— Но я приведу свой народ к выхолащиванию! — воскликнул полукровка и замер, ожидая, что к постаменту бросятся коронеры.

Однако если близнецы и слышали возглас, не обратили на него должного внимания — полукровка молился, спрашивал совета у священной земли старшего народа и вещающей в столетие.

— Они не смогут тебе помешать, — прошептала женщина. — Не думала, что тебя схватят так быстро, Дагар должен был отвезти тебя в Арканы, к месторождению тильдадильона.

— Он не успел. Мое время пришло, мама. Гланхейл убит, наша земля в огне и крови. Что мне делать?!

Некоторое время Кьолия молчала, отдавая дань уважения погибшему правителю, а потом негромко произнесла:

— Подойди ко мне, за занавеску.

Эл'льяонт оглянулся на консильонов, поднялся и шагнул вперед. Ткань колыхнулась, и он увидел мать — все еще прекрасную и бесконечно родную. Ее глаза светились любовью и гордостью, Shtah-helle не смогла стереться с ее лица уверенность и достоинство.

— Погрузи руки в землю и повторяй за мной, — произнесла женщина, улыбнувшись. — Hienna melest ilh bonthal telhde.

Мальчик послушался. Земля в глиняной чаше казалась прохладной, сравнимой с температурой лесного ручья, но едва Эл'льяонт произнес первые слова заклинания, почва потеплела и задрожала.

— Kilhao paahl heinnaat… — нараспев говорила Коьолия, — alhellah gonham hielle…

Мальчик повторил, и почувствовал, что в святилище что-то неуловимо изменилось. Может, стало немного светлее или прохладнее. Близнецы, почувствовав неладное, шагнули к чаше, но замерли на полпути и опустились на колени.

— Sehagt kophnet ashjon…

Солнце, проникавшее в святилище через единственное окно, вспыхнуло, Эл'льяонт на секунду зажмурился.

— Теперь говори со своим народом, повелитель, — приказала Кьолия. — Если тебе суждено сесть на трон, тебя услышат все.

Мальчик сглотнул. Священная земля в глиняной чаше горела, стало необыкновенно сложно держать в ней руки, но Эл'льяонт понял, что способен выдержать очень многое.

— Слушай, старший народ! — произнес он, и его голос ушел в землю. — Гланхейл погиб. Наша страна находится в сложном положении, нам необходимо сплотиться, чтобы прекратить бессмысленное кровопролитие и сделать то, что должен сделать истинный сын старшего народа. Призываю вас опустить луки, но не опускать головы. Используйте Maah leileunhgal. Да поймут наши враги, что борются против собственных братьев!

Последние слова впитались в землю, и в то же мгновение, заглушая крики раненых, стоны горящего леса, команды вражеских солдат и выстрелы, заговорила земля.

— Слушай, старший народ!

Эл'льяонт вздрогнул, вытащил руки из чана и опустил голову.

— Земля тебя приняла, сын, — произнесла Кьолия. — Теперь ты — новый правитель.

Близнецы-консильоны приложили левую руку к груди и в унисон произнесли:

— Присягаем тебе, Эл'льяонт, как правителю нашей страны. Клянемся защищать тебя и твой народ, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не жалея сил своих до последней капли крови, поступать по совести своей, как подобает настоящим эльфам. Старший народ да не будет стыдиться нас, а нам да не придется стыдиться своего правителя.

Полукровка встал напротив коленопреклонных соотечественников и положил руки им на плечи.

— Принимаю твою присягу, консильон Нетхел, и твою, консильон Синтейл. Да будет наш союз основан на взаимопомощи, взаимоуважении и соблюдении законов Ил’лэрии. Будьте моими поданными. И будь, что должно быть.

Глава 22

Как рождаются легенды

Янек ждал Эргхарга на поляне на противоположной стороне озера. Конечно, дракон увидел бы его и в темноте, и среди деревьев, ведь луноликого выдавало магическое свечение, но здесь достаточно места для приземления и относительно безопасно. Сартрское и ви-эллийское войска ушли вглубь страны, ветер доносил звуки выстрелов, которые не стихали даже сейчас, когда солнце наполовину скрылось за горизонтом.

