Вильковест замолчал, потом неловко кашлянул и произнес:

— Для вас эта битва, которая позже перерастет в войну, несомненно, важна, но прошу прислушаться к моей просьбе, мой король. Не лезьте под огонь, не участвуйте в битве, переждите в безопасном месте. Берегите… себя.

Фархат холодно кивнул, хотя внутри просто сотрясался от смеха. Великий колдун, могущественный маг, известнейший дрессировщик, легенда всего Аспергера просит его не лезть в пекло. Старик боится за свою жизнь! Значит, зелье, связавшее их судьбы, все еще действует, и если сартрского правителя убьют, погибнет и Вильковест.

Дрессировщик поклонился и вышел, а Фархат, подождав пока колдун отойдет от шатра подальше, рассмеялся.

Дагар отпрянул вовремя — из палатки его величества Фархата, скрипя зубами, вышел Вильковест. Колдун был чем-то недоволен, более того, разозлен, поэтому не обратил внимания на тень, бросившуюся к ближайшему кусту, в противном случае, мастер опасался, что не отделался бы только испугом.

Дагара била дрожь. Несколько дней назад он случайно услышал мысленный разговор колдуна и белого дракона о предстоящей войне и воцарении Вильковеста во всем Аспергере. То, что он узнал, потрясло дрессировщика, но не особенно удивило. Что еще, кроме безграничной власти, может хотеть спятивший колдун, проживший тысячу лет? Зачем еще ему было восставать из мертвых? Однако прежде чем действовать, необходимо было подтвердить правдивость полученных сведений.

Мастер не сомневался, что подслушанная им беседа не являлась плодом фантазии или сном, он слышал настоящий мысленный разговор первого дрессировщика и дракона, но до сих пор не знал, как такое получилось. За двести лет общения с Эргхаргом он не раз вторгался в его внутренний мир, однако происходило это только тогда, когда истинно свободный хотел что-то показать своему луноликому, либо не возражал против вторжения. С появлением Янека подобные "проникновения" ушли в прошлое, Эргхарг стал общаться исключительно с плотником, перестал впускать Дагара в свои мысли, и не заглядывал в его. Дрессировщик много раз пытался узнать, о чем говорят его дракон и Янек, однако не преуспел, отчего только больше злился и… боялся.

Бывший плотник — его второй знакомый луноликий, обладающий магией, первый — Вильковест — считался едва ли не мифом. В существовании разбойника, подчинившего дракона, никто не сомневался, однако народ приписал ему огромную силу и способность творить волшбу. Легенда оказалась правдивой. Силы у Вильковеста, бесспорно, было во много раз больше, чем у Янека, и если уж Дагару не удалось намеренно услышать беседы бывшего плотника с Эргхаргом, как получилось подслушать разговор колдуна и белого дракона?

Вариантов всего два, и ни в один из них Дагар не верил.

Первый вариант: у него внезапно появились способности к магии. Этого быть не могло в принципе, ведь если за прошедшие двести лет общения с истинно свободным у него не возникло ничего подобного, теперь, когда Эргхарг находится на многие сотни тереллов от бывшего дрессировщика, никакой магии появиться не может. Во-вторых, магия вообще не возникает из ниоткуда, ею обладают эльфы и драконы, но не хомо обыкновениус. Вильковест — странное и страшное исключение из этого правила, а Янек — ошибка природы. Поэтому этот вариант Дагар не рассматривал. Магией он не обладал.

Второй вариант был еще менее вероятен, чем первый: мастеру позволили подслушать, случайно втянув его во внутреннюю беседу. Видимо, колдун отвлекся или утратил бдительность и разрешил своей магической силе свободно струиться в воздухе. Сила луноликого притянула магию к Дагару, и он невольно стал свидетелем общения Вильковеста и Гаргхортсткора.

Невероятность этого варианта состояла в его глупости. Дагар понятия не имел, что такое магия, какова ее причина, и может ли она "свободно струиться в воздухе". К тому же Вильковест со своим тысячелетним опытом и мудростью вряд ли упустил бы из виду возможность того, что Дагар может подслушать его беседу.

