— Вы ее помните?
— Сибил Томас? Бойкая дамочка, за словом в карман не лезла. Старина Реджи познакомился с ней в баре, где она работала официанткой. Тоже любила заглянуть в стаканчик…
Фостер одним глотком допил свое пиво. Тяжело вздохнул.
— Как начинаешь рассказывать о семействе Томас, сразу хочется промочить горло.
Питерс с улыбкой достал из холодильника новую пару бутылок.
— Подвыпив, она не чуралась шумных развлечений, — продолжал довольный шериф. — Когда в клубе на той стороне озера бывали танцы, отправлялась туда на лодке.
— Но в ту злосчастную ночь в лодке оказалась не она, а ее сын.
— Случайность, просто случайность. Был субботний вечер, в клубе, как всегда, танцы, и Сибил хотелось развеяться, встретиться с друзьями. Но тут в доме что-то произошло. Какой-то скандал. Сэм побежал к причалу, сел в лодку, оттолкнулся от берега и завел мотор. Все произошло так неожиданно, никто и понять ничего толком не успел. Лодка загорелась, пожар, взрыв… в общем, трагедия.
— Это следует понимать так, — доктор Питерс побарабанил пальцем по столу, — что мать осталась в живых только потому, что произошла ссора и сын сел в лодку вместо нее?
Фостер пожал плечами:
— Можно и так сказать.
— А из-за чего произошел скандал?
— Ни имею ни малейшего понятия. И ничего не удалось узнать. Единственным свидетелем несчастья была Агнес. А из нее, как известно, слова не вытянешь.
— А Морин Томас? Несчастье произошло на ее глазах?
Шериф отодвинул в сторону бутылку из-под пива и зажег потухшую трубку.
— Очень может быть. По словам Агнес, Морин выбежала из дома вслед за мальчиком. В ту ночь она не пришла ночевать домой, потом две недели молчала. Никому не сказала ни слова. Никому… Я пытался задать ей пару вопросов, но она не ответила и смотрела сквозь меня… как будто меня не было. Даже жутковато, — шериф вздохнул. — Похоже, у девицы уже тогда начались нелады с головой. Хотя об этом никто и не логадывался.
— Или она была в шоке; — медленно произнес Доктор Питерс.
Шериф поднялся с места.
— Уже поздно, пора идти, док. Было очень любопытно вас выслушать. На вашем месте я не стал бы затевать ссору со старухой Томас. Сила все равно на ее стороне.
— Я знаю, — Питерс накинул плащ и вышел проводить гостя на лестницу.
— Если вы не направите девушку в клинику, она вызовет врачей из Нью-Йорка. Или прикажет отвезти в Гейнсвилл, где все пляшут под ее дудку. А что у Морин не все в порядке, вы и сами не отрицаете.
Врач проводил посетителя до дверей.
— Несомненно, у нее расстроены нервы, травмирована психика. Но это еще не повод, чтобы на всю жизнь заточить ее в клинику. Она нуждается втщательном обследовании, в поддержке…
— В этом я все равно ничего не смыслю, — хмуро пророкотал шериф. — Пусть разбираются врачи. Все, что я знаю — это то, что Ньюбери ждет-не дождется, чтобы она поскорее уехала. Могу я дать вам совету док? Не берите на себя ответственность. Вы же не психиатр. Старухе стоит только свистнуть — и сюда сбежится целая орава врачей. А вы умоете руки, не наживая себе врагов. Спокойной ночи.
С этими словами он вышел. Заперев двери, Питерс поднялся наверх, поставил разогреваться прерванный ужин, убрал со стола пустые бутылки. Шериф Фостер — очень неглупый человек и его нельзя назвать настроенным враждебно. Что же делать? Следовать врачебной этике? Или повиноваться чувствам? Впервые за время самостоятельной работы ему захотелось посоветоваться с отцом. Но тот был далеко, в Нью-Йорке.
Доктору Питерсу даже пришла в голову мысль заказать междугородний разговор. Но дело было слишком сложным, чтобы обсуждать его по телефону. Представив себе, как сестры Фогельсон будут прислушиваться к каждому его слову, он отказался от этой мысли.