Луноликий поглядывал в небо и зябко ежился, однако виной тому была вовсе не прохлада. Янек переживал за то, как пройдет предстоящий разговор, и за то, что последует после него. Завтра в это же время луноликого уже может не быть в живых. Дагар и эльфийский крон уверили молодого человека в больших шансах на успех, но Янек сильно сомневался, что все сложится именно так, как запланировано. В последний момент ему обязательно помешают или что-то пойдет не так. Или Вильковест окажется настолько великим магом, что сумеет прочесть мысли противника и поразит его смертельным заклинанием прямо в сердце прежде, чем тот успеет что-либо сделать.

"Я уже все знаю, — мысленно произнес Эргхарг, приземляясь в десяти тереллах от Янека. — Частично прочел в твоей голове, частично — в голове Дагара. Наша связь ослабла, но я все еще могу читать его".

"И что скажешь?" — с замиранием сердца спросил луноликий.

В голове мелькнула малодушная мысль о том, что лучше бы дракон отказался, ведь без помощи Эргхарга, план Дагара и крона Ирлеса Ландала неосуществим, и тогда прощайте бессонные ночи, прощайте мучительные раздумья и угрызения совести! Он сделал все, от него зависящее, но не сумел выполнить свой долг из-за дракона.

Впрочем, эти мысли Янек быстро спрятал в самые дальние уголки головы. Он не отступит так легко! Ведь остановить войну вполне возможно! Несколько часов назад луноликий сам в этом убедился. Он прятался возле озера, когда земля неожиданно задрожала, из недр донесся тихий рокот, который нарастал с каждой секундой, заглушая даже выстрелы.

— Что это?! — закричал Янек, закрывая уши руками.

— Правитель умер, — одними губами произнес крон, падая на землю, — священная земля являет нового повелителя Ил'лэрии!

Ирлес сказал что-то еще, но Янек тоже не удержался на ногах и упал. Дагар уже лежал, стискивая уши руками и зажмурив глаза. Гул нарастал, словно из глубины земли с нечеловеческим ревом пытался вырваться великан.

Неожиданно все прекратилось. В звенящей тишине зазвучал знакомый голос Элиота, полукровка говорил странным слишком взрослым голосом, но еще удивительнее были его слова:

— Слушай, старший народ! — вещала земля. — Гланхейл погиб. Наша страна находится в сложном положении, нам необходимо сплотиться, чтобы прекратить бессмысленное кровопролитие и сделать то, что должен сделать истинный сын старшего народа. Призываю вас опустить луки, но не опускать головы. Используйте Maah leileunhgal. Да поймут наши враги, что борются против собственных братьев!

— Что такое "maah-как-то-там-дальше"? — спросил Янек Ирлеса.

— Это первый и очень мудрый шаг нового правителя, — улыбнулся крон, поднимаясь с земли. — Эл’льяонт убедит эльфов отказаться от кровопролития, но чтобы остановить войну, то же должны сделать хомо обыкновениус. Согласись на наш план, Янек, и войне придет конец. Лишившись поддержки колдуна и видя бессмысленность нападения, солдаты сложат ружья и уйдут туда, откуда пришли.

— Зловонная пасть поганого Ярдоса! — выругался Дагар. — Говори яснее! Мы не остроухие!

— Maah leileunhgal — заклинание высшего порядка, — пояснил Ландал. — Это боевая магия, но направлена она не на убийство, а на защиту. Это своего рода щит, который не будет пропускать ни пули, ни стрелы. Агрессия хомо обыкновениус не достигнет цели, они больше не смогут навредить старшему народу.

— А эльфы будут нас убивать?! — воскликнул Янек.

— Ты о нас плохо думаешь, — качнул головой крон. — Эльфы будут сдерживать продвижение войск вглубь страны. Как и почти вся волшба высшей категории, Maah leileunhgal оружие обоюдоострое. Эльфийские стрелы не смогут пробить магический щит.

— Представляю картинку, — поморщился Дагар. — Два барана на узком мосту.

— С той лишь разницей, — поправил Ирлес, — что бараны, не думая, идут вперед, а мы готовы отступить. Война закончится, если отступят и люди.

Именно это и явилось для Янека последней соломинкой, переломившей спину верблюда. Война закончится, если люди отступят, а это произойдет лишь тогда, когда хомо обыкновениус лишатся командира, либо цели, либо средств к ее достижению, либо всего сразу. Поэтому Вильковеста следовало обезвредить, в идеале — уничтожить. А заодно и вправить мозги Фархату, нацелившемуся на кусок, который он не сможет проглотить.