Шумеры, а вслед за ними и вавилоняне представляли богов в образе людей. Они приписывали им «сверхъестественные размеры и величественный облик, их черты лица были сверкающими, а изо рта их при каждом дыхании вырывался язык пламени. Боги обладали никогда не иссякающей силой, и никто не мог противостоять им»^[73]. Их изображения можно было отличить по определенным признакам. Установленные в храмах статуи представляли собой сидящие или стоящие фигуры в роскошных одеждах, с коронами или шапками на головах; в знак божественности на головных уборах были укреплены два или три бычьих рога. Сами статуи обычно состояли из деревянной основы, обитой золотом или другим металлом. Лица с большими вставными глазами могли быть вырезаны из слоновой кости или камня. Особенно драгоценные изваяния изготовлялись даже из чистого золота. В руках боги держали символы своей власти: Мардук, например, кольцо и жезл, а Эа — как бог воды — переполненный сосуд. У богов плодородия из тела или из плеч росли ветви, колосья и маковые головки. В этих изваяниях обитала, по мнению людей древнего Востока, сила соответствующего бога. Поэтому победители обычно увозили с собой статуи богов, которым поклонялись их поверженные враги, и стремились добиться от чужих богов помощи, принося им жертвы и подарки. Статуя Мардука, например, неоднократно увозилась из Вавилона в Ассирию и лишь спустя годы возвращалась обратно. Жрецы утверждали при этом, что бог разгневался и покинул страну. Однако чаще победители разбивали изображения чужих богов, чтобы лишить силы богов и страну. Сила божественных статуй могла быть, разумеется, использована и во благо. Так, митаннийский царь послал заболевшему фараону из Ниневии в Египет статую Иштар, дающую исцеление.

Реконструкция Дороги процессий в Вавилоне позволяет представить, какое впечатление она производила в свое время на посетителей города. Эта дорога имела в городе 300 м в длину и 16 м в ширину. На заднем плане видна часть Ворот богини Иштар. VI в. до н. э.

Представляя богов в облике людей, им приписывали человеческие качества. Хотя они считались бессмертными, они могли все же умереть, и их приходилось воскрешать с помощью воды жизни. Как и смертные, они нуждались в пище: после всемирного потопа, уничтожившего всех людей, за исключением Утнапиштима и его жены, боги при первом жертвоприношении набросились на еду, «жадные, как мухи». Подобно людям, они любили вкусно поесть, сопровождая еду вином и другими опьяняющими напитками, пили при этом сверх меры и качались, как пьяные. Они пользовались удобными кроватями и стульями. На ночь служители раздевали и укладывали в постель статуи богов, а по утрам их чисто умывали и причесывали. Между богами возникали ссоры, которые должен был улаживать верховный бог. Им не были чужды зависть, высокомерие и другие человеческие свойства. Они постоянно пытались перехитрить друг друга и вовсе не были всеведущими.

Задача жречества заключалась как раз в том, чтобы свести в единую картину эти столь разнообразные представления о богах, представления, созданные мифотворчеством в различные времена и в разных районах страны. Запутанное многообразие пытались упростить, давая — как уже отмечалось — шумерским богам семитские имена, устанавливая новую иерархию внутри божественной семьи, собирая и канонизируя мифы и сказания. Жречество учитывало при этом также новое соотношение сил, как мы это видели на примере возвышения бога Мардука. Многие почитаемые в отдельных городах и селениях божества были лишь местными модификациями главных богов. Они хотя и носили другие имена, но их значение и их функции полностью соответствовали значению и функциям великих образцов. Определенные черты наиболее уважаемых богов также могли приобрести самостоятельное значение и почитаться в качестве бога, носящего особое имя.