Вместо этого он достал рукопись Морин, которую ему в свое время прислал доктор Джеймсон. Сел в кресло и включил настольную лампу. Когда-то он лишь бегло пробежал эти бессвязные записи, рассматривая их как приложение к истории болезни.
На этот раз он читал внимательно, не пропуская ни слова.
Глава четырнадцатая
В лунном свете поблескивали стволы деревьев. Листья шелестели над головой, и тени перебегали дорогу, как живые существа. Было свежо и прохладно. Однако все происходило словно помимо моего сознания. Ничего не различая вокруг, не ощущая холодного дыхания ветра, я машинально переставляла ноги, двигаясь в направлении небольшой рощицы. Где-то там, в непроглядной тьме находилось жилище Дэйва, и нужно было найти его. Удары сердца, казалось, разрывали грудную клетку. Может быть, я бежала? Или усталость одержала верх над моими ощущениями? Дорога тянулась бесконечно, теряясь в густом мраке.
Поодаль, меж древесных стволов блеснул огонек. Освещенное окно…
Последние несколько метров я брела из, последних сил, буквально заставляя себя переставлять ноги. Упав на колени, слабо ударила ладонью дверь. Послышались громкий лай и тихие шаги внутри.
— Это я, Морин, — силы совершенно оставили меня.
Дверь распахнулась, и я упала бы, если бы не сильные руки Эндрюса, подхватившие и поставившие меня на ноги. Рядом метался и скулил Барон.
— У меня не было другого выхода, — голос дрожал от пережитого волнения, меня начинал быть озноб. — Я
д-должна была убежать…
Подхватив меня на руки, Дэвид вернулся в комнату и опустил меня в глубокое кресло. Два других пса настороженно заворчали в своем углу. Хозяин немедленно выставил их за дверь.
Я закрыла глаза и откинула голову, чувствуя, как Барон уткнулся в мои колени. Словно издалека донесся озабоченный голос Эндрюса:
— Попробуйте сделать хоть пару глотков. Вам необходимо согреться!
Он стоял рядом, протягивая стакан с янтарно-коричневой жидкостью. Я в нерешительности помотала головой.
— Может быть, не стоит? Я только что приняла таблетки. Хотя… хуже, чем сейчас, уже не будет…
Взяв стакан, я поднесла его к губам. Бренди! Крепкий напиток обжигал горло. Я закашлялась и долго не могла остановиться, пока Дэвид Эндрюс не похлопал меня по спине. Действительно, стало легче.
— Должно быть, миссис Томас уже приказала вам убить Барона?
— Приказала…
— И вы это сделаете? — от отчаяния у меня выступили слезы. — Ведь вам известно, что он не опасен. Сондерсон сам раздразнил его. И Джонсоны. Если бы не Барон…
— Знаю, — он опустился на стул напротив, — и не собираюсь убивать Барона. У меня и в мыслях этого не было.
— Бабушка захочет увидеть труп.
— Весьма сожалею, но ей придется повременить со своими желаниями. Последнее время она и без того ведет себя, словно царица. В худшем случае меня просто вышвырнут отсюда. А так… что стоят ее злоба и негодование? — отклонившись назад, он взял со стола пачку сигарет. — О Бароне можете не беспокоиться. В Патни у меня есть приятель с собственной фермой. Можно будет оставить пса у него, пока… пока вы не захотите забрать его.
Я угрюмо взяла предложенную сигарету, Эндрюс поднес зажигалку.
— Боюсь, забрать его я смогу очень нескоро. Бабушка как никогда намерена упрятать меня… — у меня сдавило горло, и последние слова я прошептала едва слышно:
— Наверное, это самое подходящее для меня место…
— Агнес рассказывала, что произошло сегодня вечером. Естественно, она не на вашей стороне…
— Разве она не права? Может быть, я действительно собрала все вещи, не отдавая себе в этом отчета…
— Я думал над этим, — спокойно сказал Эндрюс. — Вам просто не хватило бы времени. Когда вы вернулись из Ньюбери, я забрал вашу лошадь и отвел ее в стойло. Минут десять ушло на то, чтобы снять седло и вытереть пот с боков. Когда я подходил к дому, то увидел вас в окне библиотеки. За четверть часа только фокусник способен собраться и уложить все свои вещи. Помню, я еще удивился: когда вы успели переодеться?