я бы хотел обсудить вопрос о главных преступниках Германии. Я считаю, лучше всего было бы расстрелять главных преступников, как только они будут пойманы.

Сталин. Я полагаю, всех главных преступников надо прежде всего арестовать, осудить международным трибуналом, который мы создадим, и только после его решения приводить приговор в исполнение.

Рузвельт. Правильно. Я с маршалом Сталиным вполне согласен.

Сталин. Теперь нам надо договориться об условиях вступления Советского Союза в войну с Японией.

Рузвельт. Какие у вас будут предложения, маршал Сталин?

Сталин. Мы хотели бы взять на себя обязательство вступить в войну против Японии через три месяца после окончания войны с Германией на следующих условиях: первое — сохранение существующего положения Монгольской Народной Республики. Второе. Восстановление принадлежащих России прав, нарушенных вероломным нападением Японии в 1904 году, а именно: возвращение южной части острова Сахалин и всех прилегающих к нему островов. Интернализация торгового порта Дайрена и восстановление аренды на Порт-Артур как на военно-морскую базу СССР. Совместная с Китаем эксплуатация Китайско-Восточной и Южно-Маньчжурской железных дорог. Третье. Передача Советскому Союзу всей группы Курильских островов. Вот, пожалуй, и все.

Рузвельт. Ну что ж, я думаю эти условия приемлемые. Как, Уинстон?

Черчилль. Да, приемлемы. Можно с ними согласиться.

Рузвельт. Мы все свои решения по Германии и Японии подтвердим своими подписями.

Сталин. Это обязательно надо сделать, господин президент.

Черчилль. Я согласен.

Рузвельт. А теперь я предлагаю подвести итоги работы нашей конференции. Об этом я прошу кратко доложить Стеттиниуса.

Стеттиниус. Итоги. 1. Мы согласовали наши военные планы более тесно, чем это было раньше, для нанесения окончательного поражения врагу. Наши консультации здесь приведут к сокращению сроков войны. 2. Мы согласовали нашу общую политику и совместные планы оккупации Германии и контроля над ней. Наша общая цель — уничтожить германский милитаризм и нацизм и создать уверенность в том, что Германия никогда больше не будет в состоянии вновь угрожать миру. 3. Мы договорились созвать в Соединенных Штатах 25 апреля 1945 года конференцию Объединенных Наций для подготовки устава международной организации для поддержания мира. 4. Мы составили и подписали совместную декларацию об освобожденной Европе, которая предусматривает согласование политики трех держав и совместные действия их при обсуждении и разрешении политических и экономических проблем освобожденной Европы в соответствии с демократическими принципами. 5. Мы обсудили вопрос о Польше и достигли соглашения о совместном действии, гарантирующем свободную сильную демократическую и независимую Польшу согласно воле польского народа. 6. Мы договорились о создании дополнительной процедуры согласования вопросов между тремя державами в форме периодических встреч министров иностранных дел. 7. Мы согласовали условия вступления Советского Союза в войну против Японии. 8. Эта конференция вновь подтвердила наше общее убеждение, что продолжающееся и более тесное, чем когда-либо, сотрудничество и взаимопонимание между нашими тремя странами в деле организации мира, как и ведения войны, является священным обязательством. У меня все.