Какое влияние на население оказывали подобные усилия жречества, не всегда ясно. Конечно, унаследованные от старых времен представления удерживались более прочно, чем того хотелось жречеству. В глазах населения официальные божества иногда могли иметь меньшее значение, чем их старые городские боги. Люди предпочитали поклоняться определенным местным модификациям великих богов, более им известным. Им они охотнее доверяли свои печали и заботы, чем неприступным роскошным статуям в больших святилищах и храмах. В народе гораздо живее был мир героев, полубогов и демонов, мир, к которому принадлежали Думузи, Гильгамеш, а также семь мудрецов и другие персонажи. При их заступничестве было, вероятно, легче добиться того, чтобы великий бог услышал просьбу простого смертного. Их изображения были широко распространены среди населения в форме глиняных или деревянных фигурок, с которыми проделывались определенные церемонии. Без этих порождений народной веры не обходились даже цари, считавшие, что их дворцы находятся под особой защитой птицеголовых, крылатых и других сказочных существ, которые были изображены на каменных рельефах. Сложные теологические манипуляции жречества с числами, символами и звездами были, вероятно, известны и понятны лишь немногим людям. В народе же господствовали магия и искусство заклинаний.

Получить помощь богов и добиться их благосклонности можно было, выполняя определенные предписания. Эти предписания касались различных областей жизни и имели как культовый, моральный характер, так и юридический. Люди, например, не должны были совершать никаких грехов по отношению к богам, «не есть того, что противно богам, не пить воды из нечистой посуды, не клясться именем бога, воздевая к небу немытые руки, не сидеть перед лицом бога Солнца, не вторгаться на священный участок, а отверженным не должно прикасаться к людям»^[74] и т. д. Некоторые из этих предписаний связаны с гигиеническими соображениями, так как они требовали соблюдения телесной чистоты людей и запрещали им употреблять в определенное время года некоторые виды пищи. Заповеди о безупречной в моральном смысле жизни относятся к правилам общежития и уходят корнями в область семейных отношений, общинных обычаев, принятого в общине уважения к старшим. Эти предписания запрещали верующим в числе прочего: «говорить злое, отрицать вместо утверждения, не уважать отца или мать, ненавидеть старших братьев, входить (незваным) в дом ближнего, приближаться к жене ближнего, проливать кровь ближнего, рассеивать единый род, восставать против начальников, быть праведным на словах и грешным в душе, учить дурному и многое другое»^[75].

В юридических предписаниях речь шла в целом о делах, за совершение которых, по усмотрению законодателя, полагалось наказание. Проступки наказывались, следовательно, не только богами, но и людьми.

Если верующий следовал предписаниям, он мог надеяться, что боги будут милостивы к нему. Если же он нарушал хотя бы одну из заповедей, разгневанные боги могли покарать его болезнью и несчастьем. В более или менее абстрактных предписаниях речь шла лишь об обязанностях людей по отношению к богам. Столь же важны были труды на благо богов, регулярные жертвоприношения и исполнение культовых обрядов. Так как люди были с самого начала созданы именно для того, чтобы заботиться о богах, об их жизненных благах — как об этом говорилось в эпосе о сотворении мира, — то люди должны были приносить богам жертвы, установленные жречеством. При этом боги могли прогневаться, если им принесут не вполне безупречную овцу или недостаточно чистую муку. При помощи таких предписаний жрецы гарантировали себе лучший кусок и не допускали того, чтобы верующие принесли в храм что-либо не вполне доброкачественное. Нежелательно было, чтобы верующие сами совершали жертвенный обряд — выполнение этой церемонии было делом жрецов. Так, существовали, например, точные предписания о том, в каком порядке все должно было делаться: «Святую воду должен ты кропить, установить алтарь, заколоть жертвенного ягненка, положить правую часть туши и другие куски мяса, насыпать фиников, муки, поставить смесь меда и масла, установить курильницу с кипарисовой смолой, принести кунжутное вино и возлить его, пасть ниц, очистить курильницу, факел, чашу для святой воды, кедровый жезл и сказать затем, обращаясь к Шамашу…»^[76] — далее следует текст молитвы.