Ответа на загадку мастер так и не нашел, и уже начал подумывать, не приснился ли ему разговор Вильковеста и дракона, но потом отринул сомнения и стал наблюдать. Он видел, как из походного шатра Фархата вышел королевский лекарь, и как туда же зашел министр, и поспешил проверить свои догадки. Оставшись наедине, сартрский правитель и колдун наверняка будут обсуждать текущие дела, и тогда выяснится, на самом ли деле Фархат решил ввязаться в войну со старшим народом и захватить Аспергер. Если это правда, правда и то, что Вильковест не позволит его величеству сесть на трон объединенных королевств.

Дагар слышал все, что говорили высокопоставленные лица Сартра. И про войско, идущее через Каюри, и про катапульты в О-шо.

— Зловонная пасть поганого Ярдоса! — прошептал мастер.

В это время полог шатра колыхнулся, и дрессировщик едва успел спрятаться в кустах. Мимо прошел злой, словно голодный дракон, Вильковест. Он сел на своего крылатого товарища и взмыл к облакам.

— И как такого остановить? — спросил сам себя Дагар, хотя ответ был очевиден.

Сартрское войско готовилось к атаке, теперь Эл'льяонт видел это. Он сидел на телеге с сеном и наблюдал за суетой.

Солдаты, получившие передышку после длительного перехода через Миловию, чистили ружья, штопали одежду, складывали вещи в рюкзаки, убирая вниз то, что не пригодится в бою, прикрепляли к поясам сумки с патронами, точили штыки. Крытые обозы, в которых везли продовольствие, оказалось, были наполнены продуктами лишь наполовину. В тылу выстроились пушки и бочки с порохом, а также щиты и копья. Оставался вопрос, для защиты это делается, или для нападения.

Накануне вечером Эл’льяонт говорил с Фархатом, который вновь уверил эльфа в мирности своих намерений, но мальчик видел в глазах короля хищный блеск. Он больше не верил сартрскому правителю, пусть и не мог придумать, что плохого может сделать столь малое войско эльфам. По лагерю ходили слухи, будто сартрская тысяча присоединится к солдатам Ви-Элле, но даже это не испугает старший народ. Так зачем поднимать лишний шум? Чего хочет добиться Фархат? Неужели он не понимает тщетность суеты?

Вместо того чтобы готовить сопровождение и парламентеров, которых короли хомо обыкновениус должны отправить к старшему народу вместе с Эл'льяонтом, они почему-то готовят оружие. Неужели уверены, что эльфы окончательно сошли с ума, и встретят их натянутой тетивой луков?

Войны не будет. Эл'льяонт встретится с Гланхейлом, эльфы придумают, как принести извинения хомо обыкновениус и как загладить свою вину. Со временем восстановятся торговые связи, и люди перестанут бояться за жизнь своих детей, ведь старшему народу не нужны хомо обыкновениус, они искали его, Эл'льяонта.

— Элиот, мне нужно кое о чем тебя спросить.

Мальчик слышал шаги Дагара за спиной, но обернулся только сейчас, когда отец обратился непосредственно к нему.

— О чем?

— Хочу узнать твое мнение о предстоящей войне.

Дагар сел на телегу рядом с сыном.

— Войны не будет, — ответил Эл’льяонт. — Эльфы разобьют войско Фархата.

— Уверен? А если по ним ударит огромная сила, и не с одной стороны, а сразу с двух?

— Этого не случится.

Мастер качнул головой.

— Не понимаю, почему ты поехал с Фархатом? Что он тебе пообещал?

— Он показал мое предназначение, — признался полукровка, — позволил поговорить с Diehaan. Я должен занять трон Ил’лэрии. Время пришло. К твоему сведению, это не я пошел с Фархатом, а он со мной.

— А ты знаешь, что в планах его величества захватить власть?

Эл'льяонт на секунду задумался, а потом отвернулся.

— Эльфы не вмешиваются в дела хомо обыкновениус. Если сартрский правитель пришел в Ви-Элле, чтобы воевать, это его дело. Я не стану ни помогать ему, ни мешать.

— Он хочет захватить не только Ви-Элле, а все королевства, чтобы слить их в единое целое и сесть на трон.